Когда Нари проходила мимо фонтана, она краем уха услышала чью-то злую тираду:
– И какая награда ждет вас за верозаступничество? За помощь нуждающимся и угнетенным? Смерть! Мучительная смерть, в то время как наш король прятался за спиной своего огнепоклоняющегося визиря!
Джинн, одетый в грязно-коричневый кафтан и белый тюрбан в пятнах пота, забрался на верхушку фонтана и надрывался перед растущей внизу толпой. Он гневно ткнул пальцем в сторону Врат Дэв.
– Смотрите, братья! – прокричал он. – Даже теперь они остаются фаворитами, и солдаты самого короля охраняют их! И это после того, как они похитили невинную невесту из постели ее верующего супруга! Единственным преступлением этой женщины стало то, что она бросила суеверный культ своей семьи. Разве это справедливо?
Очередь, выстроившаяся к сектору Дэвов, выросла и уже почти доставала до фонтана. Две группы теперь стояли на расстоянии пары шагов и бросали друг на друга косые взгляды. Нари увидела, как один юноша из Дэвов с негодующим видом обернулся.
– Да, справедливо! – громко возразил юноша. – Это наш город. Так почему бы вам не оставить наших женщин нам и не вернуться в ту дыру человеческого мира, откуда вы взяли свою грязную кровь?
– Грязную кровь? – переспросил джинн у фонтана. Он взобрался на ступеньку повыше, чтобы его было лучше видно из толпы. – Так я, по-твоему, грязная кровь? – не дожидаясь ответа, он вынул из-за пояса длинный нож и провел им по запястью. Несколько джиннов ахнули при виде темной крови, которая шипела, капая на землю. – Это что, похоже на грязь? Я прошел завесу. Я такой же джинн, как и ты.
Но Дэв не собирался сдаваться. Напротив, он подошел к фонтану с нескрываемой ненавистью во взгляде.
– Это мерзкое человеческое слово ничего для меня не значит, – процедил он. – Это Дэвабад. Тем, кто зовет себя джиннами, здесь не место. Равно как и их шафитскому отродью.
Нари прижалась к Даре.
– У тебя появился единомышленник, – пробормотала она мрачно.
Он нахмурился, но ничего не ответил.
– Ваш народ – язва нашей расы! – кричал шафит. – Сборище дегенеративных рабовладельцев, до сих пор преклоняющееся перед семьей убийц и кровосмесителей!
Дара зашипел, и его пальцы на ее запястье погорячели.
– Не надо, – прошептала Нари. – Продолжай идти дальше.
Но оскорбление явно задело Дэвов, еще остававшихся на площади. Некоторые стали разворачиваться к фонтану. Седой старик с вызовом вскинул железную палицу.
– Нахиды были избраны Сулейманом! А Кахтани – рядовые Гезири, пескоплавы, грязные варвары, балакающие на змеином языке!
Шафит начал возражать, но осекся и приложил к уху ладонь.
– Вы это слышите?
Он ухмыльнулся, и толпа стихла. Вдали, со стороны базара доносилось какое-то пение. Земля задрожала под топотом марширующих колонн.
Шафит захохотал, а Дэвы стали нервно пятиться назад. Одного военного отряда хватило, чтобы заставить их дать задний ход.
– Бегите! Жмитесь к своим огненным купелям и молитесь, чтобы ваши мертвые Нахиды пришли и спасли вас!
На площадь высыпало еще больше народу. Лица пылали гневом. Сабли были не у многих, но Нари заметила тревожно большое количество джиннов, вооруженых кухонными ножами и фрагментами мебели.
– Настал день расплаты! – кричал шафит. – Мы будем громить ваши дома, пока не найдем девушку! Пока не найдем и не освободим каждого верующего раба, которого прячете вы, безбожники!
Нари и Дара прошли через ворота последними. Дара проследил, чтобы она миновала латунных львов, и повернулся накричать на привратника.
– Ты их не слышишь? – Он указал на растущую толпу. – Закрывай ворота!
– Не могу, – ответил солдат. Он выглядел совсем молодо: вместо бороды на его лице виднелся лишь черный пушок. – Ворота никогда не закрываются. Таков закон. Подкрепление уже в пути. – Он нервно сглотнул, вцепившись за косу. – Совершенно не о чем беспокоиться.
Нари не купилась на его напускной оптимизм, потому что чем громче слышалось пение, тем шире становились серые глаза привратника. Она не слышала подстрекателя за криками толпы, зато видела, как он жестами дает указания столпившимся внизу. Он гневно указал на Врата Дэв, и шафиты подняли рев.
У Нари душа ушла в пятки. Дэвы, мужчины и женщины, млад и стар, мчались по опрятным улицам и прятались за дверьми красивых каменных домов. Дюжина джиннов оперативно запечатывали двери и окна. Их голые руки раскалились докрасна, как кузнечный молот. Но они успели разделаться только с половиной зданий на улице, а толпа уже приближалась. Где-то дальше по улице плакал маленький ребенок, пока его мать отчаянно колотила в закрытую дверь.
Лицо Дары ожесточилось. Нари не смогла ему помешать, когда он выхватил пику у Гезири-солдата и повалил его на землю.
– Бесполезная шавка.
Дара вполсилы дернул двери ворот, но те не поддались, и тогда он вздохнул, скорее раздосадованно, чем встревоженно, и повернулся к бунтовщикам.
Нари запаниковала.
– Дара, может, не надо…
Он пропустил ее слова мимо ушей и зашагал через площадь к толпе, покручивая косу в руках, как будто обвыкаясь с весом оружия. Теперь, когда все Дэвы попрятались за воротами, он был один – один против сотен. Публику такое зрелище, похоже, забавляло: Нари видела замешетельство на лицах и слышала смешки.
Шафит с усмешкой соскочил с фонтана.
– Не может быть! Неужто хоть у одного огнепоклонника нашлась капля мужества?
Дара заслонил глаза ладонью и махнул косой на шафитов.
– Вели этой швали расходиться. Сегодня никто не разгромит ни одного дэвского дома.
– У нас есть повод, – уперся шафит. – Твой народ похитил ренегатку.
– Идите домой, – повторил Дара.
Не дожидаясь их ответа, он развернулся к воротам. По одному из крылатых львов возле Нари прошла дрожь. Она вздрогнула и присмотрелась, но статуя была неподвижна.
– А не то что? – шафит пошел за Дарой.
Дара стоял спиной к толпе. Нари поймала на себе его взгляд. Он снял тюрбан, частично закрывавший его лицо, и стер грязь с татуировки.
– Иди назад, Нари. Я со всем разберусь.
– Разберешься? – переспросила Нари шепотом, хотя внутри у нее все сжималось от волнения. – Ты что, не слышал привратника? Скоро придут солдаты!
Он покачал головой.
– Но пока их здесь нет, а я за свою жизнь уже насмотрелся на то, как убивают Дэвов. – Он снова повернулся к толпе.
Нари услышала из ближайших рядов удивленные восклицания, и по толпе начал расползаться шепоток.
Шафит расхохотался.
– Ах ты, бедняжка, что ты натворил со своим лицом? Ты что, возомнил себя Афшином?
Крепкий мужик в кузнецком фартуке, вдвое больше Дары, вышел вперед.
– У него глаза раба, – бросил он. – Точно, помешанный: кто в здравом уме пожелает быть одним из этих демонов? – Он занес железный молоток. – Уйди с дороги, дурень, а не то мы раздавим тебя первым. Раб ты или нет, один в поле не воин.
– А я ведь действительно один, как мило с твоей стороны проявить такую заботу. Тогда, может, сравняем шансы? – Дара махнул руками на ворота.
Нари показалось, что он зовет статую, и успела подумать, что это, конечно, лестно, но он явно переоценивает ее способности. А потом латунный лев рядом с ней пошевелился.
Она попятилась. Лев потянулся и по-кошачьи изогнул шею, скрипя металлом. Лев с другой стороны ворот расправил крылья, разинул пасть и зарычал.
Нари думала, что ни один звук на свете не сравнится по своему пугающему эффекту с воем речного змея, но львы составили бы ему хорошую конкуренцию. Первый лев тоже зарычал, вторя своему брату громкостью, и от их жуткого рева, к которому подмешивался хруст камешков, внутри у нее все похолодело. Лев исторг из пасти клуб огня и дыма, как будто отрыгнул комок шерсти, и направился к Даре с элегантной грацией, так контрастирующей с металлическим обличьем.
Судя по крикам из толпы, Нари сделала вывод, что одушевленные крылатые огнедышащие львы не были обычной практикой в мире джиннов. Половина толпы кинулась к выходам, но остальные подняли оружие с еще более решительным видом.
А вот шафит – тот выглядел абсолютно сбитым с толку. Он смерил Дару пытливым взглядом.
– Я… я не понимаю, – залепетал он, когда земля под ними начала дрожать. – Ты работаешь на…
Кузнец не испугался львов. Он замахнулся молотом и бросился в атаку.
Дара не успел даже поднять косу, когда в грудь кузнецу прилетела стрела, а следом за ней вторая вонзилась ему в горло. Дара удивленно оглянулся. Улица огласилась трубным ревом.
Из-за базарных ворот показался гигантский зверь. Вдвое больше лошади, с серыми ногами толщиной с дуб каждая, он хлопал ушами, как будто обмахивался веером, и, подняв длинный хобот, еще раз протяжно затрубил. Слон, догадалась Нари. Она видела слона лишь раз в жизни, на территории частного имения, которое однажды ограбила.
Слоновий наездник пригнулся, проезжая под воротами. В его руках был длинный серебряный лук. Он невозмутимо обозрел царящий на площади хаос. На вид всадник был ее ровесником, хотя для джиннов это ничего не значило: Даре она дала бы не больше тридцати, а он, тем не менее, появился на свет раньше, чем вся ее цивилизация. Всадник был похож на Дэва: его глаза и кудрявые волосы были такими же черными, как у нее, но одет он был в форму солдат Гезири.
Он непринужденно восседал на слоне. Его ноги покоились на матерчатом седле, а тело ритмично покачивалось в такт движениям животного. Наездник заметно всполошился, завидев оживших львов, вскинул лук, но передумал, вероятно, сообразив, что стрелы не остановят металлических хищников.
Из-за ворот высыпали солдаты, расталкивая суматошную толпу, и рассредоточились по площади, никому не позволяя убежать. Блеснула медная сабля, кто-то закричал.
Трое гезирийских солдат наступали на Дару. Тот, что стоял ближе других, обнажил оружие, и один лев зарычал и прыгнул, со свистом рассекая воздух латунным хвостом.
– Остановитесь! – крикнул лучник. Он соскользнул со слона и ловко приземлился на ноги