— Так кто этот Сэм? — спросила она. — Новый бойфренд?
Слова ее настолько меня ошеломили, что я на мгновение лишилась дара речи: как можно такое подумать?.. Но она не дала мне опомниться:
— А он симпатичный. Где вы познакомились?
Она смотрела куда-то мне через плечо. Обернувшись, я увидела Сэма, который говорил с какой-то женщиной из клуба. Он наклонился, чтобы та лучше его слышала, и волосы упали ему на глаза.
— Он никакой мне не бойфренд, — отчеканила я.
— О, — сказала она. — Но он все равно симпатичный.
— Он… Мне нравится.
— Но не?..
Я покачала головой. Не моего типа, подумала я, не зная толком, какие мужчины относятся к моему типу и почему к нему не относится Сэм.
— Знаешь, нам не хватает тебя на работе, — сказала она. — Все тебя ждут.
— Скоро вернусь. Может, в понедельник.
— Не торопись, — ответила она. — Но мы все тебя ждем.
Кейт повернулась, но, поколебавшись, снова подошла ко мне:
— Знаешь, у Фрости целая куча детализаций телефонных переговоров. Он думает, будто ты знаешь, что с ними делать, но…
— Детализаций? Для дела?
— Угу. Я, конечно, могла бы глянуть, но ведь это твоя работа? Не хочется лезть не в свое дело.
— Он ничего не говорил.
— Видимо, не хотел настаивать, чтобы ты вернулась побыстрее, но, будь я на твоем месте, я бы так и сделала. Ничего, что я тебе сказала?
— Нет, конечно. И ты права — мне хочется побыстрее вернуться. Спасибо, Кейт.
Она направилась в сторону парковки. Я смотрела ей вслед, чувствуя странное волнение. До этого мне вовсе не хотелось на работу, где было так одиноко, но после разговора с Кейт у меня чуть поднялось настроение. Ее никто не заставлял ехать на похороны, но она сделала над собой усилие и пришла, причем не просто так, но еще и для того, чтобы со мной поговорить. Возможно, теперь все станет лучше. И у меня появилась настоящая цель, задача, которую нужно выполнить.
Айрин приготовила на обед аппетитное жаркое, но кусок с трудом лез мне в горло. Я успела забыть, что такое голод. Атмосфера за столом царила подавленная, вероятно из-за меня. С момента моего появления в доме на Китс-роуд каждый прием пищи сопровождался веселыми разговорами и смехом. Брайан любил пошутить и всегда рассказывал длинные истории о своих друзьях, коллегах по работе, Айрин или Сэме — по веселым искоркам в его глазах я догадывалась, что они полностью вымышленные, — которые завершались какой-нибудь банальной концовкой.
— Не обращай внимания, — приободрила меня Айрин, когда это случилось в первый раз.
Та история заняла у Брайана целых двадцать три минуты — отчасти потому, что он временами отвлекался и терял нить повествования, начиная вдруг рассказывать про чью-то собаку, которая съела сэндвич с креветками со спрятанной внутри таблеткой успокоительного, и ей пришлось промывать желудок (кажется, в содержимом желудка обнаружилось таинственное кольцо с бриллиантом, которое никто не признал, и римская монета). Потом он возвращался к исходному сюжету про своего приятеля, который принял слишком большую дозу валиума и в итоге проспал пять дней. Все это, естественно, была неправда. Я сосредоточенно выслушала все с начала до конца, главным образом потому, что от меня не требовалось что-либо говорить.
Айрин и Сэм, похоже, просто беседовали друг с другом, — естественно, все это они уже знали наизусть. Иногда, если Брайан придумывал что-то новое, они слушали его с улыбкой, ожидая очередной шутки.
Когда мы сидели за жарким, Брайан начал рассказывать о похоронах своего коллеги, увлекавшегося чревовещанием. Айрин укоризненно взглянула на него, и история оборвалась на середине. Дальше все сидели молча.
— Я выйду ненадолго, — сказала я, когда мы поели.
Все удивленно посмотрели на меня.
— Я с вами, — сказал Сэм, вставая.
— Нет, все в порядке. Мне нужно просто… Подышать свежим воздухом.
Прежде чем они успели возразить, я выскочила на улицу и отперла свою машину.
На парковке у полицейского управления было почти пусто — не удивительно для четырех дня в пятницу. Все сидели в пабе, или ехали домой, или играли в снукер в клубе через дорогу. Я поставила машину в один из карманов отдела информации.
По дороге до оперативного зала мне никто не встретился, но за его дверью оказались трое полицейских, и все они разговаривали по телефону. Я смутно помнила, как нас знакомили в первый день, но все имена вылетели из головы. Сев за стол, который выделил мне Фрости, я включила компьютер. Едва получив доступ к системе, я открыла почту и увидела четыреста двадцать семь новых сообщений. Неплохо. Отсортировав их по отправителю, я сосредоточилась на письмах от Фрости. Их было пять, с заголовками: «Детализация», «Еще детализация», «Детализация для номера 872», «Детализация для 471» и «Обещаю, последняя».
Я удовлетворенно вздохнула. Мне уже доводилось работать с телефонными данными; другим они могли показаться бесконечными списками номеров и бессмысленных таблиц, но я знала, что где-то там, среди десятков тысяч номеров, дат, времени и длительности, есть некая закономерность, полезная информация, которая лишь ждет, когда я ее отыщу.
Я открыла первое письмо. К нему были прикреплены несколько таблиц, обозначенных номерами мобильных телефонов. Текст сообщения гласил:
Аннабель!
Не знаю, когда у вас появится возможность поработать с этими данными, но, если сможете их разобрать, будет просто здорово. Это детализации по телефонам, найденным на данный момент в домах жертв. Остальные мы пока ждем. Особенно интересен случай с Рашель. Как вы знаете, мы так и не нашли мобильный телефон, который она взяла с собой, уезжая из дома родителей. В ее квартире оказался лишь простой аппарат с предоплатным тарифом. Мы получили разрешение на доступ к данным и с других телефонов и сейчас их ждем.
Я создала новую таблицу, куда собиралась внести всю информацию: имена жертв, номера телефонов, временной промежуток всех детализаций и тип телефона. Большинство колонок были пусты, но я надеялась, что мне повезет и удастся достаточно быстро их заполнить. Открыв все письма, я добавила сведения из остальных таблиц. Это были детализации по телефонам, найденным по всем недавним адресам, и среди них встретилось имя, заставившее меня вздрогнуть, — Шелли Бертон.
Примерно через час все ушли, и на улице стемнело. Сосредоточиться стало проще, и вскоре проступила закономерность, приобретавшая все больший смысл.
Между детализациями жертв имелась существенная разница. У Джудит Бингэм, Ноэля Гардинера, незнакомого мне Джорджа Армстронга, которого нашли в мое отсутствие, и некоторых других телефонные детализации выглядели вполне обычно — в течение длительного периода времени они сделали и приняли по несколько звонков. В списках имелись также СМС-сообщения, пропущенные звонки и голосовая почта.
Однако с другими дело обстояло совсем иначе. В детализации Рашель Хадсон содержались только входящие звонки с одного и того же номера. Звонки начались примерно за два месяца до того, как ее нашли, и регулярно повторялись — по одному каждый вечер длительностью в несколько минут. Никаких эсэмэс. В последних трех строках перечислялись пропущенные звонки, сделанные в течение трех вечеров подряд ближе к концу марта. Рашель нашли двадцать первого апреля.
Я поискала в базе номер, с которого Рашель звонили на мобильный, но он оказался неизвестным.
Вернувшись к детализациям Джудит, Ноэля и Джорджа, я поискала звонки с этого номера, но таковые там не фигурировали. Я попробовала найти другой номер, подчинявшийся той же закономерности — регулярные звонки каждый вечер, — но ничего подобного не обнаружилось. Во мне крепла уверенность, что эти трое не имеют отношения к расследуемому делу.
Потом я взглянула на детализации двух жертв, найденных сразу же после телефонного звонка Сэму, а также обнаруженного после них некоего Эдварда Ленгдона, и оказалось, что каждая из них подчиняется той же закономерности, что и детализация Рашель, — только входящие, по одному каждый вечер, длительностью в пару минут. Звонки делались с небольшой разницей во времени. На телефон Даны звонили в 18.46, 18.42, 18.44… Примерно без четверти семь каждый вечер. Последние два вызова остались без ответа, после чего звонки прекратились. Это было в августе.
Эйлин звонили несколько раньше — в 18.31, 18.30, 18.27, 18.30… А потом единственный исходящий звонок, вечером накануне того дня, когда ее нашли, на местный городской номер. Вероятно, тот самый, на который ответил Сэм. На мгновение отвлекшись, я задала поиск номера в базе. Все верно — это оказался телефон отдела новостей «Брайарстоун кроникл».
Я просмотрела детализацию телефона, найденного по последнему адресу, — Эдварда Ленгдона. И снова та же закономерность. Только входящие звонки, на этот раз примерно в шесть вечера — иногда минутой раньше, иногда позже, но всегда около шести. Что-то меня тревожило в этих цифрах, но, как бы я ни хмурилась и ни скребла в затылке, на ум ничего не приходило. Возможно, все дело было в их регулярности, в ощущении некоего продуманного плана. Я вернулась к таблицам данных по телефонам, найденным в домах Робина Даунли и, наконец, Шелли Бертон. В каждой детализации прослеживалась все та же закономерность — регулярные входящие звонки в одно и то же время каждый вечер, затем два звонка без ответа, и больше никаких контактов. Трудно было поверить, что между ними нет никакой связи, — но в каждом случае номер мобильного телефона, с которого делались звонки, был новым.
Найдя во внутреннем телефонном справочнике мобильный номер Энди Фроста, я сняла трубку и позвонила. Раздался один гудок, после чего включилась голосовая почта. При мысли о том, насколько, быть может, легко окажется распутать дело, я нетерпеливо заерзала на стуле.
Самым разумным казалось все задокументировать, закончить сведение данных в таблицу, а затем составить отчет с рекомендациями, с которыми остальные могли бы ознакомиться в понедельник.