Весь Восточный фронт, который тянулся в то время от Тюмени на Челябинск – Орск – Оренбург – Уральск, после этого приказа отодвинулся в сторону Волги.
В Симбирске перед его падением стоял один батальон 4-го латышского стрелкового полка с одной батареей и одним эскадроном конницы. Эти боевые подразделения Латышской дивизии отказались выполнить приказ Муравьева, так как ясно видели его бессмысленность и предательский характер. Зная, какую роль играют латышские стрелки в решающей борьбе, Муравьев лично явился к ним в агитационных целях. Тем не менее стрелки остались верны своей клятве, данной советской власти, а изменник Муравьев понес заслуженную кару: он был застрелен.
Отступление продолжается
Все упомянутое оказало на Восточный фронт крайне дезорганизующее влияние. Особенно большое смятение вызвала муравьевская авантюра. По всему фронту войска отступали. Сызрань и Самара были в руках чехословаков. На местах организовывались разного рода контрреволюционные силы, присоединявшиеся к чехословакам. Формировались новые белые полки, батареи, эскадроны, причем особое внимание уделялось флотилии.
Немного лучшим было положение на Северном Урале, на Красноуфимско-Екатеринбургском фронте, хотя и здесь довольно сильно давали себя чувствовать неорганизованность и нехватка войск. Насчитывавшие 16 000 человек части Красной армии были разбросаны на фронте протяженностью в 900 верст.
Во второй половине июля на Приволжский фронт стало посылаться все больше частей Латышской дивизии. Около 20 июля в Казань прибыл 5-й латышский стрелковый полк, полурота 4-го латышского стрелкового полка и штаб 2-й бригады.
В целях усиления обороны Екатеринбурга туда был направлен 6-й Торошинский латышский полк с батареей и кавалерийским эскадроном. В район Ижевска – Воткинска был послан также 7-й латышский стрелковый полк. Таким образом, на территории от Красноуфимска до Чистополя находилась группа численностью до 3000 человек. От Чистополя до Тетюшей никаких войск не было. Между Симбирском и Саратовом находились различные формирования, созданные для борьбы с уральскими и оренбургскими казаками.
Было совершенно очевидно, что задержать продвижение противника и уменьшить панику неорганизованной массы могут только естественные преграды.
Чехословаки напирали значительными силами. У них было много кавалерии, в то время как у нас ее не было почти совсем. В других отношениях противник также обладал большим перевесом сил. Части Красной армии совершенно не имели никаких резервов, и это еще более ухудшало положение.
Вскоре после падения Симбирска в руках противника оказалось все Среднее Поволжье от Сызрани до Симбирска со всем богатым военным имуществом и судоходным инвентарем. Так, например, в Симбирске чехословаки завладели патронным заводом, в Самаре – мастерскими по изготовлению снарядов. Почти вся Волжская флотилия попала к руки противника.
Можно было ожидать двух стратегических возможностей. Первая заключалась в том, что противник после занятия Среднего Поволжья двинется по Волге в сторону Казани с намерением после взятия Казани направиться в сторону Нижнего Новгорода – Костромы – Ярославля, чтобы соединиться с английскими войсками и контрреволюционерами Севера. Вторая – что противник попытается использовать бассейн верхней Волги как самый прямой путь к центру Советской России. Осуществление как одной, так и другой возможности поставило бы советскую власть перед лицом угрожающе рокового, решающего момента.
Для того чтобы проиллюстрировать положение, в каком находился наш фронт, отметим хотя бы ситуацию в Казани, где располагался штаб фронта. Казань фактически находилась в руках двух недисциплинированных частей Красной армии, которые соперничали друг с другом за власть в городе. Командиром одной из этих частей был левый эсер Трофимовский, в распоряжении которого было около 700 пехотинцев и один эскадрон кавалерии. Он держал в своих руках весь город со всеми складами интендантства. В его личном распоряжении находилась база, состоявшая из 82 вагонов с различными продуктами и военным имуществом, а в порту Казани стояли два его корабля. Трофимовский не соблюдал никаких законов и установлений советской власти и в своей части был абсолютным владыкой. С населения он взимал контрибуцию, которую использовал для своих нужд и нужд своего батальона.
Ничем лучшим не был и находившийся в Казани «Социалистический матросский батальон», который устроился в лучших помещениях города и получал от правительства большее жалованье и лучшее довольствие. Батальон терроризовал население и отказывался выходить на позиции.
Одна артиллерийская часть приняла резолюцию, что в Гражданской войне она участвовать не будет, а готовится воевать с Германией. Развал дисциплины в этой части дошел до того, что артиллеристы не хотели сами ухаживать за лошадьми и чистить конюшни. Учений не было.
Подобных частей было много. Отказ выходить на позиции и невыполнение боевых приказов были нередким явлением. Сам штаб фронта находился в состоянии крайнего хаоса. Наводненный шпионами и различными контрреволюционными агентами, он не был в состоянии навести порядок на фронте и создать прочный тыл. Само собой разумеется, что в такой обстановке нельзя было ожидать ничего другого, кроме потерь и отступлений.
«Вперед! Забудьте про отступление!»
После ликвидации муравьевской авантюры командующим Восточным фронтом был назначен начальник Латышской дивизии П.И. Вациетис, один из тех старых офицеров, которые в дни революции шли вместе с советской властью и сражались за нее. Одновременно с его назначением и прибытием в Казань, где заново организовывался штаб фронта, прибыл также, как уже упоминалось, 5-й латышский стрелковый полк. В это время в штабе Восточного фронта в качестве члена Реввоенсовета Российской Советской Республики работал Ю.К. Данишевский. Им обоим принадлежат большие заслуги в восстановлении Восточного фронта и в создании здесь такого положения, что стало возможным организовать решительное противодействие чехословакам, начать контрнаступление, которое окончилось так плачевно для одураченных пленных.
Первый приказ Реввоенсовета войскам Восточного фронта в роковой момент после столь тяжелых неудач был кратким и категорическим: «Вперед! Забудьте про отступление!»
5-й латышский стрелковый полк, прибывший в Казань около 20 июля, состоял приблизительно из 400 штыков и 4 пулеметов. Ему была придана одна тяжелая батарея.
Прибытие латышских стрелков в Казань вызвало настоящую сенсацию. Популярность латышских стрелков уже успела опередить их самих.
Каждый враг советской власти почувствовал, что прибыла преданная советскому строю сила, с которой придется считаться. Штаб фронта, чувствуя за собой реальную вооруженную опору, смог смелее приняться за работу по реорганизации и за восстановление дисциплины в дезорганизованных частях гарнизона.
В Казани было введено осадное положение. Латышским стрелкам было доверено несение гарнизонной службы. Началось формирование надежного гарнизона для защиты города.
О том, насколько прибытие латышских стрелков подняло престиж местной власти, свидетельствует хотя бы такой сам по себе незначительный случай. Еще раньше был издан приказ о сдаче всего оружия, это было необходимо для того, чтобы обезопасить тыл. Но никто не обращал на этот приказ никакого внимания. Стоило, однако, 5-му латышскому стрелковому полку промаршировать со сверкающими на солнце штыками по улицам Казани, как на следующее утро сразу же началась поспешная сдача оружия.
Стало возможным, опираясь на стрелков, взяться и за восстановление дисциплины в других частях. Трофимовскому было приказано отправиться вместе со своим отрядом на позиции. Лишь с помощью тяжелой батареи латышских стрелков, после того как орудия ее были наведены на корабли Трофимовского, удалось заставить его выполнить приказ. Все же позднее он со своими кораблями бежал из Казани и в целях грабежа захватил Чебоксары. Лишь в сентябре агентам Всероссийской чрезвычайной комиссии удалось поймать его и расстрелять. Штаб фронта получил теперь возможность более или менее организовать тыл и приобрести подобающий такой организации авторитет.
В начале августа для охраны Свияжского моста через Волгу был направлен 4-й латышский стрелковый полк. После падения Симбирска враг стал угрожать тылу Казани, поэтому 4-му латышскому полку было поручено охранять железнодорожный мост через Волгу, а также железнодорожную линию от Казани до населенного пункта Шихраны.
4-й латышский полк уже все время сражался против чехословаков, неся очень большие потери. Поэтому личный состав его не мог быть многочисленным и не превышал 500 штыков. Зато в распоряжении полка были одна легкая и одна тяжелая батареи – всего 8 орудий, а это уже превращало полк в сильную боевую единицу.
Работа по реорганизации проводилась быстрыми темпами и на всем фронте. Все войска Восточного фронта в эти дни были разбиты на пять армий, причем последнюю, V, организовали в районе Буинска – Чистополя совершенно заново.
Из центра и других концов Советской республики пока что никаких новых подкреплений не прибывало. Положение в общем продолжало оставаться критическим.
Ряду латышских стрелковых полков было дано распоряжение прибыть в район боев на Среднем Поволжье. 2-й батальон 6-го латышского полка был переформирован в полк (6-й Тукумский) и спешно переброшен в сторону Свияжска.
Латышские стрелковые полки уже успели кровью подтвердить свою преданность советской власти. Советское правительство было уверено, что там, где сражаются латышские стрелки, нет измены и отступления, поэтому-то в самый критический для Восточного фронта момент оно обратило свой взор на латышских стрелков.
Вместе с тем велась лихорадочная подготовка и внутри страны. С заводов и из деревень рабочие и крестьяне вливались в формируемые части Красной армии; все внимание было обращено на Восточный фронт.
Борьба за Казань
4 августа два корабля В