– Привет, Гри, к тебе дело, – Киллджо передал незнакомцу прибор, снятый с Майло. – Взгляни в ближайшее время, ладно?
Человек коротко кивнул и снова скрылся за дверью.
Они снова прошли по переходам и оказались на улице. Киллджо направился к беседке у пруда, откуда доносились громкие возгласы Мотта.
– Мы пойдем туда? – разочарованно поинтересовалась Дина.
– Да. Нужно поговорить с ними. И послушать, – коротко пояснил охотник, зверолюдка поняла его.
За деревянным столом сидели Мотт и еще один охотник. Фосса. Одного взгляда на него Дине хватило, чтобы понять окончательно – здесь расслабляться нельзя. Лицо у Фоссы было сухое, острое, глаза бесцветные, с черными кольцами вокруг блеклых радужек, словно у вампира.
Заметив гостей, Мотт оживленно замахал им, кивая на стол, переполненный тарелками с едой.
– Садитесь, ребята! У нас тут целый стол жратвы! Это мое, – он жадно подтянул к себе блюдо с целой зажаренной курицей, – а вам еще принесут!
У зверолюдки даже живот скрутило от такого зрелища. А аромат! Жареное мясо, хлеб – запах острый, пронзительный! После таблеток, от которых хоть сил и прибавляется – но удовольствия никакого, вид реальной, вкусной пищи на какое-то время затмил все и вся. Но Дина вытерпела, вопросительно покосилась на Киллджо. Тот сел напротив Мотта и Фоссы. Зверолюдка опустилась на скамью рядом с ним.
Две молчаливые женщины, похожие на служанок Сайскинга, принесли еще еды. Подождав, когда спутник начнет есть, Дина жадно впилась зубами в сочную куриную ножку, еле сдержалась, чтобы не чихнуть – людская кулинария, чтоб ее! Зачем класть в мясо столько специй и соли? Голод пересилил все гастрономические недопонимания, и вскоре зверолюдка уже не обращала внимания на пряность и остроту.
Поев, она немного расслабилась. Глядя, как Киллджо мирно беседует с охотниками, успокоилась.
Вскоре Фосса поднялся и ушел в дом. Остался только Мотт. Он болтал без умолку, курил вонючие сигареты, одну за другой, то и дело прикладывался к бутылке с вином.
– Хорошо здесь, братишка! – вещал пьяным голосом, нелепо раскинув руки и запрокинув голову. – Да тут, как в раю! Жратвы немерено, бухла – сколько хочешь! – Он тяжело поднялся, перегнулся через стол и весело хлопнул Дининого соседа по плечу. – А тебе так и вообще грех жаловаться – красотку с собой привел… Ночь горячая будет, да?
– Ты бы с бухлом так не усердствовал, – спокойно ответил Киллджо, стряхивая с себя руку коллеги и отталкивая на место.
– Ой, ну ребя-я-я-та! – продолжил свои рассуждения Мотт. – Ну, это же Игры! Чего ж вы такие скромные-то? Какого черта вы вообще притащились вдвоем?
– Это наше дело.
– Да ладно, ладно… Я типа поверил…
Глаза у Мотта расползлись в разные стороны, похоже, алкоголь одолел его окончательно. Охотник взял со скамьи пачку и попытался вынуть оттуда сигарету, но это оказалось не так-то просто – проклятая сигарета никак не вынималась, пальцы не слушались.
Пока Мотт мучился, Дина смотрела на него с презрением. Вот придурок, сразу видно в одну сторону мозги работают.
Она с благодарностью взглянула на Киллджо – как спокойно он говорил с этим… Хотя, где-то в глубине души родилась неожиданная досада. В голове проснулись воспоминания…
Майка, Тома и соседская Идка. Мать всегда называла ее беспутной. Идка была старше Дининых сестер. Она уже не бесилась во время течек и жила в городе без материнского присмотра. Дом Идкиной родительницы стоял в нескольких километрах от Дининого, но стоило соседке явиться в лес, Томка с Майкой сразу прознавали об этом и в тайне от матери бежали за новостями к не в меру взрослой подруге. Маленькую Дину, чтобы не вызвать подозрений, тащили с собой. Все равно еще бестолковая и ничего не поймет из их болтовни, а дома оставишь – матери чего лишнего расскажет!
Идка подружек ждала, чтобы похвастаться и жизни поучить! Ох, чего только она не рассказывала им про красивую городскую жизнь! Про рестораны, про машины, про дорогие, безумно дорогие дома… Идка раскрыла страшную тайну – ей посчастливилось стать любовницей человека. Такое случалось редко, обычно люди брезговали связями с чужой расой. Иногда молодых зверолюдочек держали ради экзотики в борделях, но вот чтобы заводить с ними серьезные отношения… Во всем есть свои исключения. И внешностью Идка была хороша по любым меркам – хоть по людских, хоть по звериным, а еще невероятно упорна, хитра и целеустремленна. Она всю жизнь мечтала не прозябать в лесных норах, а взлететь до самых верхов, и мечта сбылась – красавица охмурила богатого бизнесмена.
Тома и Майка, глупые, слушали счастливицу со страхом и интересом. Человек… Каковы отношения с человеком? Они с горящими от любопытства глазами внимали Идке, а та, краснея и хихикая, вещала им про такое… Про все! Про то как бывает у зверолюдской самки с человеческим самцом в постели… Оказывается, есть столько поз и вариантов, столько разнообразных ласк. «Это не дикие ракши, что запрыгивают тебе на спину, делают свое дело, не заботясь о безболезненности, а потом уходят в лес. И даже не цивилизованные полулюды, которые внешне пытаются жить по-людски, и на деле – только целоваться кое-как научились, а так – то же самое, никакой тебе романтики: все быстро, как у животных при случке. А вот с людским самцом все иначе – он может долго, может ласкать так, что разум потеряешь, может…» – с душой разглагольствовала Идка, а Дина по юности лет ворчала и морщилась. Все Идкины рассказы казались ей тогда жуткой мерзостью…
К чему все это вспомнилось? Дина отогнала лишние мысли, старательно помотав головой. Поглубже вдохнула ночной воздух. Холодный ветерок приятно щекотал кожу, покачивались на кустах пышные шапки цветов, по темному зеркалу пруда рассыпались блики от луны.
В нос ударил едкий сигаретный дым, брызнули на стол желтые искры – Мотт все-таки справился с упрямой пачкой и закурил. Он попытался сказать что-то, но язык заплетался, не слушался. Наконец, собравшись, охотник с трудом сфокусировал взгляд на сидящих напротив и, поучительно грозя зажатой в пальцах сигаретой, произнес:
– Ребя-я-я-та, я ведь все понимаю… Я вам мешать не буду – потрахайтесь уже в свое удовольствие, а я спать пошел!
Он решительно поднялся, попробовал выбраться из-за стола, запутался в собственных ногах, упал обратно на скамейку и захрапел сидя.
Дина искоса взглянула на Киллджо, тот смотрел на Мотта с каким-то брезгливым недоумением. После последней фразы перепившего охотника зверолюдка чувствовала себя жутко неудобно. Дурацкая ситуация, в которой даже заговорить как-то стыдно, поэтому приходится сидеть и молчать. Чтобы абстрагироваться от гнетущей тишины, Дина стала прислушиваться к собственным ощущениям и снова наткнулась на затаившуюся в груди досаду. Да что же это! Она что, поддалась на глупые провокации пьяного Мотта? Невозможно так сидеть…
Решив разрядить неудобную ситуацию, девушка поднялась из-за стола, ощутив чуть заметное головокружение.
– Ты куда? – поинтересовался Киллджо.
– Хочу попросить воды у персонала. Пить очень хочется, а на столе только вино, – почти честно ответила зверолюдка.
– Я тебя провожу.
Охотник поймал ее за руку и зачем-то потянул к себе. От неожиданности Дина пошатнулась и плюхнулась ему на руки. Их лица оказались слишком близко, опасно близко. По взгляду Киллджо зверолюдка поняла – настало время старого доброго «другого варианта». Что удивительно, в этот раз «другой вариант», кажется, ждала и жаждала она сама. Именно поэтому Дина смело прикрыла глаза, ощущая, как губы Киллджо завладевают ее ртом, и поцелуй, одновременно горячий и нежный, нарывает, словно лавина, рассыпая по внутренней стороне плотно сомкнутых век каскады золотых искр.
Она боялась открыть глаза, думая, что стоит взглянуть, и все исчезнет миражом. Сердце в груди уже не билось – судорожно трепыхалось, как пойманная в силок птица. Сильные руки гладили спину девушки, заставляя податливо прогибаться, поддаваясь напору жестких ладоней. Мужские губы скользнули по подбородку, по щеке, по шее, коснулись чувствительного уха.
– Пойдем в дом, – тихий шепот прозвучал интимно и многообещающе.
– Пойдем, – открыв глаза, ответила Дина…
В полузабытьи она сползла с коленей Киллджо, кое-как выбралась из-за стола. Охотник поднялся и уверенно потянул ее за руку…
Дина совсем потерялась. Что-то было потом – быстрые шаги на ватных ногах и желание забыть обо всем на свете… От ладони, сжимающей запястье, расходилось по телу приятное тепло. Дина ощутила, как на концах пальцев парня играет пульс, и колкие молнии возбуждения тут же пронзили ее живот. «Ой, мамочка, сейчас что-то будет… ой-ой-ой… Интересно, как это? Почему не страшно, как раньше? Не противно? Или противно будет потом? А вдруг будет омерзительно – с мужчинами ведь по-другому не получается… наверное? А если получается? Может все-таки куснуть и сбежать? Не-е-ет, сначала надо проверить, насколько все омерзительно… все это, а уж потом… и внутри так раньше не было, так приятно…» – путаные мысли, одна глупее другой, сыпались в кружащуюся голову, как из рога изобилия. Суровая, жесткая Дина никогда не чувствовала себя такой пустоголовой дурочкой. Но ведь происходящее выглядело очень странным. Она и Киллджо! «Почему он вдруг ни с того ни с сего захотел меня? А я его? Ведь у меня нет течки, и ночь назад мы спали рядом, даже не думая о подобном! Это непонятно, очень непонятно… и так заманчиво».
С каждым шагом сомнения уходили прочь, а любопытство, подогретое теплом, нарастающим в паху, становилось все сильнее. Ощущения были новыми, совсем не такими, как в период особых дней, когда почти две недели в промежности все тяжелело, гудело и ныло. Сейчас они рождались из эмоций, текли в низ живота из груди, от бешено бьющегося сердца, и тело словно наполнялось воздухом – безумной, неведомой эйфорией восторга, предвкушения и легкого стыда.
Дина даже не заметила, как они вошли в дом, поднялись по ступеням и оказались в одной из комнат второго этажа. А там – полумрак, душный, теплый, пахнущий садом. Этот сад с уникальными вечнозелеными и вечноцветущими растениями оставался непобедимым даже для мороза и снега… Посреди сада беседка и храпящий в ней Мотт – вид из окна, до которого теперь никому нет дела.