радальному великому православному русскому народу» с призывом громить советскую власть и убивать без пощады коммунистов. Захватив в целях информации несколько плакатов и пару прокламаций, я отправился вместе с разведчиками в обратный путь. Когда я вернулся в штаб батальона, уже опускались сумерки. Наступил вечер.
Результаты разведки вызвали среди наших живой интерес. В штабе обсуждали дальнейшие действия. Что делать? Идти сейчас и взять станцию Стишь, или отложить это на завтрашний день? Пока шло обсуждение и велись переговоры по проводу с штабом полка, наши передовые посты ввели трех гражданских перебежчиков: одну женщину и двух мужчин, которые сами просили отправить их побыстрее в штаб ближайшей красноармейской части. Они заявили, что пришли с очень важными сведениями и являются связными из Екатеринослава. Они предупредили нас о том, чтобы мы были готовы к немедленному нападению деникинцев, так как к ним на станцию Становой Колодезь подошло значительное подкрепление: два первоклассных бронепоезда, броневики и эшелон свежих частей, сформированный исключительно из офицеров.
Снова встал вопрос: как быть со станцией Стишь? Решили еще раз выслать туда наших разведчиков. Разведчики вернулись уже в темноте и сообщили, что передовые части деникинцев охраняют все подходы с севера. Утром нас ожидала суровая и упорная борьба. Деникинцы любой ценой, во что бы то ни стало, будут пытаться реваншироваться и вернуть себе Орел. Комиссар батальона Балодис предложил разобрать в каком-нибудь месте железнодорожный путь или минировать его, чтобы не пропустить деникинские бронепоезда. Но командир батальона Ансис Шенынь предложил иное: «Пропустим смело бронепоезд мимо нас и затем взорвем железную дорогу. Тогда бронепоезд обязательно окажется в наших руках». На этом и остановились, так как эту идею командира батальона поддержал штаб 5-го латышского полка.
Рано на заре 21 октября 2-й батальон 5-го полка пошел в атаку на станцию Стишь, которую 4-я рота заняла стремительным ударом. Тогда со стороны станции Становой Колодезь из-за поворота дороги, ведя сильный орудийно-пулеметный огонь, вынырнул бронепоезд деникинцев. За ним появился второй. Большая часть нашей 4-й роты вместе с приданным ей взводом пулеметной команды была отрезана от остальных рот 2-го батальона, которые отошли на старые позиции.
Первый деникинский бронепоезд направился к Орлу, но ему преградил путь локомотив с товарными вагонами. Бронепоезд остановился на пригорке неподалеку от Орла (приблизительно там, где на современной карте обозначена станция Светлая Жизнь), чтобы начать обстрел города. И тут обстановка вдруг изменилась. Начала действовать наша артиллерия. Залп следовал за залпом. Снаряды попадали в цель или же падали совсем близко от нее. Дым и пламя разрывов – все смешалось. Весь пригорок, на котором находился бронепоезд, дрожал, как во время сильнейшего землетрясения.
Разрушительный ураганный огонь нашей артиллерии не оставлял сомнений в том, что деникинский бронепоезд окончательно разбит. И действительно: он больше не дымил и дальше не двигался. Однако, как только огонь нашей артиллерии стих, бронепоезд понемножку вдруг ожил, стал дымить и медленно пополз обратно и пропал в направлении станции Стишь.
2-й батальон 5-го полка окопался на самой южной окраине Орла. 1-й батальон, который сражался правее нас, все еще оставался на своем прежнем боевом участке. Потерь у нас не было никаких, если не считать отрезанную часть 4-й роты, которую мы уже считали пропавшей. Но и эта часть 4-й роты явилась к нам под утро. «Пропавшая» часть 4-й роты вместе с командой пулеметчиков под руководством командира взвода Августа Рудзита 21 октября упорно сражалась с деникинцами у станции Стишь вместе с 4-м полком, который совместно с 6-м полком в тот день атаковал с запада группировку главных сил деникинцев у Станового Колодезя. Наступление 6-го и 4-го полков на эту деревню не позволило деникинцам организовать концентрированный удар главными силами по Орлу 21 октября. Таков был ход боевых действий 5-го латышского полка, и в особенности его 2-го батальона, 21 октября у Орла.
22 октября деникинцы вновь атаковали Орел. На этот раз вместе с бронепоездами шли также их бронемашины и офицерские колонны.
И в этот день попытки деникинцев взять реванш и отбить вновь Орел окончились для них полным поражением: они были разбиты и окончательно изгнаны со станции Стишь. Инициатива с этого времени полностью перешла в руки Красной армии, которая, преодолевая упорное сопротивление Добровольческой армии генерала Деникина, продолжала гнать ее все дальше и дальше на юг.
В это время на другом участке ударной группы, в районе Кром, с 16 до 22 октября происходили еще более напряженные бои с деникинской дивизией Дроздова. Бои шли с переменным успехом. Мы узнали, что Кромы часто переходили из рук в руки. Поэтому частям Латышской дивизии предстояло теперь направиться в сторону Кром на помощь сражавшимся там стрелкам. У Орла оставались Эстонская дивизия и остальные части XIII армии, расположившиеся боевым порядком. 5-й латышский полк после 22 октября больше не принимал участия в боях под Орлом, а спешно готовился к форсированному переходу к Кромам.
Страницы боевого пути латышских стрелковГ.А. Матсон,бывш. начальник штаба 2-й латышской стрелковой бригады
После падения краевой Риги и вынужденного отступления на восток, в Латгалию, в мае 1919 года Латышская стрелковая дивизия была включена в состав XV армии и заняла на Западном фронте участок Остров – Резекне – Даугавпилс. Находясь в составе XV армии и активно сражаясь на фронте с белогвардейцами, дивизия участвовала также в боях вне своего района: в освобождении Пскова и в обороне Даугавпилса. В боях у Даугавпилса особенно отличился 2-й латышский стрелковый полк, который, встретив штыковым ударом белых на мосту через Даугаву, отбросил врага. Стрелки 4-го латышского полка помогали 17-й дивизии в обороне Полоцка, а полки 3-й бригады были брошены против белополяков, угрожавших Орше.
В первые дни июня штаб дивизии прибыл в Резекне и расположился в помещениях здания духовной семинарии в северо-западной части города. Партийная организация, политический и командный состав дивизии всеми средствами старались укрепить морально-политический и боевой дух стрелков. В Резекне в дивизию влились такие отряды несгибаемых бойцов, как Рижский коммунистический батальон Симана Бергиса (он стал основой 5-го латышского стрелкового полка), первая группа коммунистов-добровольцев из Прейли, пополнившая батальон связи дивизии, и др. В результате пополнения людьми и решительной реорганизации полки дивизии заметно окрепли.
Автору этих строк довелось участвовать в смотре маршевых подразделений, который был проведен по указанию начдива А.А. Мартусевича. В памяти сохранились суровые и смелые лица красноармейцев; сомкнутыми рядами твердо шагали они по Петроградскому шоссе, вооруженные винтовками и одетые в самое разнообразное гражданское платье. Грозный вид красноармейцев укреплял нашу уверенность в конечной победе, заставлял забывать о горечи временных неудач.
Примерно в июле – августе 1919 года стало известно, что дивизия, вероятно, будет направлена на Южный фронт. Штаб дивизии, находясь еще в Резекне, предусмотрительно обзавелся необходимыми военно-топографическими картами, которые весьма пригодились нам в пути до самой Таврии. Впоследствии эти карты были использованы не только в Латышской дивизии – на Южном фронте эти карты просили также и штабы соседних дивизий, так как карты нужного района в то время достать было трудно.
В первой половине сентября Латышскую дивизию перебросили по железной дороге в Белоруссию, в район действий XVI армии, для участия в контрударе против белополяков, которые наступали в районе Борисова – Бобруйска. По прибытии в район Орши – Могилева стрелки совершили около пяти переходов по очень плохим дорогам (мосты были сожжены) в направлении Бобруйска, пока не достигли указанной для форсирования линии реки Березины. Снабжение было очень плохое, не хватало обмундирования. Эти недостатки сказывались уже в Латвии, хотя в то время часть стрелков получала из дома кое-что из одежды. Теперь, в боях и походах, шинели и гимнастерки сильно обносились, обувь почти развалилась.
8-й латышский полк вместе с другими войсковыми частями должен был занять позиции у реки Березины в болотах, где окопы были затоплены водой. И все же солдаты были бодры, как всегда, и их бодрый дух явился залогом успешного выполнения боевых задач. Штаб дивизии в то время находился в Шклове, его оперативная часть следовала с полками. Инженер дивизии З. Корин с саперами наводили и строили мост в районе Якшицы (на Бобруйском шоссе).
Существовавшая военная обстановка убеждала нас, что раньше или позже дивизии предстоит действовать на Южном фронте, и мы понимали, что наше пребывание в Белоруссии – временное, что, участвуя здесь в боях, латышские полки выполняют лишь промежуточное задание. И действительно, вскоре в штабе XVI армии мы получили указание о передислокации Латышской дивизии на Южный фронт с переходом в распоряжение главнокомандующего вооруженными силами.
Во второй половине сентября 1919 года полки нашей дивизии совершили несколько длительных переходов в Могилев, чтобы погрузиться в эшелоны и направиться в район Брянска. За срочной погрузкой дивизии в эшелоны и спешной отправкой ее на Южный фронт строго наблюдал по заданию В.И. Ленина член Реввоенсовета XVI армии Г.К. Орджоникидзе. Известно, что В.И. Ленин лично интересовался ходом перемещения Латышской дивизии. Отмечая на карте пути продвижения эшелонов, он от В.Д. Бонч-Бруевича получал информацию о сообщениях от Г.К. Орджоникидзе. Уже одно то, что перемещением частей Латышской дивизии занимался Г.К. Орджоникидзе, свидетельствовало, по нашему мнению, о важности предстоящих боевых операций.
Пункт, который первоначально был предусмотрен в качестве места сосредоточения дивизии – в районе к югу от Брянска, – менялся. Дважды его переносили все дальше на север. В последний раз по настоянию начдива Мартусевича его перенесли в район Брянска. Это было результатом быстрых изменений фронтовой обстановки в связи с непрерывным отступлением частей Красной армии. Наконец, 1 октября мы получили приказ занять исходные позиции южнее Карачева.