галеях[469]. В последующие годы XV столетия разрешения на доставку рабов на галеях из Причерноморья, притом сразу в Венецию, даются свободнее[470].
При благоприятной торговой конъюнктуре, которая была в первой половине XIV в., галей возвращались из Причерноморья с достаточным количеством грузов. Тогда Сенат стремился ограничить дополнительную погрузку в портах Негропонта и Пелопоннеса. На галеи этого вояжа для доставки в Венецию дозволялось принимать лишь товары и продукты местного производства[471]. В условиях, когда навигация галей «линии» была затруднена или невозможна или когда галей не могли перевезти всех, даже наиболее ценных товаров, эти грузы доставлялись из Таны, Романии, Александрии и Кипра в Модон на частных судах и оттуда перевозились в Венецию на галеях Романии, сохранявших свои привилегии и право на дополнительный более высокий фрахт[472]. Такой же порядок был предусмотрен и в случае отправки государством в Черное море кокк вместо галей[473]. В тех случаях, когда ценные грузы доставлялись из Модона и Корона в Венецию на частных судах, все равно взимался повышенный привилегированный фрахт в пользу галей «линии»[474]. Когда в начале XIV в. спрос на доставку грузов из Причерноморья и Константинополя превышал предложение транспортных средств, венецианским купцам разрешалось даже фрахтовать генуэзские суда, но лишь до Корона и Модона, где товары перегружали на венецианские корабли[475]. Затем эта практика сходит на нет: риск был слишком велик, а вояжи галей и венецианских частных судов в целом обеспечивали потребности во фрахте.
Наконец, Mo дон и Корон были теми портами, где могло регулироваться взимание фрахта или устанавливаться его нормы, если уплата его не совершалась ранее, в Венеции[476]. В этом случае, ставка фрахта существенно повышалась. Например, в 1386 г. курс 1 дуката в Венеции составлял ок. 80 сольди (или 4 лиры) пикколи[477]. Фрахт же при его уплате в Модоне исчислялся из 4,5 лир за дукат. Представим дальнейшие изменения курса и исчисления фрахта в виде таблицы:
При существовании такой системы взимания фрахта он, как видим, существенно повышался при отсрочке уплаты и при погрузке в Модоне. Иногда долю фрахта галей Романии-Черного моря Сенат разрешал использовать для починки укреплений и мола Модона, заботясь об обеспечении судоходства[478].
Очевидно, что венецианские порты Мессении, как и Негропонта, были опорными базами навигации, местом контроля, сбора информации и принятия важнейших решений по осуществлению и охране плавания вплоть до черноморских проливов. Они были основными распределительными центрами встречных товаропотоков в Восточном Средиземноморье в целом и рубежами в исчислении фрахта по всему маршруту. Они как бы отмечали конец первого этапа плавания к черноморским берегам и начало последнего — при возвращении. Наконец, они играли существенную роль в снабжении судов провиантом, такелажем, вооружением. Навплий, Монемвасия, Кларенца были резервными и вспомогательными портами для венецианской навигации галей «линии», преимущественно с конца XIV в., когда они вошли в состав венецианских владений на полуострове.
Венецианский документ XV в. о торговой навигации в Восточном Средиземноморье[479]
К 40-м годам XV в. Венеция уже доминировала в левантийской торговле, существенно потеснив генуэзцев и других конкурентов на рынках Ближнего Востока[480]. Уже давно изменились географические приоритеты венецианской коммерции: на смену Романии и Причерноморью пришли порты Сирии и Египта, откуда в Европу все в больших количествах доставлялись специи, шелк и хлопок — ценное сырье для текстильной промышленности Запада[481]. Папские запреты на торговлю с мамлюкскими владениями, сурово каравшие за нарушение эмбарго в XIV в., становились достоянием истории[482].
Для обеспечения перевозок венецианцы использовали как галеи, так и парусные, «круглые» суда. На галеях, объединяемых в караваны, шедших под охраной военно-морских судов, перевозили в основном специи, сукно, шелк, драгоценности, меха и другие подобные дорогие и «легкие» товары. Галеи обеспечивали сравнительно быструю и безопасную доставку грузов, но стоимость фрахта на них была вдвое выше, чем на больших парусных кораблях. Ряд товаров (прежде всего перечисленные выше) разрешалось перевозить только на построенных и оснащенных государством галеях «линии», шедших по строго определенному Сенатом Венеции маршруту. Более дешевые и «тяжелые» грузы (сырье, зерно, соль, вино, квасцы, масло, а также рабы) транспортировались преимущественно на частных «круглых» судах, нередко в XV в. грузоподъемностью до 500–700 т.[483] Было бы, однако, неверно думать, что подобные перевозки были делом исключительно собственников судов и грузов. Венецианское государство распространяло и на эти корабли меры по регламентации навигации. Эти меры не были столь же суровы, как для галей «линии», но в ряде случаев копировали некоторые принципы, утвердившиеся для торговых галей. Начиная с XIII в. венецианские статуты по навигации определяли нормы погрузки и разгрузки судов, стандарты оснащения, состав и количество экипажа судна в зависимости от его типа и водоизмещения, нормы снабжения экипажа продовольствием и т. д. Заботясь о безопасности навигации, венецианское государство поручало иногда охрану торговых парусных судов военному флоту и регламентировало отправку их в составе единых караванов (de conserva) под командой назначенного в Венеции капитана (командующего флотом). Так поступали при очевидной угрозе нападения на венецианские корабли. Все суда конвоя были обязаны плыть в порт назначения и обратно вместе без права покидать общий караван. Капитан получал в Венеции поручение (инструкцию) по осуществлению навигации и отвечал за безопасность всех судов. Жизнь, однако, вносила свои коррективы. Бури, плохая видимость, нападения врагов и пиратов, просто разные мореходные качества отдельных судов приводили к тому, что парусники могли отдаляться друг от друга на более или менее значительное расстояние. Они должны были в этом случае соединиться с остальным караваном в ближайшем порту, покидать который до их прибытия конвой не имел права. Один из таких эпизодов, потребовавший неординарных решений, и зафиксирован в публикуемом ниже документе.
Документ этот происходит из западноевропейской секции Архива Санкт-Петербургского филиала Института российской истории РАН (кол. 6. Венеция, карт. 195, док. № 18). Текст написан на бумаге с филигранью, изображающей леопарда (тип: Briquet. 1907. Т. 3. № 7891), венецианского производства около 1431 г. Состояние документа очень хорошее. Тип письма — итальянский канцелярский курсив XV в. Акт датирован 1 июля 1443 г. Он был составлен в Модоне на венецианском диалекте и содержит скрепу нотария — канцлера Модона Себастиано Борса. Документ подлинный. По содержанию — это Постановление Совета Двенадцати (административной ассамблеи) города Модона на Пелопоннесе, принятое по просьбе и предложению капитана торговых судов, совершавших плавание de conserva из Сирии в Венецию.
Политическая ситуация в бассейне Восточного Средиземноморья в тот год была сложной. В ответ на рост османской экспансии 1 января 1443 г. папской буллой был провозглашен антиосманский крестовый поход, в который папа Евгений IV пытался вовлечь и Венецию. Но если на Балканах войска крестоносцев одерживали победы, то формирование их флота шло с большим трудом[484]. Одна из главных баз строительства военных кораблей на Леванте — венецианский арсенал на Крите — сгорел, денег на его восстановление не хватало[485], и Сенат даже издавал запрет венецианским судам заходить на Крит[486], который являлся одним из узловых пунктов в системе коммуникаций Венецианской Романии. На Кипре венецианцы оказались втянутыми в торговые и территориальные споры с королем Жаном II Лузиньяном[487]. В Эгеиде свирепствовали пираты[488], а флот египетского султана осуществлял угрожающие маневры близ Родоса[489]. Вероятно, все это вместе и побудило венецианскую Синьорию требовать, чтобы венецианские парусные суда плыли в Сирию в составе специально организованного каравана de conserva. Подобная практика не была исключением, как и право властей венецианских факторий и колоний корректировать (по разрешению Сената) отдельные аспекты предписания по осуществлению навигации. Так, например, в 1422 г. две венецианских кокки должны были плыть в Тану. До Модона они были обязаны идти de conserva, а далее кастелланы Модона и Корона решали — продолжать ли такой тип навигации до Константинополя или же разделиться[490]