наве имущество по своей воле (хотя, как явствует из всех документов и предыдущих исков, он исполнял приказ императора о конфискации). Сообщается, что Антонио ди Ривароло находился на своей наве, хотя, как мы знаем, ее патроном был Мервальдо Спинола, а большая часть грузов принадлежала Филиппо ди Мелоде. Говорится о том, что Антонио ди Ривароло сразу после этого потрясения скончался, а его дочь, находясь в младенческом возрасте, не могла отстаивать своих прав. Но и это не правда: как нам удалось установить, Антонио ди Ривароло скончался в Трапезунде в 1456 г., то есть почти через 20 лет после этого происшествия, оставив сыну и наследнику Баттиста имущество в разных портах Черного моря[557].
Разъяснения Теодоро ди Негро весьма интересны для нашей темы. Разумеется, он обращает внимание властей на то, что иск запоздал почти на 36 лет (тут небольшая неточность: на 33 года) и что ни Мервальдо Спинола, ни другие генуэзцы, постоянно проживавшие в Каффе, не вчиняли иска против Джироламо, имевшего там собственность и прокураторов. Еще важнее, как определяет сын статус своего отца. Джироламо — барон и один из ближайших придворных императора (baro imperatoris Trapesunde et inter suos primates commoratus), он подданный (subditus) василевса, его чиновник и исполнитель его воли (minister et executor), действующий по приказу его господина (domini sui). Он укоренился в Трапезунде, имел там собственный дом, где и проживал до самой смерти. И хотя он был исконным генуэзским гражданином (esset originarius civis Ianue), власть Генуи не распространялась тогда на него как на слугу императора (nec eo tempore exercebat hec inclita civitas aliquod imperium in ipsum dominum Hieronimum) и он не подлежал тем самым генуэзскому суду, подобно лицам, находящимся полностью под юрисдикцией Генуи (contra eos in quos plenum habet imperium hec inclita civitas), не говоря уже о том, что он действовал не по своей воле и не в своих интересах. Император же мог по праву действовать против тех, кто нарушал мир и торговлю в его стране (et iuste potuisset facere prefactus dominus imperator contra turbantes pacem et mercaturas sue regionis) и тем самым позорил его. Эти аргументы были приняты властями Генуи. Но тогда возникает показательное противоречие: гражданин Генуи, ставший должностным лицом императора оказывался неподсудным суду метрополии, во всяком случае — по делам его службы. А это явное отступление от прежней практики и основных принципов договорных отношений Генуи с иностранными государями. Правда, может быть, мотивом, побудившим Геную к таким нарушениям, были услуги, оказываемые братьями ди Негро Республике, в том числе — и информирование ее о намерениях императора. Неслучайно и в ответе на петицию истца Теодоро ди Негро подчеркивает, что, когда мог, Джироламо был защитником генуэзцев (fuit semper eorum protector, ubi potuit). Еще ранее, в 1449 г. в письме к Джироламо, названному уже протовестиарием (megavistiarius) трапезундского императора, дож Лудовико ди Кампофрегозо благодарит его за доброе расположение, о котором ему сообщил посол Амирутци, и рассчитывает на его содействие своим планам[558]. Таким образом, Джироламо достиг высших титулов, оставаясь по меньшей мере лояльным Генуе.
Сын трапезундского «барона» был свидетелем взятия Трапезунда войсками турецкого султана в 1461 г., потерял все свое имущество, «голым» (nudus) добрался до Каффы, тогда как его мать и сестры попали в плен к османцам[559]. Рассказывая о захвате в плен матери и сестер Теодоро умалчивает об отце — протовестиарии. В одной выписке из счетов за 1458 г. нам удалось обнаружить упоминание о нем как об уже покойном в 1458 г.[560] Быть может, Теодоро, оставшись после кончины отца в Трапезунде, также служил там последним императорам — Иоанну IV и Давиду (1460–1461)?
Примечателен интерес второго поколения рода ди Негро к торговле между Трапезундом и Каффой, что обеспечивалось положением и имуществом Урбано и Джироламо в обоих городах. Однако в условиях кризиса черноморская торговля не приносила больших дивидендов и, напротив, вовлекала партнеров в длительные и малопродуктивные судебные разбирательства по поводу взаимных долгов и обязательств.
Род ди Негро был связан деловыми и родственными отношениями с другим знатным генуэзским семейством — Фьески. Теодоро Фьески, был зятем Урбано ди Негро[561]. Они были компаньонами и откупщиками налогов (так называемого малого коммеркия и винной габеллы) в Каффе в 1448–1450 гг.[562] Фьески продолжал быть откупщиком коммеркиев в Каффе и в 1454–56 гг.[563] В одну многостороннюю комменду сотоварищами был инвестирован значительный капитал— 383312 аспров. Из них 237872 аспра вложил Теодоро Фьески, 24240 аспров — его родственники Джакомо и Маттео, а 121200 аспров — Урбано ди Негро и его сын Маттео. Компаньоны торговали зерном, тканями, хлопком в Каффе и на Хиосе, занимались финансовыми операциями[564]. Маттео ди Негро в 1450 г. торговал в Тане[565], а в 1460–1462 гг. вел дела в Трапезунде и в Каффе. В 1460 г. он продал в Трапезунде ½ фарделла (ок.40 кг.) шелка Франческо Фьески. Уезжая из Каффы в 1462 г., Маттео поручил брату Андреа (как своему прокуратору) взыскать этот и другие долги с Фьески, но безрезультатно: мы располагаем материалами судебного разбирательства спора между компаньонами в Генуе в мае 1473 г.[566] Правда, Урбано и Маттео удалось добиться того, что Теодоро Фьески приговорили к уплате 3600 лир по упомянутой комменде. С него взыскали часть суммы, а за остальную грозила долговая тюрьма. Фьески дважды обращался с петициями в высшие инстанции Генуи, но оба раза получал отказ[567]. Сын Теодоро Фьески, Франческо, и в 1475 г. продолжал торговать в Черном море, был банкиром и судовладельцем в Каффе и Пере. Впрочем, фигурирующие в нотариальных актах суммы в десятки (не сотни) тысяч аспров позволяют думать, что он, скорее, был предпринимателем средней руки[568].
Менее успешным для Маттео ди Негро была тяжба со своим двоюродным братом Теодоро ди Негро. Основанием иска послужило то обстоятельство, что Маттео, будучи прокуратором своего родственника в Каффе, продал там его ценные бумаги, так называемые loca Каффы (доля государственного долга, на которую начислялись проценты), не произведя затем полного расчета с Теодоро, который вернулся в Каффу в 1461 г. из только что взятого турками Трапезунда. Прибыв затем в Геную, Теодоро был изгнан из дома дядей и его сыновьями «аки варвар» и не допущен до отцовского наследия, как он с горечью будет свидетельствовать суду, потеряв средства и не имея возможности, видимо из-за возраста и болезней (может быть, ран?) потом своим зарабатывать на жизнь (est etiam non habilis de persona, nec robustus ad victum querendum in sudore suo). Ему оставалось только прибегнуть к третейскому суду родственников, а затем — и государства, ради взыскания долгов[569].
Участь Маттео ди Негро не была более завидной. От долгов и судебного преследования в 1467 г. он бежал на Ривьеру, а затем вернулся в Каффу. Там он владел навой, и в 1469 г. намеревался из Каффы плыть с товарами в Перу — Бруссу — на Хиос. Однако в порту Карпи его корабль потерпел крушение, хотя сам он и экипаж спаслись. Это независимое свидетельство из письма нотария Антонио ди Торрилья[570] подтверждает показания Маттео в суде о том, что он, все потеряв, едва спасся сам, «в одной только рубашке». Но не лукавит ли ответчик, утверждая, что и собранные им солидные доказательства его невиновности погибли во время той же бури, и что влиятельные родственники Теодоро при турецком султане помешали ему собрать новые в Константинополе? (Теодоро категорически отрицал наличие таких родственников… Правда, как мы помним, сам он признавался, что его сестры оказались в плену в Трапезунде в 1461 г. Они могли вместе со знатными жительницами Трапезунда попасть в гаремы Стамбула и породниться с турками. Фактических оснований для такого утверждения, однако, нет, если не считать туманного намека Маттео). Так или иначе, Маттео не смог более заниматься мореплаванием и, имея 5 дочерей и сына, впал, как он утверждал, в бедность и 5 лет провел в бесчестящей его долговой тюрьме[571].
С другим своим братом, Кристофоро, Маттео, как он утверждал, также был в ссоре. Теодоро ди Негро, напротив, свидетельствует, что тот был прокуратором Маттео и всегда действовал заодно с ним против Теодоро. Истину выяснить невозможно, но оба заявления в конце концов не опровергают друг друга… Интереснее другое: возможная идентификация Кристофоро с последним мужественным консулом генуэзской Солдайи (1471–1475)[572].
Итак, мы проследили историю рода, связавшего свою жизнь и судьбу с Причерноморьем в один из самых драматических периодов его истории. Очевидно, что «натурализация» в Трапезунде Джироламо ди Негро и его потомства не носила устойчивого характера и не привела к появлению нового линьяжа трапезундской знати. Но причиной тому было падение империи, а не естественное отторжение чужеземцев местной средой и элитой, с которой он и его семья сосуществовали долгие годы. В статусе иноземного «барона», как мы видели, появились новые черты, не характерные для отношений Генуи с византийским миром до XIV в. Семейная биография ди Негро