В реальности все было просто: Бен был нужен ей прямо сейчас, но отказался предоставить себя в ее распоряжение. Она двинулась дальше в Вестфалинг, сжимая в руке листок бумаги, ощущая себя так, будто всю личность изъяли у нее до волоконца, спряли в такую тонкую ниточку, каких вроде и на свете-то нет; ну, тянуть еще год эту лямку — какая теперь разница? Она хотела жить по своим правилам в этом городе — городе, который за столь короткий срок стал для нее враждебным и угрожающим: машины и автобусы едут не по той стороне улицы, светофоры работают черт-те как, в Вудстоке тебя того и гляди собьет пригородный автобус, особенно если ты не англичанин, они-то привыкли на переходе смотреть налево, а не направо. А если ты в Оксфорде и не англичанин, приходится на всякий случай смотреть в обе стороны, да и тогда ты не застрахован от случайностей. Ну и всегда пасмурно. Каждую минуту того и гляди заморосит, а то уже и льет, холодный ветер хлещет лицо и руки. За домами показался бельведер Вестфалинга.
Здесь ей ни перед кем не приходилось оправдываться. Оксфорд сам ее оправдал. И Крис тоже. И вот она, точно мотылек, летит обратно, связывает себя и свое будущее договором, написанным на листе бумаги. У порога Вестфалинга она остановилась, сообразив, что случайной встречи с Крисом ей сейчас не вынести, и сюрреализм ситуации вдруг подточил решимость Тессы. Сколько всего она не приняла во внимание, сколько вариантов не дала себе труда рассмотреть, сколько не продумала вопросов касательно дальнейших действий — какие уж тут попытки мыслить логически; горло сжалось, она шарахнулась от шершавого камня на фасаде колледжа. Домой давай, подумала она. Все кончено. Эти слова она повторяла, переступая через порог: давай домой, все кончено. Бросай все это, иди устраивайся в какую-нибудь забегаловку.
Она обогнула лужайку, подошла к административному зданию. Сельма, старшая секретарша, все еще была на месте. Тесса поздоровалась, объяснила, что пока еще не готова подписать согласие на работу в Вестфалинге, просто пришла сказать, что, скорее всего, согласится, а значит, видимо, нужно запустить процесс получения рабочей визы.
— Да уж, досидели до последнего, — проворчала Сельма. Тесса смиренно извинилась.
— Там куча документов для этой рабочей визы, — сказала Сельма. — Вы по-прежнему живете на Лекфорд-роуд?
— Да.
— Хорошо, в ближайшее время пришлем вам все бумаги.
Снаружи моросил дождь. Играл карильон. Впрочем, карильон играл вне зависимости от чего бы то ни было. Студенты постоянно выпрыгивали из окон, их приходилось отскребать от тротуара, а карильон все не унимался. Тесса побрела обратно домой через лужайку, испытывая смутное желание, чтобы тень Криса пала на порог Седьмой лестницы. Небо так стремительно затянуло тучами, что почти опустились сумерки, хотя и стоял полдень. Она увидела, как в окне кабинета Криса вспыхнул свет. Ее охватила паника. Уровень адреналина взлетел — а она думала, что уже исчерпала его запасы. Она стремительно зашагала прочь от колледжа, в некотором облегчении оттого, что знает, где сейчас Крис. Зайдя в квартиру, посмотрела в телефон, обнаружила сообщение от Клэр: «Приезжай в Нью-Джерси или вали во Флориду, пока не разберешься. Деньги в пути».
Тесса обрадовалась. Открыла электронное письмо из «Ллойдс банка» с уведомлением, что на ее счет зачислено 1500 фунтов. В том же письме ее благодарили за погашение задолженности в 292 фунта 18 пенсов, то есть у нее осталось 1107 фунтов и 82 пенса. Клэр права, нужно валить из Оксфорда.
Часть IV
Обманный островок, оторванный от матери-богини,
Кому ты теперь принадлежишь, прекрасный?
Миниатюра, повторявшая очертания итальянского берега, разрасталась в поле зрения Тессы — самолет выскочил из облаков и начал снижаться к аэропорту Фыомичино. Тесса поменялась местами с подвыпившим или обкуренным малолеткой и села у иллюминатора, зная, что Изола-Сакра находится совсем рядом с аэропортом Рима, и оптимистично полагая, что увидит остров сверху. За это пришлось отдать пачку шоколадок «Кэдбери». Последние завитки облаков рассеялись, на побережье уже различались лодки, причалы и крыши, а синий клин, вдававшийся в материк, обозначился как устье реки Тибр. Здесь, у северного ее берега, и находилась полоска земли, известная как Изола-Сакра.
Тесса сама плохо понимала, чего ждала, но выяснилось, это почти и не остров: лишь тонкие протоки отделяли его с двух сторон от материка. Эту часть суши как будто отрезали очень острым ножом. Оказавшись ближе, Тесса не усмотрела никакого великолепия в бурых проплешинах распаханных полей, хилых зеленых выпасах, пятнышках терракотовых крыш, сгрудившихся возле капилляров дорог, в бесконечных рядах безгласных блестящих лобовых стекол: парковка при аэропорте. Тесса угрюмо рассмеялась про себя. Теперь на Изола-Сакра оставляют машины. Пять евро в день — и держи тут свой «пежо» или «фиат», он будет печься под солнцем или зябнуть под ветром с Тирренского моря — в зависимости от времени года. Тессу вдруг накрыла мысль, что поездка эта — полная глупость. Клэр понятия не имеет, где она. Крис прислал ей три сообщения с тех пор, как она пропустила коктейль в издательстве. И все же, вняв совету Криса, Тесса два года игнорировала Мария. А сейчас сильнее прежнего мечтала им заняться — и к черту все мысли о последствиях.
В аэропорту Тесса достала из банкомата двести евро; получив от Клэр деньги, она вдруг почувствовала себя богатой. Короткая поездка в такси по виа дель-Аэропорто-ди-Фиомичино — и она оказалась рядом с домиком для сдачи внаем, неказистым, оштукатуренным, с трех сторон окруженным пальмами, с четвертой подпертым шоссе. Лукреция прислала ей в сообщении код, Тесса открыла дверь, оставила вещи — в надежде, что успеет посмотреть Некрополь до того, как у Лукреции с коллегами закончится рабочий день. Если верить гугл-картам, нужно было просто перейти через шоссе. Тессе даже показалось, что она видит некрополь с балкона верхнего этажа — он прямо рядом с парковкой. Она уложила в сумку «I frammenti completi», папку с заметками по Марию — в том числе некоторые свои переводы, два текста Флоренс, комментарии Бейнеке из книги 1928 года о малых поэтах, где упоминался Марий, и два куска булки с арахисовым маслом, которыми запаслась еще в Оксфорде.
Тесса перебежала через шоссе, едва не попала под мчащийся седан, протопала несколько ярдов по несуществующей обочине, а потом обнаружила, что от шоссе ответвляется обсаженный деревьями проселок. Шум машин утих. Несколько хвойных деревьев шелестели на ветерке. Через пару минут она увидела написанный от руки указатель: «Некрополь». На краткий миг все проблемы отступили. Тесса коснулась пальцами набухших почек олеандра. Поворот — и ей предстал вход в некрополь: основание стены, белый микроавтобус, экскаватор и непонятно откуда взявшийся темно-синий спортивный автомобиль, на вид страшно дорогой — гладкий до невозможности итальянский спортивный автомобиль. Рядом маячили две фигуры, мужская и женская, сомкнув руки. Тесса подошла поближе и признала в женщине Лукрецию.
— Тес-са! — заорала та, выпустила руку мужчины и помчалась по дорожке навстречу подруге. — А я тебя, типа, за мираж приняла. Молодец, что приехала!
Лукреция представила Тессу Альберто, тот сказал: «Привет», но прозвучало это как: «Привет, я фантастически крутой владелец „мазерати“». Тессе выдалась возможность пару секунд поразглядывать его подбородок, пока Лукреция, вся в пыли, обнимала его, целовала в губы, говорила «ciao» и «ti amo», целовала снова, смахивала пыль, осевшую на его блейзере. Интересно, почему раньше Лукреция ни словом не обмолвилась про Альберто? Да, они редко говорили о личной жизни, и тем не менее. — До свидания, — вежливо сказал Альберто Тессе — она не уловила в его словах никакого подлинного интереса, — а потом он забрался в свою машину, которая выглядела совершенно по-идиотски на фоне этого идиллического пейзажа; заурчал двигатель, и Альберто отбыл.
— Уехал на пять дней, — сообщила Лукреция. — В Брюссель. По делам.
Интересно, подумала Тесса, он свою колымагу на здешней парковке оставит?
— Он такой…
— Я в него влюблена. Хотя он с виду как манекен.
Тесса рассмеялась.
— Главное, ты приехала! — продолжала Лукреция. — Ты просто молодец! Сейчас покажу тебе раскоп. У нас здесь куча самых разных специалистов — петрологи, нумизматологи, тафономисты, остеологи, биоантропологи, гидрологи, геологи… А вот латиниста пока нет!
Лукреция завела Тессу на территорию, потянула на себя калитку — железный прут скреб по земле.
— Ты должна понимать, что Изола-Сакра — только часть раскопок, — начала она, украдкой глянув на наручные часики, и повела Тессу по остаткам древней дороги — сквозь чахлую траву и редкие одуванчики проглядывали камни. — Это древняя виа Флавия-Севериана, — продолжала Лукреция, — которая связывала два порта, Остию и Портус.
Она объяснила, что в некрополе хоронили жителей обоих городов; по античным представлениям, здесь находился город мертвых, живые приезжали сюда в праздничные дни выпить, попировать, почтить память и так далее. Тесса заметила между деревьями несколько возвышений, похожих на курганы. Она шагала вперед, по коже бегали мурашки. Вдоль дороги до самого поворота тянулись склепы: постройки из осыпающегося кирпича, разной степени руинированности — выщербленные, выцветшие, лишенные крыш.
Лукреция объяснила, что по ходу раскопок в 1930-х годах примерно сто могил музеефицировали, планировалось сделать то же самое и со склепами, над которыми они сейчас работают. Некрополь сохранился почти в том же виде, в каком существовал и раньше, только хрупкие оболочки надгробий укрепили, а кирпичную кладку подправили, чтобы остановить разрушение. Сохранились даже некоторые эпитафии — посвящения мертвым, выбитые на мраморных табличках; они крепились к нишам на передней стене склепов металлическими зажимами — Тесса увидела это, проходя мимо.