Рыжая белочка прыгала из угла в угол, билась лапками, но удав умел ждать.
Игорь наслаждался ситуацией: несмотря на смятенный вид, девчонка продолжала упорствовать. Такая игра ему нравилась. Власть над женщинами, которые без боя махали перед ним белым флагом, не приносила Игорю удовлетворения. Когда Игорю исполнилось семнадцать, Глеб вручил ему ключи от квартиры на Петровском проспекте. «Теперь она твоя. Можешь пользоваться». С тех пор девушек тянуло в квартиру номер четыре, словно крыс за Гамельнским дудочником.
Но Игорь был осторожнее, чем его отец. Он никогда ничего не обещал и не признавался женщинам в любви. Напротив, он быстро понял, что чем меньше говорит, тем больше ласковых слов представляют себе его подруги. Они сами приписывали ему нежные чувства, додумывали за него умные мысли и реплики. И опять все женщины слились для него в одну. Все они смотрели на него с надеждой. Даже у самой прожженной, циничной и расчетливой в глубине зрачка вспыхивал маленький огонек, освещающий их призрачный союз.
А эта девчонка была другой. Своенравная и непокорная. Но теперь ей никуда не деться. Такая власть опьяняла.
– Знаешь, наверное, все-таки придется показать эту записку полиции. Я хотел тебя предупредить, а они пусть разбираются.
– Я… я не хотела.
– Чего ты не хотела?
– Нет, это ведь… – Она развела руками и снова замотала головой. – Это не по-человечески – выкинуть из своей жизни того, кого любил, словно мусор.
– Любил? Мой отец никогда никого не любил.
Глава тридцать четвертая
– Что? – Юля не ожидала таких слов от Игоря. Сегодня он был слишком многословен для себя.
– Ты хочешь сказать, что он и Лору не любил?
Игорь уже открыл рот, чтобы ответить, но не успел.
– Чего вы тут шушукаетесь? – В дверях неожиданно возникла Лора. «Легка на помине!» Лора отсканировала Юлю взглядом, словно рентген в аэропорту, и та ощутила себя чемоданом, набитым ножами и Си-4.
– Так тебя обсуждаем, – без улыбки ответил Игорь.
– Ага… – Лора не поверила. Она брезгливо осмотрела навесные полки, заглянула в холодильник. – У тебя даже хлеба тут нет?
– Ни хлеба, ни картопли, ни морковы, – изобразил деревенский говорок Игорь.
Лора на мгновение задержала на нем взгляд, потом вновь принялась проверять шкафы.
Игорь был доволен ее реакцией. В его голове моментально родился план, как скрасить этот тусклый день. Ненасытное чудище под именем «тоска» требовало новой жертвы.
Лора. Лорочка…
Как ловко она заменила одну букву в имени и превратилась совсем в другого человека. Лера Петрищева – студентка первого курса математического факультета группы информационных технологий была совсем не похожа на эту ослепительную красотку. Только астенические руки и не до конца выветрившийся диалект могли выдать в ней прежнюю Леру, которая приехала из деревни Сукконьеки в старом мохеровом свитере и клетчатой сумкой из полипропилена наперевес.
Мать Леры работала на молокозаводе. Это была грузная женщина с тяжелым взглядом и пресным выражением лица. Из кармана ее застиранного халата всегда свешивалось полотенце: им она постоянно вытирала руки.
Отец водил автобус до города и обратно. Щуплый и юркий мужичок с лысиной на макушке.
В семь лет Лера не знала, кто такой Пушкин, но знала, что такое любовница. Это слово звучало в их доме в разы чаще других.
После каждого рейса мать фурией бросалась к отцу.
– Почему не ответил мне? Я звонила.
– Я был за рулем, – спокойно отвечал отец, мысленно проклиная создателей сотовых телефонов. – Неудобно разговаривать.
– Знаю я твое «неудобно», Коленька! С мужиками своими трындишь часами. С девками своими. А жене не можешь ответить! Опять шлялся по своим шалавам, – брызгала слюной женщина, накручивая на кулак полотенце.
– Не начинай, Люда, – отмахивался Коля.
– Что не начинай?! Что не начинай! – визжала она. – Знаю тебя, сволочь лысая! Все про тебя знаю! Нинка сказала, в ларьке новая продавщица появилась.
– И что?
– Ты у нее пирожки покупал. Любезничал, заигрывал. Мне все передали.
Николай устало морщился.
– Пироги я и сама напечь могу. И с картоплей, и с морковой, и с ботвой, если хошь. – Сошедшее с рельсов самообладание Люды ухнуло в пропасть. – А дуру из меня делать не надо!
Николай вздыхал, смотрел из-под наморщенного лба на шипящую жену. Спорить с ней было себе дороже. Любое его слово могло обратиться против него же. Поэтому он замолкал и слушал, как жена на разные лады костерит его.
Лера любила отца и каждый раз его жалела.
А потом Николай и правда ушел жить к любовнице: не к продавщице пирожков, а к бывшей однокласснице Аните. Тонкой, хрупкой и спокойной учительнице математики. И маленькая Лера рассудила так: любовница – это такая фея, спасающая мужчин. Она не крысится и не кричит. И уж точно не лупит полотенцем по лысине.
И еще у любовницы есть деньги, чтобы купить себе красивую блестящую куртку и модную обувь. Лера видела, как Анита, собираясь домой, выбежала из класса в аккуратном пуховичке с изумрудно-фиолетовыми переливами и новых замшевых сапожках. А вот у Леры и ее матери денег стало намного меньше. Копеечной Людиной зарплаты еле-еле хватало на еду. Она не переставала повторять:
– На этот год свитера еще хватит. Потяни рукава вниз. Вот. А в штанах еще подворот можно выпустить. И нормально будет.
Люда не забывала добавить, радуясь, что дочь влезает в вещи трехлетней давности.
– Хорошо, что в этого козла пошла. Вверх тянешься, а вширь не растешь, худоба – кости торчат. Единственное, что хорошее тебе от папаши досталось. Может, не разнесет с годами, как меня.
С обувью было сложнее.
«Опять лапы отрастила. Новые туфли не выхоженные. Вот куда мне их теперь?» – сокрушалась мать. Лера натягивала ставшую тесной обувь и поджимала пальцы. А потом уверяла мать: да ей просто показалось, что туфли малы.
Тем временем у девочки появилась цель: стать такой, как Анита. Умной, красивой и хорошо знать математику. Тогда, возможно, и ей когда-нибудь достанутся новые замшевые сапоги. Ребята из соседних домов звали Леру гулять, но она отказывалась. Лазать по гаражам, купаться в речке-вонючке, искать мелочь, гонять котов – все это теперь было не для нее. Лера днями и ночами зубрила алгебру, низко склонившись над учебниками и задачниками. Анита, заметив рвение девочки, оставалась с ней после уроков и помогала разобраться с модулями и уравнениями. А на ЕГЭ местной звездочке не стеснялась помочь даже директор школы.
Поступить на бюджетное место выделенной квоты для Леры не составило труда.
Она почти исполнила свою мечту: была исполнительной, умной и разбиралась в алгебраических премудростях. Оставалось лишь найти того, кого она спасет от ужасной женщины с вафельным или махровым полотенцем в руке.
Но вокруг на курсе были только молодые парни. Без жен, без проблем… и без денег.
К слову, и Лера не была сначала сногсшибательной модницей. Оказалось, что знание формул и умение вычислять логарифмы не гарантировало возможности стать покорительницей сердец. На красоту нужны были деньги. Лера заработала себе на сапоги и куртку уже на первом курсе, устроившись в суши-бар официанткой в вечернюю смену.
На ее факультете учились почти одни мальчишки. Малочисленные девочки сбились в группки по интересам. Ни в одну из них Лера не попала. Она сразу снискала славу диковатой деревенщины, которая плохо готовилась к зачетам и запросто могла уснуть на паре.
– Опять всю ночь танцевала, – фыркали девчонки.
– Да, наверное, ублажала какого-нибудь старого ухажера, – добавляли другие, не догадываясь, что Лера до ночи разносила «Филадельфию» и «Бонито Маки».
Ухажеры у Леры и правда появились. Не только старые – разные. Высокая молоденькая официантка нередко ловила на себе сальные взгляды взрослых дядь. Она не строила из себя недотрогу и легко знакомилась с теми, кто выказывал ей знаки внимания. Лера не видела в этом ничего постыдного, ведь у нее была цель. Сначала был начальник службы безопасности в банке, потом менеджер логистической фирмы, дальше покатилось – юрист консалтинговой компании, врач-реаниматолог, майор таможенной службы. Лера никогда не требовала подарков или денег, но и не считала нужным от них отказываться.
На третьем курсе после летних каникул Лера вернулась в университет уже с другим размером груди. Когда она гордо прошлась мимо первого ряда аудитории, продемонстрировав свое новое тело, девчонки из ее учебной группы завистливо поджали губы. Леру не волновал статус одиночки. Тем более, что мужская половина факультета, да и всего университета, стала волочиться за ней, начиная со второго курса, когда она сменила мешковатые джинсы на обтягивающую юбку-карандаш, страшные очки – на линзы, а рюкзак на миниатюрную сумочку, совсем не предназначенную для учебников и тетрадей. Постепенно вещи в ее гардеробе становились дороже, волосы прямее и гуще, губы полнее, а список поклонников все длиннее.
Назло шушукающимся одногруппницам Лера кое-как, но сдавала экзамены.
Игорю тогда не были интересны девчонки с потока. Да и Лера, несмотря на свою популярность, его не привлекала. Но он знал, что Лера не была тупой, по крайней мере, не глупее тех, кто просиживал плотные колготки в библиотеке.
Игорь ходил на занятия по принуждению. Отец оплатил ему учебу, но не удосужился спросить, нужна ли она сыну, поэтому Игорь взирал на все происходящие вокруг, словно подросток, которого посадили в первом ряду театра юного зрителя и заставили смотреть сказку «Колобок». Одногруппники, хихикающие девчонки и парни, изображающие из себя умников, казались ему глупыми и вызывали страшную скуку.
Его не трогали заинтересованные взгляды и рокот вздохов сбившихся у окон девчонок, когда он проходил по коридору на лекцию.
По сути, он мало чем отличался от Лоры. Так же плохо учился, к себе близко никого не подпускал. Вот только у девушек он вызывал диаметрально противоположные эмоции. Немногословный и сдержанный, он очаровывал ореолом загадочности, не прикладывая к этому никаких усилий.