– Каид?
Али не обратил внимания на голос, пока его не окликнули во второй раз. Только тогда он с неловким чувством вспомнил, что теперь он каид. Обернувшись, он увидел перед собой низкорослого Гезири. Тот был одет в форму Королевской гвардии, а тюрбан с черной каймой указывал на то, что он состоял в должности военного секретаря. У него были ухоженная борода и добрые серые глаза. Али не узнал его, но это и неудивительно. В Королевской гвардии для службы при дворце делегировалось отдельное самостоятельное подразделение. Если сейчас джинн служил секретарем, могло пройти несколько десятилетий со времени его обучения в Цитадели.
Секретарь положил ладонь на сердце и бровь в традиционном гезирийском приветствии.
– Мир вашему дому, каид. Извините за беспокойство.
После многочасового марафона гражданских жалоб увидеть однополченца и соплеменника Гезири было как бальзам на душу. Али улыбнулся.
– Ну что ты, какое беспокойство. Чем я могу помочь?
Секретарь протянул тугой рулон свитков.
– Вот подробный отчет о подозреваемых в производстве бракованных ковров, потерпевших крушение в Бабили.
Али непонимающе уставился на него.
– Что?
Секретарь нахмурился.
– Происшествие в Бабили… ваш отец только что выписал компенсацию пострадавшим. Он отдал нам приказ арестовать производителей и конфисковать остаток партии ковров, пока их не успели распродать.
Али смутно припоминал что-то такое.
– Ах… конечно.
Он потянулся за свитками.
Секретарь помедлил.
– Может, мне стоит отдать это вашему секретарю, – предложил он деликатно. – Простите, мой принц, но на вас сегодня много всего свалилось…
Али смутился. Он не думал, что это будет так заметно.
– У меня нет секретаря.
– Тогда кто вел для вас записи в ходе аудиенции? – спросил секретарь с тревогой в голосе. – Обсуждалась, по меньшей мере, дюжина дел, требующих вмешательства Королевской гвардии.
Я должен был поручить кому-то ведение записей? Али покопался в памяти. Ваджед досконально объяснил Али его обязанности, прежде чем отбыть в Та-Нтри, но Али находился в таком потрясении после казни Анаса и вестей об оружии, что с трудом мог сосредоточиться.
– Никто, – сознался он.
Али обвел взглядом море писцов. У кого-нибудь из них наверняка найдется протокол сегодняшнего собрания.
Собеседник откашлялся.
– Простите мне мою дерзость, каид… я всегда веду записи обо всем, что касается Цитадели. С радостью поделюсь с вами конспектом. И хотя я уверен, что вы захотите назначить на должность вашего секретаря родственника или кого-то из вельмож, но, между тем, если вам понадобится…
– Да, – облегченно выпалил Али. – Пожалуйста… – Он смущенно осекся. – Извини. Кажется, я не поинтересовался, как твое имя.
Секретарь снова положил руку на сердце.
– Рашид бен Салх, принц, – ответил он с искоркой в глазах.
– Буду счастлив с тобой работать.
Возвращаясь в свои покои, Али чувствовал себя гораздо лучше. Если закрыть глаза на его форму одежды и прокол с ведением записей, можно сказать, что свой первый день при дворе он провел вполне достойно.
Но, Боже правый, эти взгляды… стоять и часами выслушивать жалобы и так оказалось не сахар, но терпеть пристальные взгляды тысяч незнакомцев было сущей пыткой. Он почти не винил отца за злоупотребление вином.
Завидев принца, привратник поклонился.
– Мир вашему дому, принц Ализейд.
Он открыл перед Али дверь и шагнул в сторону.
Может, брат с сестрой и выбирали для него покои попроще, но все-таки это были дворцовые покои. Только его комнаты занимали вдвое больше места, чем бараки, где он размещался с двумя дюжинами других кадетов. Огромная спальня была обставлена по-простому: одна кровать, которая казалась ему чересчур мягкой, и у стены сундук с вещами, которые Али забрал с собой из Цитадели. Спальня вела в кабинет, оборудованный полками, которые Али уже наполовину забил книгами, – раз уж пришлось жить во дворце, то неограниченным доступом к королевской библиотеке он намеревался пользоваться по полной.
Он вошел в кабинет и снял сандалии. Окна здесь выходили на настоящий уголок дикой природы в гаремных садах, вечнозеленые джунгли, оглашенные ансамблем ухающих мартышек и верещанием майн. За мраморной беседкой с качелями открывался вид на прохладно журчащие воды канала.
Али размотал тюрбан. Предвечерний свет проникал сквозь прозрачные льняные занавески. Стояла благодатная тишь. Ступая по ковру, Али подошел к столу, где его ждала кипа документов: криминальные сводки, заявки на ассигнования, приглашения на бесконечные светские рауты, которые он не собирался посещать, неожиданные личные записки с просьбами об одолжениях и помилованиях… Он перебрал бумаги, выбросил все, что казалось ему лишним и бессмысленным, и разложил документы в порядке важности.
Искры на воде манили и отвлекали его. В детстве мама учила его плавать, но Али не делал этого уже много лет. Ему казалось постыдным увлекаться чем-то, что так плотно ассоциировалось у всех с Аяанле, – тем более что в племени отца на это занятие смотрели с отвращением и ужасом.
Но здесь его никто не увидит. Он ослабил воротник и, потянувшись к подолу дишдаши, направился к беседке.
Али остановился. Он вернулся назад и еще раз заглянул в открытую арку, ведущую в спальню. Нет, глаза его не обманывали.
На его постели лежали две женщины.
Они прыснули со смеху.
– Кажется, он нас все-таки заметил, – сказала одна с улыбкой.
Она лежала на животе, задрав ноги с тонкими щиколотками. Али обвел взглядом ее многослойные прозрачные юбки, плавные изгибы тела, темные волосы и только потом смог сфокусироваться на ее лице.
Не помогло. Она была красавицей. Шафитка – это стало очевидно по округлым ушам и тускло-коричневой коже. Ее подведенные сажей глаза весело сияли. Она встала с кровати и приблизилась к нему, позвякивая браслетами на ногах. Девушка закусила накрашенную губку, и у Али часто забилось сердце.
– А мы все гадали, когда ты оторвешься от работы, – поддразнила она.
Она подошла к нему вплотную и стала пальцами водить по его запястью.
Али сглотнул.
– Это какая-то ошибка.
Она снова улыбнулась.
– Никакой ошибки, мой принц. Нас попросили продемонстрировать вам наше гостеприимство.
Она потянулась к узлу его набедренника. Али так резко отскочил назад, что чуть не споткнулся.
– Не стоит… это вовсе необязательно.
– Ах, Лина, прекрати пугать мальчика.
Вторая женщина встала и вышла на свет. Али похолодел. Пыл, который он с трудом пытался побороть, как ветром сдуло.
Это была куртизанка из таверны Тюрана.
В отличие от шафитки, походка Дэвы была исполнена грации. Куртизанка сверлила его своими влажными черными глазами, не узнавая его, но на Али нахлынули воспоминания той ночи: задымленная таверна, лезвие ножа в горле привратника, рука Анаса на плече Али.
Его крик, так резко оборвавшийся на арене.
Куртизанка смерила его взглядом.
– Он мне нравится, – сообщила она второй. – Он милее, чем все говорят.
Она ласково улыбнулась Али. Она мало напоминала ту женщину, которая развязно смеялась с подругами, весело проводя вечер. Сейчас она думала только о деле.
– Не стоит так нервничать, принц, – сказала она нежно. – Наш хозяин только желает, чтобы вы хорошо провели время.
Ее слова развеяли туман желания, застилавший Али разум, но он не успел ничего спросить, когда услышал женский смех со стороны беседки – на этот раз очень знакомый смех.
– Однако! Быстро ты освоился.
Али отпрянул от женщины. В комнату вошла его старшая сестра. Куртизанки немедленно упали на колени.
Серо-золотые глаза Зейнаб лучились ехидным удовольствием, которое хорошо знакомо всем, у кого есть сестры. У них с Али не было и десяти лет разницы, а пока они были подростками, их даже можно было принять за близнецов, хотя материнские острые скулы и продолговатые черты лица шли Зейнаб гораздо лучше. Сегодня она была одета по моде Аяанле: темно-лиловое с золотом платье и расшитая жемчугом чалма в тон. Золото окольцовывало ее запястья и шею, а в ушах сверкали драгоценные камни – даже за закрытыми дверями гарема единственная дочь Гасана выглядела как принцесса.
– Извини за вторжение. – Она продефилировала по спальне. – Мы пришли убедиться, что придворные не съели тебя заживо, но, как вижу, поддержка тебе не нужна. – Она упала на кровать и, закатив глаза, поддела ногой одеяло, аккуратно сложенное на полу. – Только не говори, что спал на полу, Ализейд.
– Я…
Вторая половина ее «мы» вошла в комнату, не успел Ализейд толком ничего возразить. Мунтадир выглядел еще более неряшливо, чем обычно. Верхние пуговицы дишдаши были расстегнуты, кудрявые волосы – непокрыты. Увидев такую картину, Мунтадир усмехнулся.
– Две сразу? Во всем нужно знать меру, Зейди.
Али был рад, что его брат и сестра веселятся на его счет.
– Все совсем не так, – рассердился он. – Я их не звал!
– Нет? – переспросил Мунтадир, посерьезнев, и перевел взгляд на куртизанок, которые так и стояли на коленях. – Встаньте, прошу вас. Не нужно церемоний.
– Мир вашему дому, эмир, – пробормотала, поднимаясь, куртизанка-Дэва.
– И вашему, – улыбнулся Мунтадир, хотя его глаза оставались серьезными. – Даже я удержался от такого искушения, но скажите мне… кто распорядился о таком очаровательном подарке для моего младшего брата?
Женщины переглянулись, позабыв о кокетстве. Дэва в конце концов неуверенно ответила:
– Старший визирь.
Али разозлился и хотел что-то сказать, но Мунтадир жестом руки помешал ему.
– Пожалуйста, поблагодарите Каве за жест, но боюсь, вынужден вас прервать, – Мунтадир кивнул на дверь. – Вы можете идти.
Женщины тихо попрощались и поспешили убраться восвояси.
Мунтадир посмотрел на сестру.
– Зейнаб, ты нас не оставишь? Кажется, нам с Али нужно поговорить.
– Он вырос в Цитадели, Диру, среди мужчин… думаю, с ним уже обо всем