На шее у Тессы начали скапливаться капли холодного пота. Она почувствовала, как одна из них скатилась под воротник блузки, впиталась в атласную ткань на спине. Когда Крис снова щелкнул пультом и на экране появилась бедренная кость Сульпиции, Тессе показалось, что ей залепили пощечину. Кость лежала на белом столе, рядом — линейка для масштаба.
— Бедренная кость Мария, — объявил Крис и умолк.
Она все услышала правильно? Он действительно сказал «Мария»? Крис снова заговорил, в руке у него теперь была лазерная указка, у Тессы же мозг ревел от смятения; она не могла расслышать ни слова. Он правда сказал «бедренная кость Мария»? Она хотела было переспросить соседку, но не понадобилось — Крис ей поведал все сам:
— Не будучи остеологом, я тем не менее знаю, что бедренная кость Мария выглядит очень странно. Вот эти стриации, — он повел красной точкой вдоль среза на бедренной кости Сульпиции, — безусловно, представляют собой следы от пилы хирурга.
В зале опять ропот.
— И опять же прошу прощения за то, что именно я вам это демонстрирую, не имея ровным счетом никаких специальных познаний, но вот здесь, — он указал на культю, — видны следы костного моделирования, какое обычно проводят при ампутации.
Кто-то громко ахнул.
Крис улыбнулся и перешел к выводам:
— В любом случае, новое открытие подкрепляет представления о том, что Марий выбрал именно этот размер, будучи в буквальном смысле хромым, в буквальном смысле страдая нарушением походки, что и нашло отражение в его стихах. Иными словами, перед нами — просодия, воплощенная в человеческом теле. После завершения раскопок будут проведены дополнительные исследования, и тогда, обладая новыми данными, я на их основании отвечу на любые ваши вопросы; благодарю за внимание и за уделенное мне время. После меня выступит Тесса Темплтон, которая также имеет некоторое отношение к этому открытию. Спасибо, у меня все.
На секунду повисло ошарашенное молчание, потом грянули аплодисменты. Крис улыбнулся, отвесил поклон, собрал свои листочки и покинул сцену. Сотби-Вильерс поднялась и пожала ему руку, когда он садился. Кольм Фини потянулся со своего места, похлопал его по плечу. Крис оборачивался и принимал от всех похвалы.
Смятение Тессы долго не продлилось. Она исходила из того, что слух ее не подвел и Крис только что сообщил, что бедренная кость Сульпиции на деле принадлежит Марию; у нее есть возможность взять слово и все поправить.
На сцену вновь поднялся Лиам:
— Уверен, нам будет очень интересно услышать новые подробности от Тессы Темплтон. Тесса, удостоенная стипендии О’Нила, докторантка колледжа Вестфалинг, где, как мы надеемся, ей через несколько недель присвоят ученую степень. Поприветствуем Тессу Темплтон.
Оживление в зале явственно поутихло; Тесса это поняла, еще когда подходила к кафедре с листами бумаги в руке. Тем не менее множество глаз следили за ней в ожидании. Где-то у корня языка завис кисловатый вяжущий привкус; она нервничала, подмышки блейзера намокли. Пришитая к нему бирка скребла шею на коже, вызывая зуд. В зале все стихло.
— Первым делом хотела бы поблагодарить Криса за занимательный доклад, — услышала она собственные слова. — Мне приятно было слушать про проведенные им параллели — почему, станет ясно чуть позднее. А главное, у меня теперь нет нужды вдаваться во все эти общие вопросы смысла, ритма, слова как предмета — Крис сделал это за меня.
Теперь ей предстояло пропустить ту часть доклада, в которой говорилось об открытии на Изола-Сакра, равно как и часть, посвященную эпитафии и связям между ампутацией и сюжетом стихотворения.
— Как уже отметил Крис, — продолжала она, — если исходить из того, что автор этих стихотворений жил на Изола-Сакра или где-то поблизости, открываются новые смыслы. Да, есть стихотворение про «terra amputate», где описание канала можно также прочитать и как описание ампутации части тела. Зная то, что мы теперь знаем касательно обнаруженных в гробнице останков, невозможно не прочитать это ранее маловразумительное место как иносказание, описывающее ампутацию, которую пережил сам автор: для этого он изображает метапоэтический ландшафт Изола-Сакра, который заключает в себе очень личный рассказ о невыразимой боли.
Тесса слегка запнулась. То, что она написала заранее, теперь произведет совершенно ложное впечатление — она лишь подробнее проанализирует то, о чем уже говорил Крис. Тем не менее она продолжила по своим записям.
— Если включить в картину Изола-Сакра и окружающие остров места, можно выявить и другие новые смыслы.
Действительно, существуют две строки, которые еще со времен Ренессанса вызывали у исследователей серьезные затруднения, в переводе они звучат так: «Будь я глуха, моя любовь, как глух ныряльщик / к призывам птиц». Как другие трактовали это сравнение? Многим оно представлялось невразумительным. Якобы речь тут идет о звуке, слышать его вроде как способен каждый, но почему человек, ныряющий в воду, теряет слух, не столь очевидно. Можно предположить, что океанская поверхность — это своего рода мембрана между ныряльщиком, находящимся в глубине, и птицей в воздухе, возможно чайкой. Такие трактовки, безусловно, существовали: в тысяча девятьсот четвертом году Уильямсон предложил именно такую гипотезу в качестве пояснения, почему до ныряльщика не долетает призыв птицы. Однако это объяснение нельзя признать удовлетворительным. Краткое отступление, дабы показать, насколько не в чести был Марий в этом и в предыдущем веке: он называет ныряльщика словом «urinator», которое, к несчастью, еще и омонимично слову, обозначающему человека в момент мочеиспускания; однако в Древнем Риме им называли людей, нырявших за затопленными ценностями. То есть по идее их можно назвать спасателями. На затонувших судах — а их довольно много у берегов Средиземного моря — не раз обнаруживали грузила, которыми пользовались эти отважные земноводные. Этим людям поручали вытащить ценности с судов, затонувших неподалеку от гавани; существуют эпиграфические свидетельства о том, что на Изола-Сакра имелась collegia, или гильдия ныряльщиков, — Уильямсон, впрочем, об этом не знал, потому что раскопки в этом регионе начались только в тридцатые годы, когда действия Муссолини и его пропагандистской машины «возвеличивания Рима» принесли один парадоксальный результат в области гуманитарного знания: всего за четыре года были почти полностью раскопаны вся Остия и Изола-Сакра. То, что со времен Муссолини никто больше не провел прямой связи между urinator и гильдией на Изола-Сакра, свидетельствует о том, как мало внимания уделяет этой теме современная наука. Но даже если бы связь и провели, мы немногое бы смогли из этого почерпнуть до недавнего времени, когда на раскопках, — тут она вставила: — О которых говорил Крис, — и снова вернулась к готовому тексту: — Стали обнаруживать определенного рода костные аномалии мужских черепов, найденных в некрополе Изола-Сакра.
Тесса щелкнула пультом и вывела на экран первый слайд: височная кость с экзостозами в слуховом проходе.
— В некрополе обнаружено шестьдесят два мужских черепа с признаками того, что мы теперь называем «ухом серфера» — нет, я не стану петь песню «Бич-бойз», чтобы это проиллюстрировать.
Никто не засмеялся. Она продолжила:
— «Ухо серфера» характеризуется разрастанием костной ткани в ушном канале: так тело реагирует на постоянные погружения в холодную воду. Согласно предварительным результатам, эти костные наросты на черепах с Изола-Сакра являются скелетными маркерами принадлежности к определенной профессиональной группе, и археологи предполагают, что речь идет о ныряльщиках. Как вам известно, если вы когда-либо пользовались берушами в самолете или были в отношениях с человеком, страдающим сонным апноэ, когда у вас забит ушной канал, вы действительно плохо слышите.
Смешок, но Тесса чувствовала, что теряет внимание зала.
— «Будь я глуха, моя любовь, как глух ныряльщик к призывам птиц», — продолжала она. — Эти строки обретают новый смысл, если исходить из того, что многие ныряльщики были как минимум тугоухи, поскольку ушные каналы их были перекрыты костными наростами. И сравнение делается еще проникновеннее, я бы даже сказала, выразительнее, если представить себе, что речь идет о разлучении навсегда, в биологическом смысле, в противоположность временному разлучению, каковым является погружение под воду.
Тесса глянула в зал: градус реакции средний. Крис уже раскрыл основную тему. Читая по написанному, она никого не проймет. Она запнулась, потом прочитала следующую фразу:
— Цель моего выступления — обозначить параметры исследования гробницы на Изола-Сакра, стихов, приписываемых Марию, а также этой исключительной возможности… — Она осеклась.
Зал качнулся. Башмак Джорджа Бейла сполз с коленной чашечки. Фиби Хиггинс что-то записала на листке бумаги. Не могу я просто объявить, что истинной владелицей бедренной кости является Сульпиция, подумала Тесса; чутье подсказывало ей, что нужно придумать какой-то проникновенный ход. Если говорить робко, равнодушно, так, чтобы никоим образом не опозорить Криса, так, как пристало начинающей исследовательнице, пишущей под чужим руководством диссертацию, — он потом как-нибудь замажет свою ошибку и будет и дальше умалять ее причастность к важнейшему открытию. А она не потерпит умаления. Опозорить, и точка. Показать, что его связь с Марием и Сульпицей настолько незначительна, что ее немедленно необходимо ампутировать.
Тишина растянулась на три, четыре секунды — слушатели начали поднимать на нее глаза. Сдержанная скука на лице Лиама сменилась беспокойством. Капелька пота все холодила Тессе поясницу. Она аккуратно перевернула свои странички и положила их на кафедру текстом вниз.
— Хотя Крис в своем докладе дал вам понять, что имеет — или будет иметь — отношение к этому открытию, на деле это не так, — произнесла она, напрямую обращаясь к слушателям, без посредничества написанного текста. — Можете сами спросить, откуда у него эти сведения; полагаю, что Эд Трелони пригласил его на роль независимого эксперта.