Я посмотрела на экран, потом снова на телефон, потом еще раз позвонила на голосовую почту Фрости и оставила сообщение: «Добрый вечер, это Аннабель. Я на работе. Не могли бы вы срочно мне перезвонить?»
Глядя на черные окна, я вслушивалась в необычную тишину, которую осознала только сейчас, — ни объявлений по громкоговорителю, ни стука кофейных чашек в кухне, ни смеха и разговоров, ни телефонных звонков. Казалось, будто во всем здании осталась я одна. Конечно, на самом деле это было не так — камеры для задержанных лишь готовились к самому горячему периоду недели, вечеру пятницы, а внизу, в помещении патрульных, сменялись ночные дежурные. Но здесь, наверху, в оперативном зале, царила тишина.
Я начала печатать отчет и настолько увлеклась, что даже не услышала, как за спиной открылась дверь.
— Добрый вечер, — послышался голос. — Что вы тут делаете так поздно?
Это был главный детектив-инспектор Пол Москроп, но меня настольно поглотили таблицы, что я не сразу вспомнила его имя.
— Просто хотела закончить работу, сэр, — ответила я.
— Не знал, что вы вернулись, Аннабель. Как ваши дела?
Он стоял прислонившись к двери — галстук ослаблен, рукава закатаны до локтей. Обычный вид пятничным днем — вот только сейчас был уже вечер, и ему давно полагалось сидеть дома.
— Все хорошо, — сказала я. — Спасибо. Просто решила, пора снова чем-то заняться.
— Конечно. Что ж, рад вас видеть. — Тепло улыбнувшись, он собрался уходить. — Долго не задерживайтесь.
— Сэр, — попросила я, — можно вас на минуту?
Он обернулся. Несмотря на улыбку и очередное «конечно», весь его вид говорил, что с него хватит и ему хочется домой, но все же он послушно наклонился и посмотрел на мою таблицу. Я объяснила ему сходство в детализациях, которое связывает Рашель Хадсон и еще пятерых, и то, почему остальные жертвы вряд ли имеют к ним отношение.
— Если только они не пользовались другими телефонами, которые либо не нашли, либо кто-то их забрал до того, как обнаружили тела, — сказала я. — Но даже при этом в звонках нет никакой закономерности, а некоторые сами принимали звонки с разных номеров — вероятно, от друзей и родственников — за несколько недель до того, как нашли их трупы. Так что, думаю, их можно исключить.
Пол Москроп показал на экран:
— Что это?
— Перечень номеров, с которых звонили Рашель и другим. Каждому — со своего номера.
— Но закономерность одна и та же?
— Да.
— Очень интересно. Вы запрашивали детализации для этих номеров — тех, с которых звонили жертвам?
— Нет, сэр. Я никогда сама не делала запросов. Но думаю, чем скорее они у нас появятся, тем лучше.
— Верно.
Достав из кармана брюк мобильник, он набрал номер.
— Не могли бы вы переслать все это мне по электронной почте или еще как-нибудь?
— Я составляю отчет… — начала я.
— Кит? Ты еще на работе?.. Не мог бы ты… Хорошо. Когда приедешь, поднимись в оперативный отдел, мы тут кое-куда продвинулись… Нет, ничего такого. Мне нужно, чтобы ты запросил еще кое-какие телефонные детализации, сможешь?
Последовала пауза. Судя по всему, Кит, кем бы он ни был, не горел желанием вновь тащиться на работу, чтобы заполнять очередные бумаги.
— Я бы тебе не звонил, если бы это не было столь важно. И ты работаешь по вызову. — В голосе главного детектива-инспектора послышался отчетливый холод. — Спасибо. Можешь мне перезвонить, когда сделаешь? Пока. Приятных выходных.
Закончив разговор, он рассеянно посмотрел на телефон, качая головой, затем снова повернулся ко мне:
— Кит будет здесь минут через десять. Он работает по вызову, так что пусть не жалуется. Скажите ему, что нужно сделать, и пусть пришлет мне запрос на подтверждение. Если повезет, мы достаточно быстро получим детализации. Проследите, чтобы он поставил высший приоритет. Вас устроит?
— Спасибо, — сказала я. — Не знаете, как долго придется ждать ответа?
— Зависит от оператора — будем надеяться, не больше суток. Может, и того меньше. Не против в выходные поработать сверхурочно?
— Было бы просто здорово.
— Уверены, Аннабель? У вас были тяжелые дни.
— Знаю. Мне просто нужно чем-то заняться. Но все равно спасибо.
Я почувствовала, что он колеблется.
— Вас ведь допрашивали?
— Да.
— Вы ничего больше не вспомнили? О том, что случилось?
— Я стараюсь об этом не думать, сэр. Знаю, это не очень помогает.
— Все в порядке, дело не в том. Я просто хотел, чтобы вы знали: вы всегда можете прийти и рассказать, если еще что-нибудь вспомните.
Он что, решил, будто если я вдруг вспомню все то, что говорил мне ангел, то чисто ради смеха промолчу? Я покачала головой.
Убедившись, что у меня есть номер его мобильного, он вышел, оставив меня в тишине офиса ждать Кита. Я вернулась к отчету.
Колин
Кампания «Кроникл» продолжается. Три недели назад появилась короткая заметка о женщине, которую нашли в «состоянии глубокого душевного расстройства» и отвезли в больницу. Мистер Сэм Эверетт поместил в своей колонке призыв ко всем, кому что-либо известно о виновнике случившегося, связаться с ним. Виновнике? А в чем, собственно, вина? В том, что он помогает людям скрыться от вездесущих доброжелателей, которые не понимают, что иногда самое лучшее — просто оставить человека в покое?
На первой полосе сегодня ничего нет, внутри лишь одна статья о том, что нужно поддерживать контакты с друзьями и любимыми, в какой бы части мира они ни жили. И короткое интервью с ответственным за расследование, главным детективом-инспектором Полом Москропом. Он похож на предприимчивого американца — с ровными белыми зубами и ухоженными волосами. По его словам, расследование продвигается успешно, и он просит откликнуться всех, у кого есть какая-либо информация.
На мгновение у меня возникает желание откликнуться самому — выйти, моргая, из толпы и удивить их всех. При мысли, что вся эта история уже, похоже, успела им наскучить, когда у меня для них припасены новые сюрпризы, новые угощения, я разочарованно скрежещу зубами. Они должны гордиться мной, гордиться моими достижениями. Они должны ценить то, что я делаю, и возносить мне хвалу, а не называть преступником, будто я изрисовал стену граффити или украл кусок мяса в супермаркете.
Что ж, если им скучно, придется их слегка расшевелить. Придется показать, на что я способен.
Хотя еще есть другие, до сих пор никем не тронутые, трансформирующиеся в уединении собственных жилищ, я чувствую, что начинаю терять к ним интерес. Я успел понаблюдать за многими из них, и, несмотря на различия в процессе, ничего по-настоящему потрясающего уже не произойдет. Нужно нечто новое, неизведанное, что вновь разожгло бы искру.
Иными словами — восхитительная Одри.
Я приехал полчаса назад, в половине седьмого, пока в центре города еще полно спешащих домой людей, среди которых можно затеряться. Прямо напротив итальянского ресторана под названием «Лучано» есть заведение фастфуда с местами наверху, куда я и поднялся, купив у стойки кофе. Вероятно, следовало заказать и еду, но у меня нет никакого желания портить себе желудок и тратить зря деньги. Так что я обошелся кофе, который едва можно пить.
И тем не менее, сидя у выходящего на площадь окна, я могу спокойно наблюдать за рестораном, а также разнообразными пабами и клубами. Если встать и слегка высунуться наружу, видно даже стоянку такси.
В пять минут восьмого приезжает Одри с подружкой. На ней короткое платье из темной шелковистой ткани, обтягивающей бедра. Из-за туфель на высоких каблуках она рискует споткнуться на мощенной булыжником площади. И все же ее бедра… Я не могу отвести от них взгляда. Со среды много раз видел их на всевозможных фотографиях в «Фейсбуке», но сейчас, когда вижу, как они трутся друг о друга, как шевелятся мускулы под ее кожей, как движется ее зад под тугой шелковой юбкой, у меня возникает искушение выйти, схватить ее, повернуть к себе лицом и, вместо того чтобы заговорить — говорить на самом деле не о чем, — просто провести рукой по ее бедру и отодвинуть ткань…
Они входят в «Лучано» и закрывают за собой дверь.
Я потягиваю тепловатый кофе, мало чем отличающийся от подливки, и жду.
Аннабель
Кит Топпинг появился примерно через полчаса после того, как ушел главный детектив-инспектор. Он показался мне достаточно приятным, но создалось впечатление, что, несмотря на работу по вызову, он не считает запрос на телефонные детализации достаточно веской причиной, чтобы возвращаться в офис вечером в пятницу, сколь бы срочным запрос ни был. В конце концов он показал мне, как сделать запрос самой, — по его словам, формально это не полагалось, но в итоге могло сэкономить всем немало времени.
— Разве не нужно что-то вроде авторизации? Я думала, надо вводить пароли и все такое.
— Обычно надо. Но для этого — не обязательно. Просто используете кодовое имя — вот тут, смотрите, — ответил он, наклоняясь и обдавая меня запахом подмышки, — а тут вводите личный номер главного детектива-инспектора. Поняли? Справитесь сами?
Я отказалась. У меня не было никакого желания делать его работу — хватало и своей собственной.
— Как у вас дела? — спросил он, когда я начала составлять для него перечень запросов.
— Все в порядке, — ответила я.
— Мы все за вас всерьез беспокоились.
Я удивленно посмотрела на него.
— Вы меня даже не знаете, — сорвалось с языка.
— Ну, — смущенно проговорил он, — вы же одна из команды. Мы заботимся о своих.
«В самом деле?» — подумала я.
— Мы получили записи камер наблюдения. Тогда, собственно, все и завертелось — вряд ли кто-то раньше всерьез верил, будто за этим действительно кто-то стоит.
— С каких камер?
— В торговом центре. Где были вы.
— Не знала, что там есть камеры.
Вероятно, поразмыслив чуть дольше, он не стал бы мне ничего показывать, а может, и вообще говорить. Но он выболтал, на каком сервере сохранены в Сети файлы, и мгновение спустя я уже запустила медиаплеер и ждала, когда загрузится файл.