– Ты ненормальный, – вновь осмелев, покривилась в лицо мужу Шахерезада. – Ты предатель. Я слышала, о чем ты говорил с этой девушкой… Дакотой. Вы хотели избавиться от меня. Я знаю, что моя фирма не банкрот.
– Какая же ты упрямая баба, Шах, – нетерпеливо прикрикнул на собеседницу Жак и его смазливое, ухоженное лицо исказила гримаса злого оскала. – Ты глупее курицы. Я должен был чем-то заинтересовать Дакоту, ведь, в отличие от тебя, дурехи, она – девушка целеустремленная, цену себе знает! Пришлось пообещать ей, что поделюсь. Это – стратегия, Шах. Она для умных мозгов, не для твоих.
– Значит, ты и Дакоту обманул? – пропустив мимо ушей грубости, спокойно сказала Шахерезада, на миг ощутив с роковой разлучницей некое подобие единства. – Ты просто мерзавец!
– Следи за языком! – потеряв голову от гнева, рявкнул на благоверную Жак. – И не пытайся выставить меня виноватым. Ты ничего не знаешь, не понимаешь. Думаешь, если я твой муж, то должен сидеть рядом с тобой, как привязанный? Ревнивая дуреха! С чего я вообще должен перед тобой отчитываться, с кем и как я веду дела? Может, ты считаешь, что из-за твоей тупой ревности я не должен общаться с другими женщинами? Это деловое общение, видишь ли!
В «деловое общение» Шах не поверила. По глазам мужа поняла, что он врет.
– Ты не общался, ты обнимался, – из последних сил попыталась возразить ему, понимая, что битва почти проиграна. В споре Жак всегда умело давил оппонентов, он, будто вампир, незаметно «высасывал» все силы и энергию. По крайней мере, так всегда случалось с Шахерезадой. Именно поэтому раньше она никогда не пререкалась с мужем, понимая, что кроме полного опустошения ничего из дискуссии не вынесет. В этот раз она спорила так же безнадежно, зато отчаянно, как решившийся идти до конца камикадзе.
– А почему бы мне не пообниматься с симпатичной девушкой? Слышишь, Шах? Симпатичной, в отличие от тебя! Ты последнее время себя совсем запустила. И раньше-то была не красавицей, а теперь вообще опустилась ниже некуда. Да и в постели ты, если честно, бревно! Представляешь, каково мне с тобой? Я работаю, устаю, прихожу домой, а там вместо хорошего секса – ты. Тебе не стыдно быть такой? Ты не заслуживаешь ни любви, ни уважения, ни заботы.
– Какой же ты жестокий и бессердечный, – еле слышно пролепетала Шахерезада. – Как ты можешь говорить подобное?
– А что, правда глаза колет? – войдя во вкус, продолжил муж-мучитель. – Ты давно должна была измениться, вырасти над собой. Взгляни на себя? Ты – позор для супруга. Скажи спасибо, что мужчина вроде меня вообще обратил на тебя внимание, мучился с тобой столько времени, перевоспитывал, силы вкладывал. Ты должна быть мне благодарна!
– Я благодарна, Жак. Спасибо за то, что показал, наконец, свое истинное лицо. Я больше никогда не ошибусь, не поверю тебе. Ты негодяй… Ай!
Она болезненно вскрикнула, когда муж отвесил ей обжигающую пощечину. Голову сковало болезненное напряжение. Силы сопротивляться кончились. Она больше ничего не говорила, тупо смотрела себе под ноги. На глаза наползала мутная пелена. Соленые слезы вытекали из нее, блестящими искорками ползли по носу и бесшумно срывались в траву.
Почуяв, что восстание подавлено, Жак вновь замахнулся на жену, чтобы закрепить результат, но так и замер с занесенной рукой. Совсем рядом затрещали кусты. Кто-то двигался к расшумевшейся семейной чете. Опасное дело!
Через несколько секунд на поляну ворвались трое участников. Высокий брюнет с бандитской рожей, какой-то невзрачный, тощий очкарик и юнец, совсем мальчишка, ему от силы было лет восемнадцать – на Игры как раз с такого возраста и брали.
– Смотрите, какая парочка, – обрадовано воскликнул он и подобострастно обратился к темноволосому. – Что делать, Клод, хватать их?
Тот, которого звали Клод, не успел ответить, потому что первым в ситуации сориентировался Жак. Не дав гостям приблизиться, он что есть силы толкнул жену на ближайшего из них. «Счастливчиком» оказался очкарик. Шахерезада налетела на парня, чуть не сбив с ног, и рухнула на землю. Выиграв немного времени, расчетливый Жак понесся прочь.
– Что делаем? Догоняем? – взволнованно заметался по поляне парнишка, походя на вспугнувшего кошек щенка.
– Черт с ним, – принял решение лидер отряда – темноволосый Клод. – У нас есть девка и оружие, – он многозначительно кивнул на забытую Жаком «открывашку». – Хороший улов.
– Точно, Клод, точно! – с готовностью согласился младший из отряда. – С девкой можно как следует поразвлечься!
– Нет, – отрезал лидер, – у нас нет времени. Убьем ее и двинем дальше.
– Убьем? – разочарованно протянул мальчишка. Он явно рассчитывал на большее, но пыл пришлось смирить.
– Да, так и поступим,– строго повторил Клод. – Ты это сделаешь.
– Я? – испуганно вздрогнул юнец. – Почему я?
– Потому что ты сопляк и размазня. Это твой шанс доказать, что ты мужик, а не ребенок. Давай, Лет, вперед! Или из отряда прогоню!
Юный Лет кивнул, но уверенности в нем не прибавилось. Под напористым взглядом Клода, он дрожащей рукой поднял оружие Жака и сделал шаг в сторону жертвы. Шахерезада попыталась отползти, но очкарик ловко схватил ее за плечи, резко поднял и прижал спиной к своей груди.
– Давай, Лет, – вновь потребовал главный. Парнишка застыл, будто статуя, не в силах исполнить приказ.
– Не могу убить. Не могу! Руки не слушаются, – капризно заныл он, безнадежно опустив оружие. – Может, я в другой раз, а, Клод? Как-нибудь потом? Сейчас настрой не тот…
Замешательство палача неожиданно придало Шахерезаде уверенности и сил. Она дернулась так резко, что умудрилась разорвать захват очкарика. Тот потерял равновесие и в недоумении попятился.
– Отстаньте от меня! Оставьте меня в покое! – отчаянно завопила Шах, перекидывая взгляд то на одного, то на другого врага. – Не приближайтесь, я буду драться!
Конечно, что такое «драться» она представляла с трудом, но в кои-то веки решила не сдаваться без боя. От собственной решительности в груди стало горячо, там огненным цветком проросла небывалая гордость за себя – оказывается, сопротивляться гораздо проще, чем думалось раньше. И ощущения совсем другие: вместо гнетущей тяжести унижения – какая-то небывалая, героическая эйфория, с которой, кажется, даже умереть не страшно…
Тем временем Клод подошел к Лету и грубо вырвал у него из рук «открывашку».
– Ты бесполезный слабак, сопля и тряпка! – выругался на паренька главарь, двинувшись к Шах. Надо сказать, что и в его действиях особой решительности не наблюдалось, однако, брюнет всеми усилиями пытался играть бывалого убийцу.
– Головы! Берегите головы, ребята! – раздалось со стороны ближних деревьев.
Трое убийц и Шахерезада дружно обернулись на голос. Клод с Летом переглянулись, а Шах удивленно округлила глаза. Перед ней, прислонившись спиной к высокому буку, стоял Холли-Билли. Черная броня была убрана в шейное кольцо. Наверное поэтому неудачливые головорезы не сразу поняли, кто перед ними.
– Чего тебе надо, приятель? – поинтересовался Клод, с подозрением разглядывая изуродованное лицо чужака.
– Не обижайте девушку.
– Да иди ты! Проваливай, пока не получил! – пошел в словесную атаку брюнет, подтверждая гонором свой лидерский статус. – Нас много, ты один.
– Я не один, – невозмутимо отозвался одноглазый, скинул с плеча ножны и вынул оттуда мачете.
– Мы тоже вооружены и опасны. Мы – настоящие убийцы, мы в игры играть не любим, – Клод подал знак своим сообщникам, чтобы подошли. Когда безымянный очкарик и Лет встали по обеим сторонам от главного, брюнет с пафосом произнес. – Перед тобой отряд Дерзких Демонов, короли этих Игр!
– Напугали. Пожалуй, надену доспех, – с пониманием отозвался Холли-Билли, легко коснулся черного ошейника, и по телу охотника почти бесшумно расползлись пластины телескопической брони.
Осознав весь ужас своей ошибки, Клод и его люди обалдело разинули рты. Очкарик первым попытался убежать, но грозный окрик охотника заставил его замереть с поднятой ногой.
– А ну застыли, бандерлоги.
«Демоны» замерли.
Холли-Билли прошелся рядом с ними, внимательно вгляделся в лицо каждого. Участники стояли и молча таращили на охотника глаза. Потом в наступившей тишине вновь раздался его голос:
– Раз-два-три-четыре, все несправедливо в этом мире,
Три-четыре-пять-шесть, будем мы друг друга есть,
Шкуру медленно сдирать, головой в футбол играть,
Раз-два-три, без башки сегодня ты!
Холли-Билли закончил считать, и его палец остановился на переносице самого младшего из троицы. Парнишка еще сильнее выпучил глаза, челюсть его запрыгала, а ноги подкосились.
– Ну вот, – разочарованно погрозил ему пальцем охотник, – так и знал, что выпадет на тебя. Сам виноват, Буратино! Зачем продал азбуку и бросил школу, а? Стоил того наш кукольный театр? Стоил, спрашиваю? – несчастный что-то промямлил в ответ, на что охотник страшно сверкнул глазом и грозно прошептал. – Значит, будешь наказан… – мачете стремительно рассек воздух, – морально!
Стоящая поодаль Шах сдавленно пискнула – на траву покатилась голова молчаливого очкарика. В последний момент Холли-Билли почему-то изменил решение. Юный Лет не мог поверить своему счастью. Он раскрыл рот и сдавленно шипел, будто проколотая камера.
Охотнику это не понравилось. Он присел, вытер о траву мачете, потом поднялся, ухватил перепуганного мальчишку за шкирку, развернул к себе спиной и отвесил такого пинка, что бедолага пролетел несколько метров, прежде чем ткнулся носом в землю.
– А ну брысь отсюда, шпана, пока я добрый! Я сегодня на крыльях летаю, влюбился, наверное! – саркастически отметил одноглазый, наблюдая, как несостоявшиеся убийцы улепетывают прочь во все лопатки. – А ты, уж не обессудь, не надо было бабушек обижать и мою подружку трогать. Я сегодня очень добрый, но тех, кто когда-то обидел слабенького, я не прощаю. Я слишком добрый, но надо же мне было хоть кого-то убить?
Холли-Билли присел возле отсеченной головы и долго читал нотацию про каких-то отравленных старушек, незаконное наследство и присвоенные квартиры. Шах покорно ждала в стороне. Она, кажется, начинала кое-