– Глупости, – успокоила Зейнаб. – Совершенно не за что извиняться. Ты гостья моего отца. Я рада, что ты всем довольна.
Она подозвала служанку с серебряным подносом и взяла с него белую конфету в пудре. Зейнаб положила сладость в рот, и ни крошки сахара не осталось на ее накрашенных губах. Она поглядела на служанку.
– Ты угостила бану Нахиду?
Девушка ахнула и уронила поднос. Тот с лязгом упал на пол, и сладости укатились в ароматную воду. Глаза у служанки стали огромными, как блюдца.
– Бану Нахида?
– Оказывается, да, – Зейнаб заговорщически улыбнулась Нари с озорным блеском в глазах. – Дочь самой Манижи, зачарованная под человеческий облик. Удивительно, не правда ли? – Она показала на поднос. – Поторопись с уборкой, девочка. Тебе еще свежую сплетню разносить. – Она снова повернулась к Нари и пожала плечами: – У нас никогда не случается ничего интересного.
Нари на мгновение лишилась дара речи от гнева, услышав, с какой умышленной небрежностью принцесса раскрыла ее настоящую личность.
Она меня проверяет. Нари взяла себя в руки и вспомнила Дарину версию ее происхождения. Я росла как простая служанка среди людей, меня спас Афшин и принес в магический мир, в котором я ничего не понимаю. Веди себя как эта девочка.
Нари выдавила робкую улыбку и подумала, что это была лишь первая из множества игр, которые ей предстоит сыграть во дворце.
– Не знаю, можно ли меня назвать интересной. – Она поглядела на Зейнаб с откровенным восторгом. – Я никогда раньше не встречалась с принцессой. Вы так красивы, госпожа.
Глаза Зейнаб довольно блеснули.
– Спасибо. Но прошу тебя, будем на «ты». И зови меня Зейнаб. Мы же станем с тобой подругами, не так ли?
Боже меня упаси от таких друзей.
– Разумеется, – согласилась она. – Тогда и ты зови меня Нари.
– Договорились, Нари, – улыбнулась Зейнаб и подозвала ее к себе. – Пойдем со мной! Ты, верно, умираешь с голоду. Я прикажу накрыть обед в саду.
Нари больше хотела пить, чем есть: банный жар до капли высушил всю влагу из ее кожи. Она посмотрела по сторонам, но ее многострадальную одежду куда-то унесли. Нари совсем не хотелось обнажаться еще больше перед нечеловечески красивой принцессой.
– Ну что ты, не стоит меня стесняться, – засмеялась Зейнаб, прочитав ее мысли.
К счастью в этот момент появилась очередная служанка и принесла шелковый халат небесно-голубого цвета. Нари завернулась в него и следом за Зейнаб вышла из бани. Они пошли по каменной дорожке сквозь заросли сада. Низкий ворот платья Зейнаб открывал ее стройную шею, и Нари машинально стала присматриваться к золотым застежкам на двух ее ожерельях. Они казались тонкими, хрупкими.
Прекрати, – одернула она себя.
– Ализейд переживает, что уже успел обидеть тебя, – сказала Зейнаб, проводив Нари в деревянную беседку, которая точно из-под земли вырастала на берегу прозрачного пруда. – Ты его извини. У него ужасная привычка говорить именно то, что у него на уме.
Беседка была устлана толстым узорным ковром, на котором лежали мягкие подушки. Нари, не дожидаясь разрешения, плюхнулась на одну из них.
– Я думала, честность – это положительное качество.
– Не всегда. – Зейнаб устроилась напротив нее и в эффектной позе возлегла на подушках. – Однако он рассказал мне о вашем путешествии. Какое замечательное, однако, приключение! – Принцесса улыбнулась. – Я не смогла устоять и подглядела в тронный зал, посмотреть на Афшина, прежде чем пришла сюда. Да простит меня Бог, но какой красивый мужчина! Даже более красивый, чем его описывают легенды. – Она пожала плечами. – Впрочем, этого и стоило ожидать – он же раб.
– Почему ты так говоришь? – спросила Нари с нечаянной грубостью.
Зейнаб нахмурилась.
– А ты разве не знаешь?
Нари не ответила, и та объяснила:
– Ну, это же часть проклятия, понимаешь? Чтобы они казались привлекательными для своих хозяев.
Дара не говорил ей об этом, и Нари не хотелось заострять внимание на мысли о прекрасном дэве, вынужденном исполнять прихоти нескончаемой вереницы очарованных им повелителей. Она прикусила губу и молча наблюдала за служанками, которые пришли в беседку и принесли серебряные блюда, ломящиеся от яств. Одна из них, крепко сбитая женщина с руками толще Нариных ног, пошатывалась под весом своего блюда и чуть не уронила его Нари на колени.
– Хвала Всевышнему, – прошептала Нари.
Перед ней было столько еды, что хватило бы накормить весь Каир. Горы подцвеченного шафраном риса, жирного от масла и нафаршированного сухофруктами, груды нежнейших овощей, колонны миндальных пирожков… Были тут и тонкие лаваши длиной с ее руку, и небольшие глиняные горшочки с разными орехами, и сыры с травами, и неизвестные ей фрукты. Но все это меркло рядом с блюдом, которое поставила перед ней, чуть не опрокинув, служанка: большая розовая рыбина на подушке из ярких трав, два фаршированных голубя и медный горшок с тефтелями в густом сливочном соусе.
Нари посмотрела на овальное блюдо, заваленное пряным рисом с сушеными лаймами и жирными ломтиками курицы.
– Это… кабса?
Не дожидаясь ответа Зейнаб, она подтянула блюдо к себе и принялась за еду. Нари даже не переживала, будет ли это выглядеть неприлично, так она устала, проголодалась и истосковалась по нормальной еде за долгие недели на пресной манне да чечевичном супе. Она зажмурилась, наслаждаясь вкусом жареной курицы.
Нари поймала на себе довольный взгляд принцессы и жадно зачерпнула в ложку еще пряного риса.
– А ты большая поклонница гезирийской кухни, – заметила Зейнаб с улыбкой, которая не касалась ее глаз. – Никогда не видела, чтобы Дэвы ели мясо.
Нари припоминала, что Дара говорил ей то же самое, но не стала заострять на этом внимания.
– Я ела мясо в Каире. – Быстро проглоченная еда встала комом в горле, и Нари закашлялась. – У вас есть вода? – спросила она, задыхаясь, у служанок.
Зейнаб лениво ела вишню из миски, полной блестящих темных ягод. Она кивнула на кувшин.
– У нас есть вино.
Нари помедлила, так до сих пор и не свыкшись с алкоголем. Но она снова закашлялась и решила, что несколько глотков не повредит.
– Пожалуйста… спасибо, – добавила она, когда служанка наполнила кубок доверху и подала ей.
Нари сделала большой глоток. Вино было суше, чем финиковое, которое наколдовывал Дара. Оно было свежим и прохладным. И весьма бодрящим. И сладким, хотя и не приторным, с легким послевкусием ягод.
– Очень вкусно, – восхитилась Нари.
Зейнаб снова улыбнулась.
– Рада, что тебе нравится.
Нари продолжила трапезу, время от времени делая глоток вина, чтобы пропихнуть пищу. Она смутно отдавала себе отчет в том, что Зейнаб завела рассказ об истории королевских садов. Стало припекать солнце, но с воды прилетал свежий бриз. Где-то вдалеке раздавались слабые звуки стеклянных поющих ветров. Нари моргнула и вяло опустилась на подушки. Странная тяжесть сковала ее конечности.
– С тобой все в порядке, Нари?
– М-м?
Она подняла голову.
– Не налегай так на вино. Говорят, оно очень крепкое, – Зейнаб указала на ее кубок.
Нари поморгала, силясь держать глаза открытыми.
– Крепкое?
– Вроде бы. Я-то сама не знаю, – она покачала головой. – Мой младший брат мне такую лекцию прочитает, если узнает, что я пила вино…
Нари заглянула в кубок. Он был полон. Только сейчас она поняла, как регулярно служанки подливали ей вина, и теперь она даже не знала, сколько выпила.
У нее закружилась голова.
– Я… – к стыду Нари, у нее заплетался язык.
Зейнаб виновато посмотрела на нее и положила руку на сердце.
– Прости меня! – извинялась она приторно-сладким голосом. – Я должна была догадаться, что твое… воспитание не позволило тебе познакомиться с такими вещами. О, бану Нахида, осторожнее, пожалуйста, – предупредила она, когда Нари упала на ладони. – Почему бы тебе не отдохнуть?
Нари почувствовала, как ее укладывают на груду бесконечно мягких подушек. Служанка принялась обмахивать ее опахалом из пальмовых листьев, а другая растянула балдахин, чтобы закрыть солнце.
– Не… не могу, – слабо сопротивлялась она.
Перед глазами все было как в тумане. Нари зевнула.
– Мне нужно найти Дару…
Зейнаб беспечно засмеялась.
– Уверена, отец с ним сам разберется.
Где-то на задворках сознания Нари обеспокоил самонадеянный смех Зейнаб. Тревожный звоночек силился пробиться через туман, окутавший ее мысли, пробудить ее от накатывающего забытья.
Ничего не вышло. Она откинула голову и закрыла глаза.
Нари вздрогнула и проснулась, когда что-то мокрое и холодное прижалось к ее лбу. Она открыла глаза и поморгала. Несмотря на тусклый свет, в комнате было темно. Она лежала на незнакомом диване, укрытая под грудь легким одеялом.
Дворец, вспомнила она. Пир. Вино, которым поила ее Зейнаб… странная тяжесть, сковавшая тело…
Она резко села. Поспешное движение отозвалось пульсирующей болью в голове. Нари поморщилась.
– Тс-с, все хорошо.
От темного угла отделилась тень. Это была женщина. Дэва с такими же темными, как у Нари, глазами и пепельной отметиной на лбу. Ее черные волосы были стянуты в тугой пучок, а лицо – исчерчено морщинками, оставленными в равной степени тяжелым трудом и возрастом. С дымящейся металлической чашкой в руках она приблизилась к Нари.
– Выпей, полегчает.
– Ничего не понимаю, – пробормотала Нари, потирая пульсирующий затылок. – Я обедала, а потом…
– Полагаю, расчет был на то, что ты напьешься, уснешь среди мясных блюд и опозоришься, – ласково сказала женщина. – Но тебе не о чем беспокоиться. Я пришла раньше, чем был нанесен непоправимый вред.
Что? Нари оттолкнула чашку, внезапно расхотев принимать напитки из рук незнакомцев.
– Но зачем она… и кто ты? – поинтересовалась она в растерянности.
Добрая улыбка озарила лицо женщины.
– Низрин э-Киншур. Я была помощницей твоих матери и дяди. Я пришла, как только до меня дошли вести. Пришлось долго пробиваться через толпы празднующих на улицах. – Она сложила ладони и склонила голову. – Большая честь познакомиться с тобой, госпожа.