х надолго оставался в безвестности или ненадолго отказывался в руках недостойных, пока наконец не оказался в руках очередного одаренного принадлежащего к тому, кто называл себя новым поколением ситхов и не имел к оригинальным краснокожим ситхам, которые были покорены Изгнанниками, никакого отношения. Именно с ним медальон покинул Коррибан впервые за много тысячелетий, оказавших в конце концов на Тарисе, где из-за слабого носителя стал причиной охватившей планету эпидемии ракгулов, усовершенствованного варианта коррибанских зомби вышедших из под контроля.
Ещё при жизни Муур закончил создание чумы, которая могла превратить почти любое существо, как он считал, в безмозглое рабское животное, ракгула. Оно подчинялось только индивиду, носившему талисман. Однако на Тарисе ракгулы вышли из под контроля, когда носивший его ситх оказался похоронен под сводами обрушившейся пещеры, а талисман продолжал превращать местных жителей в ракгулов, пытаясь привлечь к себе внимание, пока спустя годы вдруг не был найден новым поколением мандалорцев, хоть и не одаренных, но зато точно способных вернуть его в большой космос. К сожалению, попытка сделать своим носителем неодаренного мандалорца обернулась неудачей и тут древний талисман встретил джедайку, что охотилась на него и в итоге вынужденную стать его носительницей, Селесту Морн.
А потом ему не удалось подчинить себе джедайку раньше чем тот дрянной и слабый падаван, который успел совсем недолго побывать носителем талисмана, сделал то, что сбило все планы Карнесса, уговорив почти сломленную Селесту лечь в Ковчег Дрейпы, созданный одним из Изгнанников могущественный артефакт, что помещал живых в стазис и скрывал от любых сканнеров. Именно так, сам того и не заметив под влиянием Ковчега, который оказался способен усыпать и его самого, Муур потерял ещё четыре тысячи лет, пока не был освобожден из Ковчега пятнадцать лет назад.
– Он вернулся, что бы завершить начатое, – поспешил нашептать мысли джедайке понуждающие её в направление нужного действия мысли древний ситх, чувствуя как на луну вернулся кто-то знакомый и сильный, лживыми речами побуждая к действию, – атакуй его пока он ослаблен! Если ты доверишься Тёмной Стороне и моим силам, то сможешь победить его.
Главный плюс десантирования на реактивных ранцах заключался в том, что при приближении к поверхности они превращались из средства десантного в средство транспортное, позволяя перемещаться не на своих двоих. Поэтому мы с гунганами нашли друг друга, собравшись в единую полетную группы. Летающие гунганские коммандос, бывает же и такое.
Однако идея упасть с неба и быстро все решить, к сожалению не была выполнима, потому что цель явно укрылась в одной из подземных пещер, покрывающих эту луну, а нам пришлось спускаться.
– Идём на посадку, – приказал я наконец по внутренней связи, понимая что придется расчищать себе дорогу, – по всему, что похоже на красный прыщ стрелять боевыми и без предупреждения, не позволять к себе прикасаться.
Конечно чума ракгулов на гунганов не должна распространяться, поражая только людей однако потери нести тоже не хотелось, особенно среди таких высококлассных коммандос, которые ценны даже в штучных экземплярах. И тем не менее, нам придется пробивать себе дорогу к цели, благо ракгулов на планете пока было не так уж и много, Дарт Вейдер ещё не успел отправить сюда на верную смерть новую партию штурмовиков.
Нас однако уже ждали, а сам и ракгулы передвигались довольно быстро, поэтому мне пришлось расчищать площадку для приземления при помощи Силы, разбросав пораженных чумой Волной Силы, не дав им организоваться. К счастью, они всё ещё действовали довольно дезорганизованы и мы удачно приземлились, не потеряв в полете ни одного гунгана. Не мешкая, коммандос сразу же открыли огонь, действия на опережение и я тоже запустил меч, срубая головы двух ближайших противников в доспехах штурмовиков, неудачно сопровождавших Вейдера во время его визита на эту луну. В Силе чётко ощущалось, что спускаться в подлунные пещеры всё же не придется и нас встретят.
Вопреки ложному впечатление, что могло сложиться при прохождение KOTOR’а ракгулы не являются такими уж тупыми и безмозглыми зомби, какими могут казаться в отсутствие управления со стороны обладателя медальона, контролирующего их. Несмотря на то, что чума полностью выжигала личность и индивидуальность жертвы, уничтожая шанс на излечение после обращения, механические навыки и умения сохранялись и могли использоваться по приказу хозяина медальона. И сейчас было очевидно, что приказ поступил, потому что клоны-штурмовики не очень уверенно, но открыли ответный огонь. И их всё равно было больше, чем нас.
Гунганы активно заработали бластерами, большинство из которых были тяжелыми, а братья-близнецы сразу же сменили оружие на свой главный сюрприз. Вообще-то мы готовили их для туннелей, однако как оказывается мощные струи пламени вполне себе работают и на поверхности, буквально слизывая доспехи и кожу с попавших под их удар ракгулов, которые вполне себе имели нервные окончания, испытывали животную боль и выводились из строя превращаясь в факелы, катящиеся по совсем лишённой растительности местной желтой земле. Поймав меч, я тоже включился в бой, взяв на себя тех из ракгулов, что лишились оружия и сейчас пытались просто смести коммандос в рукопашную или вооружившись кто короткими ножами, а кто и камнями. К счастью огонь гунганов был эффективен, а вот их противников не очень и поэтому очень скоро стало ясно, что в перестрелке побеждаем именно мы, правда ценной двух подстреленных коммандос, одному из которых неудачно прилетело в голову, оторвав большую часть уха, заставив командного медика выключиться из боя, спасая жизнь товарищу.
– Кажется они заканчиваются, – неуверенно сказал Абсо-Бар, метко снеся голову ещё одну ракгулу, – или отступают.
Вновь чётко почувствовалась Тёмная Сторона, заставляя меня почувствовав приближение её носительницы обернуться для того, чтобы увидеть как поток воздуха тушит пламени продолжавшие гореть трупы ракгулов и развеивает успевший натянуться черный от гари дым из-за которого показался красивый женский силуэт с хорошо выделяющимися на фоне чёрного дыма желтым световым мечом и залитыми янтарём глазами.
– Не лезть под её меч и не открывать огонь! – всё равно повторил я для заранее проинструктированных гунганов, – добивайте ракгулов и не застрелите меня в спину.
Тень из прошлого сразу и явно сосредоточилась исключительно на мне, бросившись в атаку первой, к счастью игнорируя коммандос. Теперь оставалось самое простая и одновременно самая сложная часть плана.
Вся жизнь Селесты Морн состояла исключительно из борьбы с ситхами с самого детства. Родившаяся на Оссусе, она потеряла свои дом и семью по время Великой войны ситхов, после чего бродила одна, пока не встретилась с мастером-джедаем Криндой Дрей, основательницей Завета джедаев. Сам Завет был тайной организацией Ордена джедаев, созданной после прошедший войны ситхов, целью которой было не допустить возвращение ситхов в галактику. Кринда стала воспитывать Морн, пока не отправила её в Завет.
Там юная Селеста начала своё обучение в тайной организации агентов Завета «Тени завета», возглавляемой сыном Кринды Люсьеном Дреем, одним из лиц, ответственных за безопасность Завета и агентов «Тени». Позже её личность стёрли из реестра Ордена джедаев, чтобы она могла посвятить себя исключительно Завету. Её роль в качестве агента-тени Завета заключалась в выполнении миссий, связанных с нахождением или хранением артефактов ситхов прежде, чем они смогут представить большую опасность для Галактики. Среди её достижений, связанных с Заветом, были: уничтожение последней копии послания Марки Рагноса, возвращение амулета Джори Дарагон, Ока Хорак-Мула и двухклинкового светового меча Экзара Куна. И всё это время она даже не думала, что не особо похожа на большинство джедаев, выполняя эту необходимую и приходящуюся ей по душе задачу уничтожения наследия павших ситхов.
Задание связанное с поиском Талисмана Муура, ещё одного темного артефакта созданного ещё одним древним ситхом, казалось ей лишь очередным. Не зная тогда всей предыстории и подоплеки она отправилась на Тарис, встретившись там с падаваном Зейном Керриком, которого в Завете джедаев считали павшим на Тёмную Сторону, и найдя тот самый Талисман Муура, что видели в своих видениях пророки Завета джедаев. Вместе они были вынуждены отправиться на ледяной мир Джеббла, что был центром сбора мандалорских войск, после временной утери медальона, попавшего в руки к мандалорцам. Там, изнуренная после долгой битвы, она и познакомилась с духом контролирующим древний артефакт, разгадав его тайну и назвав себя джедаем.
Ослабленная и сбитая с толку, она увидела перед собой дух ситха, Карнесса Муура, который сказал ей, что он — будущее, и что она отныне принадлежит ему. Когда Селеста сумела подняться на ноги, то поняла, что теперь может управлять ракгулами. Она быстро потеряла контроль над собой, начав увеличивать количество ракгулов, ставший подконтрольными ей и под влиянием ситха решила убить падавана. Тем не менее, Зейн помог увидеть ей последствия своих действий: увеличивая армию ракгулов, она помогала ситхам, тем, от кого она и Завет поклялись защитить галактику. Морн удалось взять контроль над Талисманом и она попросила убить её, пока она все ещё контролирует себя. Вспомнив, что есть ещё один выход из ситуации, бывший падаван решил, что не убьет её, а поможет ей.
Керрик отвел Селесту к Ковчегу Дрейпы, устройству, что погрузило бы её в стазис и сумело бы подавить воздействие Талисмана. Через свою связь с Мууром, Селеста поняла, что Ковчег был создан Дрейпой именно для этой цели. Она дала Зейну специальный ключ и попросила доставить её на планету Одрин, где находилась одна из баз Завета, в которой они собирали артефакты ситхов. Однако их плану не удалось состояться - в этот момент к планете прилетели корабли мандалорцев Кассуса Фетта. Первоначально Зейн думал, что они собираются приземлиться, но вместо этого корабли накрыли планету ядерной бомбардировкой, разрушая её ледяную поверхность, после чего бывший падаван счёт джедайку мертвой. Однако она вместе с амулетом, оказалась надежной укрытой от воздействия радиации и времени, лишь погрузившись под расплавленный лёд, как выяснилось для того, чтобы пролежать там следующие четыре тысячи лет в неведение.