Я отхлебнула из чашки и обожглась чаем.
— Мне просто подумалось, что это как-то странно — жить в совершенно незнакомой семье. Вам так не кажется?
Он удивленно посмотрел на меня и отвел взгляд:
— Нет, не кажется.
— В самом деле?
— Мы просто вас выручаем, только и всего.
— Не поймите меня неправильно, я вам очень благодарна, просто… Я слишком грубо себя с вами вела… — Я неловко замолчала.
— Вовсе нет. По крайней мере, я ничего такого не заметил.
— В смысле, тогда, в больнице, когда моя мама заболела. Я знаю, что вы пытались помочь, просто мне показалось странным, что вы там появились. Как будто вы за мной следили.
Он закашлялся.
— Я же уже объяснял — я был там по поводу того трупа.
— Но не во второй раз.
— Да, но вряд ли можно сказать, что я за вами следил. Я просто один раз пришел узнать, все ли с вами в порядке.
— Один раз? А потом вы пришли ко мне домой, потому что я не брала трубку.
Он не ответил, а я вспомнила, что пыталась извиниться, но вместо этого назвала его человеком со странностями, да еще и шпионом.
— Хотя… — пошла я на попятную, — вы в некотором роде спасли мне жизнь.
— Угу, — ответил он таким тоном, будто уже начинал об этом жалеть.
— И я вам в самом деле благодарна. За все. И простите за… хлопоты.
Он снова замолчал, явно не собираясь возражать.
— Какая была ваша мама? — спросила я Сэма, пытаясь, как обычно, сменить тему и зная, что делаю этим только в сто раз хуже.
— Красивая, — ответил он. — Мне до сих пор ее недостает.
— Вам было тяжело, когда у вашего отца завязались отношения с Айрин?
Он улыбнулся из-за чашки, похоже позабыв о прежней неловкости:
— Вовсе нет. Это мы с мамой все устроили, если честно.
— То есть?
— Ей не нравилась ни одна из сиделок, пока я не нашел Айрин. Та ей тоже не особо понравилась — мол, слишком любит командовать, — но мама разрешила ей остаться. Думаю, она выбрала Айрин не потому, что та понравилась ей как сиделка, но потому, что заметила, как она понравилась отцу. И мне.
— Мне она тоже нравится. Добрая и приятная женщина.
Я смотрела, как Сэм пьет чай, удивляясь, почему он вдруг погрустнел.
— Я что-то не так сказала? — спросила я.
— Нет. Вспомнил маму, только и всего. Мне ее не хватает. Вам, наверное, тоже не хватает вашей мамы…
— Да, — ответила я.
Больше всего мне не хватает чувства полезности людям, подумала я. Чувства собственной значимости.
Час спустя, когда мы обсуждали арестованного и гадали, кем бы он мог быть, пискнул телефон Сэма — пришла эсэмэс от Айрин. Кошка только что объявилась на Китс-роуд. С тяжким грузом неизбежности я взяла нетронутый портплед с одеждой, которую Айрин постирала и погладила, несмотря на заверения, что я могу сделать это и сама, и пошла назад к машине. Я, как и кошка, явно оказалась не готова к возвращению домой.
Сэм все говорил, остановившись у автобусной остановки. Когда ему наконец удалось прервать доносившийся из телефона металлический голос, он сказал:
— В самом деле крайне интересно. У вас есть адрес?
Достав из кармашка на дверце шариковую ручку, он взял из лежавшей на приборной панели пачки парковочную квитанцию и что-то написал на обратной стороне. Голос в трубке не замолкал.
— Хорошо, — сказал Сэм. — Еду. Перезвоню вам позже. Пока.
Он повернулся ко мне, и глаза его снова блеснули.
— Знаете, что случилось?
Я все еще злилась на него за то, что еще больше опаздывала на работу, хотя вовсе не горела желанием вернуться к оценке злонамеренного ущерба и численности сексуальных преступлений. Но теперь мне стало любопытно.
— Понятия не имею. И что?
— Один из моих информаторов говорит, что звонила некая женщина, — ее соседка по квартире уехала вечером в пятницу в город с подругами по работе и до сих пор не вернулась.
— И?.. — нахмурилась я.
— Пропавшую зовут Одри Мэдисон.
— Это должно мне о чем-то говорить?
— Вы, очевидно, не ковыряетесь в «Фейсбуке»?
— Меня нет в «Фейсбуке».
— А жаль, — сказал он, разворачивая машину в сторону центра города. — Потрясающий инструмент для исследований. Одри Мэдисон — бывшая подружка некоего Вона Брэдстока. Еще не сообразили?
Я покачала головой. Его таинственность начинала действовать на нервы.
— У него есть в «Фейсбуке» несколько друзей в отличие от мистера Колина Фридленда, у которого только один друг — Вон Брэдсток. Иными словами, пропала бывшая девушка единственного приятеля Колина.
Я уставилась на него.
— Колин — это ведь и есть ваш подозреваемый? Которого вы опознали по данным с телефонов?
— Откуда, черт побери, вы знаете?
— Аннабель, сколько раз вам говорить, что вы не единственный мой источник информации? — улыбнулся он. — Собственно, если честно, вы самый дрянной источник из всех, что у меня когда-либо были.
— Вот он, — сказал Сэм, когда черное такси остановилось возле дома Колина Фридленда.
Большой дом стоял на склоне поодаль от дороги — судя по виду, старый, времен короля Эдуарда, явно стоивший целое состояние. Полицейские наверняка обыскали дом сверху донизу, и, если бы удалось хоть что-то найти, Колина вряд ли бы отпустили.
Мы приехали на машине и ждали, остановившись в полутора сотнях ярдов от здания, где, судя по данным реестра избирателей, Колин жил совершенно один.
— До сих пор не понимаю, на что вы рассчитываете, — сказала я.
— Я тоже, — ответил Сэм. — Я просто ему не доверяю. А вы?
— Мне нужно на работу, Сэм, — сказала я.
Я пыталась дозвониться Фрости, пыталась дозвониться главному детективу-инспектору, перебирая все известные мне номера и оставляя везде сообщения на автоответчике, но связаться так ни с кем и не удалось. Мысль, что Одри Мэдисон, кем бы она ни была, безвестно отсутствует все выходные, тревожила меня все сильнее.
Из такси вышел человек и наклонился к окошку, передавая плату водителю. Казалось, будто он отсчитывает монеты.
— Это он? — спросил Сэм.
— Да.
Тот, кто еще недавно был моим ангелом, повернулся и посмотрел прямо в нашу сторону, затем направился к большой вилле, открыл калитку и скрылся из виду.
Его все-таки выпустили.
Колин
В доме холодно, от кастрюли слегка несет гнилью. Я выливаю воду и выбрасываю овощи в ведро. От холодильника пахнет еще хуже, и, к моему немалому разочарованию, приходится выкинуть и лосося. А потом, естественно, я вынужден отнести мешок на улицу в мусорный бак.
Они явно здесь побывали, хотя все лежит на своих местах. Весь дом провонял ими и их ботинками, которые топтали мои ковры и беспокоили призраков. Когда все закончится, нужно будет потребовать с них компенсацию. Меня не просто допрашивали — меня унижали и презирали, чего я вовсе не заслуживаю. Я заслуживаю благодарности.
Несколько минут я хожу из комнаты в комнату, обследуя дом, словно отсутствовал несколько недель, а не несколько часов.
Мне не сразу удается расслабиться, но в конце концов я успокаиваюсь. Меня не в чем обвинить, как бы они ни старались, как бы ни унижали, надеясь, что я себя оговорю. Я ни в чем не смог бы себя изобличить, даже если бы хотел, поскольку не совершил ничего — ничего! — противозаконного. Я это знаю, и они это знают. Я удовлетворенно вздыхаю, чувствуя, как по всему телу пробегает теплая дрожь. Сидя в своем любимом кресле, я грежу наяву, представляя всю красоту трансформаций, которые мне довелось наблюдать и которые я так люблю.
Аннабель
— К черту, — сказал Сэм через полчаса, заводя двигатель.
— Слава богу. Может, все-таки поедем в полицейское управление?
Он пристально посмотрел на меня:
— С вами все в порядке? Простите, я не подумал, каково вам было снова его увидеть…
— Не в этом дело, — быстро ответила я, хотя у меня едва не остановилось сердце, когда Колин посмотрел прямо в нашу сторону. — Мне нужно на работу…
— Я же вам говорил, — он повернул назад, в сторону главной дороги, — вас там никто не ждет. Считается, что вы все еще в отпуске по семейным обстоятельствам. К тому же нам надо пообщаться кое с кем поважнее.
Как оказалось, Линдси Браун жила совсем недалеко от Колина, чуть ниже по склону холма, в большом доме, разделенном на квартиры. Квартира Линдси и Одри находилась на первом этаже.
— О, — сказала она, открыв дверь еще до того, как мы успели постучать.
— Линдси? — спросил Сэм. — Я из «Кроникл». Как я понимаю, вы разговаривали с моим коллегой?
— Угу… Просто я собираюсь на работу.
— Простите, — искренне извинился он. — Я думал, мы успеем вас перехватить.
Она поколебалась, держась за дверь и переводя взгляд с Сэма на меня и обратно.
— Ладно, раз уж пришли, могу уделить вам пять минут. Проходите, пожалуйста.
Чистенькая гостиная была обставлена старой и разнородной, но тем не менее уютной мебелью. Большая арка вела в кухню, где лежала в раковине оставшаяся с вечера посуда.
— Хотите чая? — спросила она.
— Спасибо, с удовольствием. Можно воспользоваться вашим туалетом?
— В конце коридора, — кивнула она, наполняя чайник.
Сэм ушел в указанном направлении. Я неловко присела на краешек продавленного дивана.
— Вы что, ходите парами? — спросила она сквозь шум закипающей воды.
— Э… нет. Я просто… Практикуюсь.
— Набираетесь опыта? — озадаченно посмотрела она на меня.
— Вроде того.
Для практикантки из газеты я явно была слишком стара, но, чтобы рассказать правду, потребовалось бы слишком много времени.
Когда вернулся Сэм, на столе уже стояли три чашки чая, сахарница и несколько ложек. Внезапно ощутив страшный голод, я едва не спросила Линдси, нет ли у нее печенья.
— Вы не против, если я?.. — Достав из сумки блокнот и ручку, Сэм показал Линдси свой телефон. — А то я не очень умею вести записи, всегда что-нибудь упускаю…
— Пожалуйста.
— Спасибо.