Охотник поднялся с трона и приблизился к пленнице. Голые громилы своевременно заломили ей руки за спину, не оставляя возможности даже помыслить о неразумном движении.
Сайскинг склонился к лицу зверолюдки, подцепил пальцем ее подбородок и заставил взглянуть на себя. В его темных восточных глазах играли искры нескрываемого интереса.
– Значит, ты сама убила Сальвареса? Как же ты это сделала, такая маленькая и безоружная?
– Перегрызла глотку, – не сдержавшись, рыкнула Дина с намеком, за что моментально поплатилась.
– Вот оно что! – покривился Сайскинг и хлопнул в ладоши, подзывая слуг. – Эй, вы, принесите намордник.
Вскоре на Динином затылке щелкнула застежка. По щекам протянулись черные лаковые ремни, а во рту оказался противный пластиковый шар в стиле садо-мазо.
– Так-то лучше. Теперь не будешь кусаться? – охотник с довольным видом похлопал будущую наложницу по щеке. Потом властно сорвал с нее халат и отшвырнул в сторону. – Держите ноги и руки.
Бугаи «распяли» несчастную жертву, будто морскую звезду. Сайскинг медленно огладил ее плечи и грудь, с видом знатока помял ягодицы и бедра. Владыка гарема никуда не спешил. Надо отдать ему должное, он не был бесцеремонным насильником вроде Майло или Тибольда. Ему нравилось, когда наложницы все делают по собственной доброй воле, правда, иногда эту волю приходилось слегка корректировать. В случае с Диной Сайскинг пока не придумал, как поступить. Действовать жестко – не вариант. Зачем ему озлобленное, опасное животное, приласкать которое можно будет только в связанном виде? Действовать мягко – уже интереснее. Говорят, дикого зверя можно приручить? Так почему бы не попробовать. Между кнутом и пряником господин Сайскинг сперва решил выбрать «пряник». Не зря говорят, что ласка – лучшее орудие в дрессировке.
– Тебе будет приятно, – сладко произнес мужчина, просовывая руку между напряженных бедер, чтобы коснуться самого сокровенного.
Девушка напряглась. Умелые пальцы задвигались между бархатистых кожных складок, но так и не выжали из девичьего лона заветной влаги. Зверолюдка в отчаянии прикрыла глаза. Людская мудрость – если тебя насилуют, надо расслабиться и получать удовольствие, в Динином случае не действовала. Парадоксальное умение в нужный момент абстрагироваться от телесных позывов сыграло с девушкой злую шутку. Умелые ласки Сайскинга не принесли желаемых результатов, его ловкие пальцы лишь раздражали упрямую плоть. Ощущения вместо приятных становились все болезненнее.
– Почему ты такая сухая? – недовольно поинтересовался охотник, заглядывая в ненавидящие глаза пленницы. – Ты должна испытать оргазм. Все мои наложницы испытывают оргазм, желают они того или нет.
Мужчина убрал руку от Дининого лона, жадно облизал собственные пальцы. Сосредоточенно поразмыслив с полминуты, он подозвал служанок и отдал приказ:
– Отведите ее в большую женскую комнату, заприте и оставьте одну. Пусть немного отойдет от стресса, отдохнет, расслабится. Потом, часа через два, вколите ей возбудитель длительного действия. Я подожду…
Служанки-надзирательницы выполнили приказ хозяина усердно и точно. Они привели зверолюдку в какое-то богато украшенное помещение без окон и оставили одну. Намордник сняли.
Женская комната оказалась довольно большим жилым блоком, с душем, хаммамом и овальным бассейном внутри. В самой комнате находились кровать, шкаф с одеждой, а также трюмо с косметикой в ярких шкатулках.
Первым делом Дина сорвала с себя ненавистные тряпки. Бросив их на пол, села, обхватив колени, и до боли зажмурила глаза. Стала ругать себя за поспешность и гордость, за то, что вдохновленная победой над Майло, сломя голову понеслась за призрачным Вончесом и сама навлекла на себя беду. О! Теперь бы она, конечно, поступила по-другому! Подумала бы хорошенько, приняла взвешенное решение и, возможно, помощь Киллджо…
Зверолюды почти не умеют плакать, поэтому пришлось обойтись без слез. Взяв себя в руки, девушка поднялась и направилась в душ, чтобы поскорее смыть с себя следы унизительных прикосновений. Сперва она застыла под тугими струями воды, а потом, обнаружив на стеклянной полке пузырек пахучего жидкого мыла, принялась остервенело намыливаться.
За спиной раздался негромкий звук. Дина так погрузилась в процесс мытья, что не стала обращать на него внимания. Какая разница? Наверняка, служанки решили проверить пленницу. Гадины! Все гады! Особенно этот Сайскинг… Ладони зверолюдки судорожно втерли ароматную пену, прошлись по животу, по груди, по бедрам. Хотелось смыть с себя кожу, содрать до самых костей, чтобы не доставаться треклятому хозяину гарема и его обнаженным сподвижникам.
Полностью погруженная в гневные мысли, Дина даже не заметила, что к двум ее собственным ладоням, добавилась еще одна. Ласково скользнула по упругому животу, ребрам, чуть коснулась груди, прошлась по шее, подбородку и накрепко зажала рот.
– Тише, это я, орать не вздумай, – раздался над ухом знакомый голос, от которого Дина чуть не подскочила. – Я сейчас отпущу тебя. Повернись медленно, и ни звука. Это в наших с тобой интересах!
Не веря в происходящее, зверолюдка послушно выполнила указания. За спиной, на границе летящей с потолка воды, стоял Киллджо. Он был без маски, броня на руках тоже отсутствовала.
– Как ты попал сюда? – одними губами шепнула Дина.
– Пробрался по вентиляционным трубам, – парень настойчиво потянул зверолюдку за руку. – Надо уходить, времени мало. Одевайся.
– Да. Сейчас, – быстро кивнула та, послушно и восторженно…
Уже через несколько минут Дина ползла по длинному воздуховоду следом за Киллджо. Черные обтягивающие лосины и короткий топ – все, что она успела нацепить на себя в спешке. В тот миг наряд волновал ее меньше всего на сете. Эйфория стремительного побега полностью захватила девушку, заставила поверить в удачу, в чудо, во все что угодно! Неужели свобода? Неужели она больше не одна на этих чертовых Играх? Больше не одна! Не одна…
Дроид скачками несся по лесу. Шах болталась в его брюхе, как горошина в детской погремушке. Ее било о стальные стенки, укачивало до тошноты. Спертый воздух не позволял дышать нормально – плотно сомкнутые бульдожьи челюсти закрывались практически герметично.
Неожиданно монотонные скачки сменились резким падением – на полной скорости дроид наткнулся на что-то и покатился по земле. Шахерезаду внутри замотало, забило о стены так сильно, что она чуть не потеряла сознание.
Наконец робот затих. Его бок проткнуло что-то острое – большое подобие консервного ножа. Орудие со скрежетом вскрыло металл, впустив в темное чрево бульдога воздух и свет. Шах мешком вывалилась наружу, жмурясь, взглянула на случайного спасителя и не поверила своим глазам. Ужас неизвестности сменился гнетущей тяжестью былой боли. Меньше всего она хотела встречать этого человека: вечно осуждающий взгляд, капризно поджатые губы, стильная стрижка педанта-идеалиста, отпущенные по последней моде щегольские усы и бородка… Рядом с поверженным робобульдогом стоял Жак – ее муж. В руках он сжимал копье с наконечником в виде «открывашки».
– Шахерезада? – удивленно поинтересовался первым. В тоне мужчины проскользнуло откровенное разочарование.
Почему-то в тот момент Шах стало по-настоящему больно, неприятно и страшно. Все произошедшее раньше казалось теперь отрешенным сном, кошмаром, но все же сном. Где была не она, угрожали насилием не ей, смертью тоже… Теперь же к девушке вернулась реальность. Та страшная реальность, которую она упорно старалась не замечать все долгие годы брака… краха… В тот момент она отчетливо осознала, что предательство страшнее насильников и маньяков, ведь те уничтожают тело – максимум, а Жак пронзил ножом в самое сердце, душу в клочья порвал.
Она не знала, что сказать. Медленно поднялась на ноги, грязная, исцарапанная, замученная.
– Шахерезада, ты жива? – Жак первым отошел от взаимного шока и натянул на лицо радостную маску. Вышло это у него, надо сказать, весьма плохо. Он потянулся к жене, желая обнять ее, но та неожиданно шарахнулась в сторону, защищаясь, скрестила на груди руки и яростно замотала головой:
– Не подходи ко мне!
– Что с тобой? Ты, наверное, не в себе? Это же я, твой любимый муж!
Он снова попытался приблизиться, но девушка отступила за обломки бульдога, вся сжалась, как перед ударом. А ведь Жак никогда ее не бил. Чтобы приструнить жену ему ни разу не понадобились кулаки – всегда хватало слов. Порой красноречие хлещет больнее кнута.
– Не подходи, предатель.
– Предатель? – глаза Жака оскорблено блеснули, напускная улыбка мигом слетела с лица. – Ты говори, да не заговаривайся. Я тебя спас, между прочим. Поступил так, как должен был поступить любящий и заботливый муж. Неблагодарная, какая же ты неблагодарная!
– Предатель, – растеряв пыл, неуверенно повторила Шах, чувствуя, как волна спасительной ярости отступает под строгим, осуждающим взглядом Жака. – Я видела тебя с девушкой из игрового персонала. Ты… ты обнимался с ней.
Взгляд Жака тревожно забегал, но, решив, что лучшая защита – нападение, мужчина тут же напустился на жену.
– Какая же ты дура, Шах! Услышала звон и не знаешь, где он. Пустоголовая идиотка! Дакота помогала мне, как могла, на Игры вне конкурса устроила, рассказала все: где можно спрятаться, как выжить, как заработать прибыль на жертвах охотничьих дроидов, подсказала, где тайник с оружием, чтобы можно было вскрыть брюхо роботам и убить пойманных ими неосторожных девиц для гарема Сайскинга…
– И многих ты уже убил? – ошарашенно поинтересовалась Шах, чувствуя, как отступившая волна гнева сменяется новой – волной сковывающего холода.
– Никого еще. Ты первая попалась, – раздраженно отмахнулся Жак.
– А если бы не я, убил бы?
– Да, – резко бросил мужчина, напустив на себя фальшивую решительность. – Здесь же одни отбросы. Дакота мне про Игры все рассказала. Так что я один тут адекватный и нормальный. Я прошел сюда вне конкурса, за взятку, а тебя отобрали на кастинге, так что делай выводы и оценивай себя правильно.