Нари пыталась расслабиться, зная уже по опыту, что скакать комфортнее всего тогда, когда она позволяет своему телу вторить движениям животного и когда ее бедра не зажаты, она покачивается в седле, а не дрыгается из стороны в сторону. Нари слышала, как за спиной лошадь Дары топчет копытами мерзлую землю.
Он поравнялся с ней в два счета.
– Эй, не убегай от меня. Я же извинился. В общем… – Его голос сорвался, а когда Дара заговорил вновь, Нари с трудом расслышала слова. – Я отвезу тебя в Дэвабад.
– Да, знаю. К городским воротам. Это я уже слышала.
Дара помотал головой.
– Нет. Я отвезу тебя в сам Дэвабад. Я буду лично сопровождать тебя к королю.
Нари потянула поводья, чтобы лошадь сбавила шаг.
– В чем подвох?
– Ни в чем. Клянусь прахом своих родителей. Я отведу тебя к королю.
Несмотря на зловещую клятву, поверить в такую внезапную перемену оказалось непросто.
– Разве я не посрамлю память твоих драгоценных Нахид?
Он пристыженно отвел взгляд и стал разглядывать поводья.
– Это неважно. Я не буду гадать, как отреагируют джинны, но… – Он залился краской. – Я не вынесу, если с тобой что-то случится. Этого я себе никогда не прощу.
Нари хотела съязвить на тему его неохотной симпатии к «нечистой воровке», но вовремя прикусила язык, тронутая ранимостью в его голосе и тем, как взволнованно он вертел кольцо на пальце. Дара напоминал нервного жениха перед свадьбой. Он говорил правду.
Нари вытаращилась на него. За поясом у Дары висела сабля. Серебряный лук за плечом блестел в утреннем свете. Какие бы глупости иногда ни срывались у него с языка, с ним было полезно дружить.
Она соврала бы, если сказала, что ее взгляд не задержался на нем лишнюю секунду. У нее екнуло сердце. Дружить, – напомнила она себе. – И только.
– Так какого приема ты ждешь в Дэвабаде? – спросила она.
Дара посмотрел на нее и невесело улыбнулся.
– Ты что-то говорил о темнице, – напомнила она.
– Повезло, что моя спутница – лучшая домушница в Каире. – Он хитро усмехнулся ей и пришпорил лошадь. – Не отставай. Мне теперь никак нельзя тебя потерять.
Они скакали все утро. Они мчались по равнинам, покрытым морозной коркой, и стук копыт особенно громко отскакивал от мерзлой земли. Снег перестал идти, зато поднялся ветер, продувавший насквозь ее одежду, и принялся нагонять серые кучевые облака с южного края горизонта. Когда снегопад кончился, Нари смогла разглядеть обступившие их голубые горы в шапочках льда, подпоясанные темными лесами, которые редели по мере того, как утесы набирали высоту. Один раз они распугали стадо диких коз с густой спутанной шерстью и острыми кривыми рогами, отъевшихся на траве.
Нари проводила их голодным взглядом.
– Ты не мог бы достать нам одну? – спросила она Дару. – А то такое впечатление, что ты свои стрелы только полировать умеешь.
Нахмурившись, он уставился на стадо.
– Достать? Зачем? – Непонимание уступило место отвращению. – Чтобы съесть? – Он неодобрительно закряхтел. – Исключено. Мы не едим мясо.
– Как? Почему нет? – захныкала Нари. Мясо было лакомством, которое она редко могла себе позволить на свой скромный доход в Каире. – Это же так вкусно!
– Оно нечистое. – Дару передернуло. – Загрязняет кровь. Ни один дэв не станет это есть. И в особенности бану Нахида.
– Бану Нахида?
– Титул, который давался женщинам-предводительницам Нахид. Почетный титул, – добавил он с легким упреком в голосе. – И большая ответственность.
– То есть шампуры для кебабов мне спрятать подальше?
Дара вздохнул.
Они поехали дальше, и к обеду у Нари уже отваливались ноги. Она заерзала в седле, чтобы размять затекшие мышцы, и плотнее замоталась в плед, мечтая о чашке пряного горячего чая по рецепту Хайзура. Они ехали без остановки уже много часов. Почему бы не устроить привал? Нари ударила лошадь пятками по бокам, решив нагнать дэва и предложить ему сделать остановку.
Устав от своей непутевой наездницы, лошадь заржала и дала влево, а потом перешла на галоп и проскакала мимо Дары.
Дэв рассмеялся.
– У тебя проблемы?
Нари чертыхнулась и дернула поводья, переводя лошадь на шаг.
– Кажется, она меня ненавидит…
Она умолкла и уставилась на багровую кляксу в небе.
– Эй, Дара… я сошла с ума или на нас летит птица размером с верблюда?
Дэв повернулся и, исторгнув проклятие, остановил коня и выхватил поводья у Нари из рук.
– Око Сулеймана! Думаю, пока она нас не заметила, но… – что-то его явно встревожило. – Нам некуда спрятаться.
– Спрятаться? – переспросила она, переходя на шепот, когда Дара на нее цыкнул. – Зачем? Это же просто птица.
– Нет, это Рух. Кровожадные твари. Они сжирают все, что подвернется им на пути.
– Все, что подвернется? Например, нас? – Он кивнул, и Нари застонала. – Ну почему все в этой стране так и норовит нас сожрать?
Дара медленными движениями снял с плеча лук, не сводя глаз с птицы, которая кружила над лесом.
– Кажется, она нашла нашу стоянку.
– Это плохо?
– У них превосходный нюх. Рух сумеет нас выследить. – Дара кивнул на север, на дремучие горные леса. – Нам нужно добраться вон до тех деревьев. Рух слишком крупные для охоты в лесу.
Нари посмотрела на птицу, которая спустилась ниже к земле, перевела взгляд на лес. Он казался бесконечно далеким.
– Мы ни за что не успеем.
Дара снял тюрбан, шапку и плащ и бросил ей. Не понимая, что он делает, Нари наблюдала, как он привязывает саблю к поясу.
– Не будь пессимисткой. У меня есть идея. Слышал от кого-то одну историю. – Он заправил серебряную стрелу и натянул тетиву лука. – Ты только пригнись и держись за коня. Не смотри вверх и не останавливайся. Что бы ты ни увидела.
Дара потянул ее поводья, направил лошадь мордой в нужную сторону и погнал обеих лошадей рысцой.
Нари сглотнула. Сердце выпрыгивало у нее из горла.
– А как же ты?
– За меня не беспокойся.
Она не успела возразить, потому что Дара с силой шлепнул ее лошадь по крупу. Даже через седло до нее дошло тепло от его ладони. Животное возмущенно заржало и бросилось к лесу.
Нари распласталась на лошади, одной рукой вцепившись в седло, а другой – во влажную гриву. Потребовалась недюжинная сила воли, чтобы не закричать в этот момент. Ее подбрасывало так, что зуб на зуб не попадал, и она стиснула ноги, переживая, как бы лошадь не скинула ее. Перед глазами с безумной скоростью проносилась земля, и она зажмурилась.
Воздух огласил протяжный вопль, такой пронзительный, что как будто прошел через нее насквозь. Нари невольно зажала уши. Оставалось только молиться. О Всемилостивый, прошу, не дай этой твари меня сожрать. Она пережила вселившегося в чужое тело ифрита, прожорливых гулей и обезумевшего дэва. Не может быть, чтобы после всего этого ее склевал голубь-переросток.
Нари оторвалась от лошадиного загривка и посмотрела вперед. Лес был так же далек, как и прежде. Копыта стучали о землю, шумно пыхтела лошадь. Но где же Дара?
Снова закричала Рух: она была в ярости. Испугавшись за дэва, Нари плюнула на его увещания и повернулась.
– Боже сохрани…
Молитвенный шепот сорвался с ее губ, когда она увидела Рух. Она вдруг поняла, почему никогда не слышала об этих птицах.
Никто не выжил, чтобы рассказать эту историю.
«Размером с верблюда» было непростительным приуменьшением. Птица была больше Якубовой аптеки, а одним ее крылом можно было накрыть целую улицу Каира. Верблюдов это чудище, наверное, ело на завтрак. У птицы были чернющие глаза размером с два блюда и переливчатое оперение цвета свежей крови. Длинный черный клюв завершался острым изогнутым крючком. Он был таким огромным, что Нари поместилась бы в нем целиком. Птица приближалась. Нари ни за что не успеть к лесу.
Тут Дара сделал вираж и неожиданно оказался позади нее. Упершись сапогами в стремена, он практически стоял на лошади, развернувшись к Рух лицом. Он натянул тетиву и выпустил стрелу, которая угодила твари под глаз. Рух дернула головой и издала очередной вопль. Из тела птицы уже торчала добрая дюжина стрел, но ей они не мешали. Дара еще два раза выстрелил ей в морду, и Рух спикировала на него, широко расставив толстые когти.
– Дара! – вскрикнула Нари, когда дэв круто повернул на восток.
Рух последовала за ним, предпочтя бесстрашного дэва трусливой человечице.
Едва ли он слышал ее за разъяренными криками Рух, но она все равно завопила:
– Ты движешься не в ту сторону!
На востоке не было ничего, кроме голых равнин, – он что, смерти хочет?
Дара выстрелил в птицу в последний раз и отбросил лук со стрелами. На полусогнутых ногах он вскарабкался в седло и одной рукой прижал к груди саблю.
Рух испустила ликующий вопль. Она сошла на дэва, протянув к нему когтистые лапы.
– Нет! – вскричала Нари, когда Рух легко подхватила Дару вместе с конем, точно ястреб мышонка.
Лошадь ржала и вырывалась, а птица взмыла в небо и, сделав круг, полетела обратно на юг.
Нари натянула поводья, разворачивая мчащую лошадь. Та встала на дыбы, норовя ее сбросить, но Нари удержалась, и животное покорилось.
– Ялла! Но, но! – закричала она, в панике переходя на арабский.
Нари пришпорила лошадь и поскакала вдогонку за Рух.
Птица улетала, зажав в когтях Дару. Вдруг Рух заголосила и швырнула Дару вместе с конем в воздух. Она разинула клюв.
Прошли считаные секунды между тем, как Дару подбросило в воздух, и тем, как он исчез, но они показались Нари вечностью. Что-то больно сжалось у нее внутри. Рух одной лапой поймала коня, но дэва нигде не было.
Нари водила по небу глазами, ожидая, что он вот-вот появится, как вино, постоянно возникающее в бокале. Это же Дара: волшебный джинн, который путешествует со смерчами и спасает ее от гулей. У него точно есть план. Он не мог просто взять и исчезнуть в нутре какой-то прожорливой птицы.
Но он все не появлялся.