Девушка встряхнулась, выбрасывая из головы лишние мысли. Киллджо идет не в центр, а на север. Одному лешему ведомо, когда он закончит свои дела и соберется помочь ей? А вдруг передумает? Надо ковать железо, пока горячо! Пока местонахождение официально не существующего на Играх Вончеса еще известно, пока след не потерян. Нет! Нельзя расслабляться и поддаваться инстинктам. У нее есть цель, которой надо достигнуть любой ценой, ценою жизни возможно. А еще… Дина не могла объяснить собственного смятения и странного чувства, будто откуда-то из центра карты доносится безмолвный неумолимый зов и тянет магнитом в Мертвоград, навстречу роковой судьбе. Тем более, что жизнь свою Дина уже разменяла, войдя в кастинг-центр и получив место смертницы Ласковых Игр… И, конечно, чем бегать по лесам за ублюдком Вончесом, можно провести время гораздо безопаснее и приятнее. Остаться в компании симпатичного охотника, например. Стоп! Она что, назвала Киллджо симпатичным? С чего бы?
Дина отчаянно затрясла головой. Разметались светлые волосы, уши захлопали по воздуху, как у только что выкупавшейся собаки.
– Последний раз спрашиваю, ты со мной?
Киллджо явно провоцировал, похоже, он заметил сомнения зверолюдки и решил испытать на крепость ее решение.
– Нет. У меня своя дорога, – собравшись, резко ответила та.
Она проснулась резко, будто ее неожиданно окунули в холодную воду. Шах чуть не грохнулась с высокого стула, испуганно сжалась под нагретой курткой, с ужасом вспоминая события прошлого дня и вечера. Начало кошмара под названием Игры, мерзкая компания насильников-мучителей и жуткий охотник в финале…
Шахерезада тревожно огляделась – Холли-Билли поблизости не было. Девушка поспешно осмотрела себя – цела. То, что охотник не убил ее и даже не изнасиловал, казалось нонсенсом. Что они делали вчера? Разговаривали… Наверное, так удав разговаривает с кроликом, прежде чем проглотить его. Шах нервно поежилась, оглядела зал и наткнулась взглядом на гостеприимного Клауса. Ужас… А дверь-то открыта настежь!
Она сползла со стула и мелкими шажками приблизилась к выходу. Несколько раз оглянулась по сторонам – никого, только мертвые головы пялятся мутными глазами из ледника. Кажется, утром их стало больше, чем было вчера.
Стараясь не смотреть на швейцара, Шахерезада быстро скользнула на улицу. Солнце светило непривычно ярко, отражалось россыпью искр от далекой горы с белой шапкой снега на вершине. У ног виднелась едва различимая тропинка, ведущая вниз со скалы. Вчера она показалась Шах бесконечно длинной, но сейчас девушка отчетливо разглядела ее начало у подножья скал. А еще она разглядела Холли-Билли, он махал ей рукой приглашая спуститься. Девушка послушалась.
– Доброе утро, милая, долго спишь, устала, наверное, за прошлые дни?
– Да, – Шах привычно кивнула.
– А у меня сегодня все удачно сложилось. Думал, придется погоняться за поганцем Свеном, но, кажется, я его переоценил.
Шах снова кивнула.
Холли-Билли улыбнулся ей своей жуткой улыбкой и, ухватив под локоть, потянул в ближайшие заросли, за которыми оказалась круглая поляна. Посреди поляны были вкопаны в землю четыре кола, а на них за руки и ноги растянут человек. Это действительно оказался Свен, тот самый толстяк Свен, что последним нагнал отряд Майло. Увидев Шах, он узнал ее и дрожащим голосом взмолился.
– Это вы… Вы были с Майло, я вас помню, я прошу вас, скажите этому человеку, что я хороший, что я ни в чем не виноват…
– Заткнись, – прикрикнул на него охотник и вынул нож.
– Что вы… ты собираешься с ним делать?
– Шкуру буду сдирать, – невозмутимо ответил Холли-Билли, – с живого. Ты насчет кольев не сомневайся – выдержат, правда, я сам этим методом особо не пользовался. Подглядел как-то у степняков, все хотел попробовать, но руки никак не доходили. А сейчас, думаю, – дай, думаю…
– Содрать? Живьем? – от услышанного Шахерезаде стало нехорошо. Понимая, что охотник не шутит, девушка задрожала мелкой дрожью и тихо попросила. – Не надо так, пожалуйста…
– А чего ты его защищаешь? – Холли-Билли поймал взгляд Шах, и глаз его блеснул недобрым огнем. – Он тебе кто? Родня? Друг? Коллега?
– Но он живой человек, это так жестоко!
Жестом велев собеседнице замолчать, охотник убрал нож, медленно подошел к Шахерезаде, одной рукой обнял за плечо, другой крепко ухватил за дрожащий подбородок, заставив встретиться со Свеном взглядом:
– Смотри на него, милая, смотри во все глаза! Ты видишь его насквозь? Все его тайны, мысли, поступки и грехи? Видишь?
Дыхание Холли-Билли, горячее, словно у собравшегося выдохнуть пламя дракона, обожгло щеку Шах, и она пискнула испуганно:
– Нет!
– Так зачем же ты его защищаешь? Уверена, что он достоин твоей заботы и защиты?
– Нет. Но из всех прихвостней Майло он был самым безобидным: не насиловал, ни к кому не лез…
– Ай, милая, если он всего лишь меньшее быдло, чем остальные, это все равно не делает его ангелом. Чтобы развеять твои сомнения, я расскажу. Этот человек работал директором одной закрытой школы для одаренных детишек, а еще он был педофилом. Заманивал своих учеников к себе в гости и развращал, а потом запугивал, шантажировал. Как итог – этого товарища даже не смогли обвинить по закону. Связи, деньги, ну ты понимаешь… Вроде отмазался, да только родители детишек стали грозиться расправой, вот он и подался на Игры. Майло пообещал надежную защиту, а так как выжившим участникам после Игр дается амнистия, наш друг Свен решил-таки рискнуть. Думал, отсидится на Играх, а потом свалит за рубеж – и все дела! Просчитался!
– То, в чем вы меня обвиняете – это же невинное развлечение, я же никого не убил, – попытался оправдаться распятый на кольях толстяк, чем только сильнее разозлил Холли-Билли.
– Невинное развлечение? А скольким детишкам ты сломал жизнь? Сколько из них покончили с собой, не выдержав позора огласки? Сколько молчат до сих пор? Сколько, ответь?
– Ваше наказание неравноценно! – срываясь на крик, из последних сил рванулся в путах пленник. – Подумаешь, развращенные детишки! Вы же знаете, какая сейчас молодежь! Курить начинают в первом классе, пить в пятом, а там и за остальным далеко ходить не надо. Нет, ну ей-богу, что я такого совершил? Немного поучил их взрослой жизни – даже на пользу! В соседних странах уже готовятся принять закон о том, чтобы разрешить связь с несовершеннолетними, и вообще совершеннолетие отменить.
– Так то в других странах, а у нас в Аске нравы другие, – оскалился в ответ Холли-Билли. – Говоришь, не сильно нагрешил? – охотник отпустил Шах, трясущуюся от нахлынувших эмоций, как осиновый лист, подошел к Свену и склонился над ним. – Я ведь тоже накажу тебя не сильно. Подумаешь, сниму шкуру – это же ерунда, как пальто скинуть. Снял и пошел! Так что все честно. Баш на баш. Да и вообще, раз уж ко мне стали захаживать гости, – он многозначительно покосился на Шахерезаду, – мне нужен второй швейцар… Милая, если не хочешь смотреть, отправляйся наверх и подожди меня в баре. Только не сворачивай с тропы. Не заблудись, иначе будут неприятности…
Словно во сне, Шахерезада побрела обратно на скалы. В голове ее в тот момент было пусто. Так же пусто, холодно и непроглядно темно, как бывает на дне глубокого пересохшего колодца.
Солнце поднялось в зенит и светило вовсю, но Шахерезада не видела этого света. В тот миг ей казалось, что со всех сторон к ней подбирается кровожадная живая тьма. Будто она скулит мерзко и жалобно голосом Свена и смеется зловеще, словно Холли-Билли… Как бы ни был ужасен охотник, тот, кого он казнил, оказался еще страшнее. Это Игры! Здесь чудовища жрут чудовищ! Здесь нет места надежде и состраданию лишь по одной простой причине – тут не на что надеяться и некому сострадать. Здесь сердце превращается в камень, в холодный кусок обледенелой пустоты, а беспощадная тьма затягивает его, будто болото, и топит в себе…
Она ушла уже достаточно далеко, когда по ушам резанул полный дикого ужаса вопль Свена. Не желая слышать звуки кровавой расправы, Шахерезада заткнула уши и с обреченным упорством продолжила путь наверх. Нужно дойти до пещеры и спрятаться там, скорее! И ни в коем случае не оборачиваться, чтобы не увидеть ненароком… Она ничего не увидит и не услышит. Она придет в пещеру, отыщет в баре вчерашнее вино и выпьет его ровно столько, сколько нужно, чтобы отрубиться без памяти. Главное, не оборачиваться сейчас. Только не оборачиваться!
Но через пару сотен метров ей все же пришлось взглянуть назад. Девушка не услышала, почувствовала за спиной какое-то движение. Она обернулась и застыла, моментально забыв о казни Свена и алкоголе. Позади в нескольких шагах от Шахерезады стояло пугающее нечто. Это было четырехногое металлическое существо, похожее на грубо скроенного примитивного робота из устаревшей фантастики. Прямоугольный корпус дроида, усеянный множеством небольших шипов, венчало подобие уродливой головы с парой гигантских тупозубых челюстей, похожих на ковш экскаватора. На груди чудища блистал лиловый логотип Игр, помещенный в золотую корону.
Испуганно округлив глаза, Шах уставилась на дроида и, не теряя его из вида, осторожно попятилась к спасительной пещере. Как только девушка сделала шаг, монстр повторил ее движение. Она шагнула еще – уродец за ней. Через пять шагов ему, похоже, надоела такая игра. Вслед за новым движением девушки, стальной хищник прыгнул и подмял Шахерезаду под себя. Та вскрикнула от страха, но звук получился едва слышным – спустя секунду перепуганная добыча исчезла в пасти чудовища…
Сперва Шах решила – это конец. Потом заорала, принялась брыкаться, что есть мочи, в темноте. Ноги уперлись в холодный металл, руки тоже… Немного успокоившись, девушка сообразила, что жива и находится в угловатом брюхе железной твари. Вскоре началась бешеная тряска – дроид побежал.
Перед тем, как уйти, охотник привел Дину к заброшенной линии роботрамвая. Стеклянный когда-то купол остановки плотно увили тугие стебли плюща, отчего воздух внутри казался зеленым.