— Ничего не трогай, пока не сфотографировали! — Лукреция присела рядом с Тессой, вгляделась в тазовые кости. — Кажется, мужчина, — сказала она.
Марий.
Тесса сдвинулась к другому концу захоронения, чтобы рассмотреть ступни. Блеснула вспышка. Свет рассыпался по мелким костям, в основном ушедшим в твердую глину. Лукреция придвинулась к Тессе, и в первый момент та слышала только дыхание, видела только луч света, в котором крутились частицы пыли и иной материи.
— Похоже на таранную кость, — заметила Лукреция, указывая пальцем. — Вон там плюсна. Вторая таранная кость.
Скелет Мария. Лукреция обняла Тессу за плечи:
— Тесса, это он.
— Вижу. — Но Тесса ничего не видела. Пока не видела. — Можешь что-то сказать касательно его ног?
Лукреция смотрела, подняв фонарь к плечу.
— Точно пока ничего. Вроде все в норме. Но наверняка узнаем, только когда откопаем, отчистим et cetera.
Тесса скрючилась в потоке света, по спине тек пот, в голове не было ни одной связной мысли. Он мертв, думала она. Тебе что, нужны были тому подтверждения? Так и почему ямбы хромые? — хотелось задать ему вопрос. Cur choliambi? Прежде ей казалось: она знает заранее, что будет чувствовать в этот миг, но надежды не оправдались. Марий оставался по-прежнему непостижимым.
Вечером Лукреция с Тессой снова сидели на балконе и обсуждали логистику. Остаток дня они посвятили извлечению останков Мария. Сфотографировали, потом зарисовали скелет; Грэм придерживал конец рулетки, растянутой над саркофагом, диктовал Элоизе измерения, она зарисовывала.
— Двадцать один сантиметр, — говорил он. — Левый край бедренной кости.
Тесса просеивала грунт. Лукреция занималась тем, что всеми руководила.
И вот она подошла к Тессе сбоку, не поприветствовав, просто встала на балконе и стала смотреть вдаль.
Чуть помедлив, Тесса спросила:
— Можем пока не говорить Эдварду?
— Наверное, — ответила Лукреция.
— Наверное?
Лукреция молчала, не отрывая глаз от горизонта.
— А можем мы просто умолчать о том, что обнаружили останки поэта второго века? Скажем просто, что нашли новый скелет. Кого-то там. Некоего Мария Сцевы, римского гражданина, род занятий неизвестен. И так подольше, — попросила Тесса. — Скажу тебе честно: я только сегодня поняла, как мне хотелось обнаружить в скелете какие-то аномалии. Ну хотя бы деформированную стопу, что-то в этом роде.
— Мы еще ничего не знаем наверняка, — заметила Лукреция. — Ничего не скажешь, пока не извлечены все кости.
Тесса помолчала.
— Ну даже если скелет без изъянов. Все равно это по-своему примечательное открытие. Я даже не знаю, что нам это говорит про Мария. Я к тому, что размер, которым он писал, всегда был загадкой. И она пока не разгадана.
Лукреция кивнула:
— Его захоронение тоже важное открытие.
— Понимаю, — кивнула Тесса.
— Ступни мы извлечем завтра, — сказала Лукреция. — И, если в скелете не обнаружится ничего особенного, придется мне задать тебе вопрос, почему я должна скрывать эту находку от своего руководителя.
Тесса кивнула, чувствуя, что теряет над собой контроль, раздражается. Но встречных аргументов у нее не было. Единственным имевшимся в ее распоряжении рычагом давления была добрая воля Лукреции. Да, она напишет статью про ландшафт Изола-Сакра, про то, как он проясняет некоторые метафоры в произведениях Мария. Вопрос о размере так и останется неразрешенным.
— Я все поняла, — сказала Тесса. — Можем об этом поговорить завтра вечером?
Лукреция глянула на нее с досадой:
— Нет, не можем. Если не пойму, в чем смысл этого ожидания, я все расскажу. Ясно?
— А если мы найдем что-то, что окажется для меня очень важно?
— Вот тогда и поговорим.
Вечером Тесса проверила почту — Клэр пока не ответила. А Тесса чувствовала, что сейчас ей бы очень пригодился совет сестры, но одновременно трудно было винить Клэр в том, что ей надоело раздавать советы, с учетом полного нежелания Тессы им следовать. Тем не менее Тессу все мучил вопрос: то ли Клэр слишком занята и не успевает ответить, то ли восприняла побег Тессы в Италию как предательство и неправомерное расходование ее средств. Неправомерное расходование средств безусловно имело место, но с Клэр никогда не поймешь, на что она обиделась, а на что нет.
Тессе удалось уснуть на несколько часов. Пробудилась она от дребезга будильника у Грэма за стеной, лицом на странице «I frammenti completi», ночник не погашен. Услышала, как за окном моросит дождь. А потом, встретив археологов в коридоре — все в синих дождевых накидках и пьют растворимый кофе, — она сообразила, что ей укрываться от дождя нечем. На ней были потертые джинсы и хлопковая футболка с длинными рукавами.
— У тебя нет плаща, — констатировала Лукреция.
— Ничего, — ответила Тесса. Выглянула за подтверждением в окно, увидела бельевую веревку, скрытую под навесом, а дальше по балкону хлестали дождевые струи.
— Грэм, у тебя ведь было лишнее пончо? — вяло спросила Лукреция.
— Я его Яну отдал, — ответил Грэм.
Ян пожал плечами.
— Блин, — сказала Лукреция и стремительно зашагала по длинному сужающемуся коридору к себе в комнату.
Утро было темное, промозглое; Тесса видела, что всех достала. Она стояла, чувствуя себя кретинкой, остальные ее подчеркнуто игнорировали. В конце концов она направилась следом за Лукрецией.
Та была в своей комнате — разве что немного попросторнее, чем у Тессы, зато полностью обжитой. На небольшой двухспальной кровати лежали одеяло и покрывало, стены украшали плакаты, на стуле висела одежда, шкаф тоже забит шмотками, туда-то Лукреция и ввинтилась, а потом наконец вылезла с чем-то длинным и блестящим.
— Вот все, что у меня есть, — сказала она, снимая предмет с вешалки.
Оказалось, что это красный лакированный плащ.
— Смело, — оценила Тесса. — Но я не могу в этом лазать по раскопу.
— Можешь и будешь, — ответила, всучивая ей плащ, Лукреция.
Тесса посмотрела на бирку: «Берберри». Неохотно взяла. Ну и видок у нее нынче.
Микроавтобус, прорываясь сквозь потоки дождя, катил по шоссе к развороту, откуда можно было вернуться в некрополь. Проблесковых огней самолетов в небе не было. Тесса перед выездом успела заметить, как Грэм подавил смешок, когда она вернулась в столовую в дурацком плаще, но сейчас, в этом водоизвержении он казался вполне уместным. Лукреция вела машину сосредоточенно, дворники попискивали, словно возражая против непосильных трудов.
— Вы всё полностью закрыли? — уронила Лукреция в тусклое молчание за спиной.
Грэм утвердительно хмыкнул.
В раскопе было темно и грязно. Склеп Мария накануне полностью накрыли черным брезентом, в непроницаемой тьме он казался совсем допотопным. Тесса ковыляла по камням дорожки к тенту, который Грэм, Ян и Юп как раз натягивали у могилы. Забравшись под тент, всмотрелась с близкого расстояния. Под брезентом склеп выглядел зловеще. Тессе вдруг показалось, что склеп прямо сейчас использует это рукотворное укрытие в личных целях, как раньше использовал землетворное укрытие — песок. У склепа был собственный инстинкт самосохранения. Угнездился там, и все ему нипочем. Это не ты выкапываешь Мария — он подкапывается под тебя. Не ты вскрываешь могилу, она тебя вскрывает, думала Тесса.
Грэм с Лукрецией дотошно счищали грязь с каждой косточки: двадцать восемь фаланг, две плюсны, клиновидный хрящ, ладьевидные кости, кубовидные, пяточные, две таранные, малые берцовые, большие берцовые, коленные чашечки. Утро тянулось; когда дождь утихал, Тесса просеивала кучки земли из склепа, доходила с ситом до края некрополя в блестящем красном плаще Лукреции. Лукреция, Грэм и Ян едва шевелились. Они все неестественно скрючились над короткой каменной нишей, будто свиньи у корыта: Лукреция все тщательно зарисовывала в блокнот, Грэм держал рулетку над нижней половиной Мария, а Ян делал измерения и диктовал их Лукреции. Тесса помнила про поставленное Лукрецией условие: если они не найдут ничего примечательного, Эду сообщат про обнаружение скелета Мария.
К середине дня обе таранные кости были извлечены, работа шла над одной из малых берцовых. Тесса постепенно теряла надежду найти что-то новое, готовилась к тому, что Лукреция завтра все расскажет Эду и новость об их открытии быстренько долетит до Криса. Вот была бы конференция в Оксфорде пораньше или выгадать бы еще немного времени… Ей очень хотелось первой доложить об открытии. Тесса очень удивилась, когда вновь появился коронер.
— Будем эксгумировать вторые останки, — сказала Лукреция.
— Но до темноты всего пара часов, — заметила Тесса.
— А чего ты от меня хочешь? — пожала плечами Лукреция. — Он приехал, не гнать же мне его. Мы ему, кстати, платим. Поможешь или позвать Яна?
Раздосадованная тем, что пришлось прервать эксгумацию Мария, Тесса отправилась искать Яна — он вместе с Юпом сидел, скрючившись, в открытом склепе неподалеку. А потом она зашагала под дождем по старой виа Флавия за пределы некрополя, на дорожку, ответвлявшуюся от шоссе. Низенькие олеандры поникли под напором струй. Под подолом блестящего красного плаща чавкали в размякшей грязи ботинки. Тессу вдруг охватили сомнения. Так или иначе у нее все это отберут.
Она повернула назад к некрополю, вошла за ограду, в мир надгробий. Двинулась вспять по старой виа Флавия, все сильнее терзаясь сомнениями. Ну напишет она статью об обнаружении могилы Мария. Латинисты, занимающиеся серебряным веком римской поэзии, воспримут это как занятную диковинку, а потом открытие уйдет на задний план, сотрется, ее снова перестанут замечать, и она вынуждена будет всю свою жизнь торчать в Вестфалинге. Крис, похоже, срежиссировал ее провал, сделал этакой неприкасаемой, чтобы в конце посмеяться вволю.
Вновь впереди показался знакомый склеп, и вдруг воцарилась непонятная тишина. Сумка коронера так и возвышалась на столе под тентом, остальные вещи тоже были на месте, а вот ни одного человеческого силуэта Тесса не увидела, даже тени не маячили внутри. А ведь