После ликвидации банд я вернулся в Москву. Наступил период мирного труда.
На Южном фронтеЯ.А. Истенайс
22 сентября 1919 года Латышская стрелковая дивизия получила приказ отправиться с Западного фронта на Южный. Из Бобруйска мы срочно выехали в Карачев. 8 октября вся Латышская стрелковая дивизия сконцентрировалась в районе Карачев – Навля и вместе с бригадой червонных казаков Примакова и пехотной Особой бригадой Павлова создала ударную группу.
Добровольческая армия Деникина уже взяла Курск и Орел. 12 октября наша дивизия начала бои за освобождение Кром. 14 октября наш 4-й полк вошел в Кромы (такой же маленькой городок, как Салацгрива), но деникинцы в течение трех суток держали нашу 1-ю бригаду почти в окружении.
Белогвардейские дивизии Деникина были выбиты из Орла и отступили в южном направлении приблизительно на 12–15 км, укрепились и начали бои, надеясь сломить наше сопротивление и вернуть Орел, чтобы затем двинуться в Москву. Бои были ожесточенные и упорные. Белогвардейцы ходили в штыковую атаку по пять-шесть раз ежедневно. Шли колоннами, поротно, повзводно с командирами впереди, размахивая саблями, под крики «ура!». Раскаленные от непрерывной стрельбы стволы наших пулеметов начинали плавиться. Для охлаждения пулеметов стрелки носили воду в брезентовых ведрах, а иногда, держа ведро с водой в руке, подбирались к пулемету ползком на животе.
В это время в дивизию прибыл член Реввоенсовета XIV армии Серго Орджоникидзе, который созвал совещание командиров и комиссаров и вдохновил нас, стрелков, выразив уверенность в том, что мы победим Деникина, несмотря на помощь ему Англии, Франции, США и других стран. Латышские стрелки вместе с другими частями Красной армии отбили все атаки Деникина и перешли в контрнаступление. Белогвардейцы отступили до Малоархангельска, где бои продолжались трое суток, пока враг не был выбит с позиций. В дальнейшем наступление Красной армии продолжалось до границ Курской и Орловской губерний, где белым удалось на некоторое время зацепиться.
3 ноября 1919 года рано утром по глубокому снегу мы пошли в наступление и прорвали фронт Добровольческой армии Деникина. Бригада червонных казаков во главе со своим отважным командиром Примаковым ворвалась в тыл врага и, действуя шашками, подняла панику среди бегущих белогвардейцев. В Фатеже мы разгромили штаб корпуса, интендантство, выпустили из тюрьмы около 400 пленных красноармейцев, вооружили их и направили в бой против врага. Полки нашей дивизии захватили крупные трофеи – 2 артиллерийские батареи и полевую кассу дивизии, в которой оказалось около 300 000 рублей.
Близ Курска Красная армия форсировала реку Сейм и обошла город с южной стороны. Артиллеристы обстреляли штабной поезд главнокомандующего Добровольческой армией Деникина генерала Май-Маевского, и около станции Ржава старый царский генерал чуть-чуть не попал в плен.
Ночью 11 декабря наша дивизия вошла в Харьков, где нас встретили рабочие и работницы, несмотря на то что была уже полночь. После взятия Харькова Латышская стрелковая дивизия была зачислена в резерв XIV армии и направлена в Змиев (уездный город Харьковской губернии, в 30 верстах от Харькова) и Чугуев на отдых. Вскоре мы получили приказ по армии командующего XIV армией И.П. Уборевича и члена Реввоенсовета Г.К. Орджоникидзе, в котором было сказано: «Славные дела Латышской стрелковой дивизии и подвиги червонных казаков товарища Примакова будут навеки вписаны золотыми буквами в историю Гражданской войны советского народа».
В январе 1920 года дивизия получила приказ ликвидировать оперировавшие в Екатеринославской губернии банды Махно и Григорьева. После завершения этой операции мы начали двигаться на юг в направлении Перекопа на Врангеля, засевшего в Крыму. Наступление на Врангеля наша дивизия, Эстонская стрелковая дивизия и 36-я Самарская дивизия начали 19 апреля 1920 года, но соотношение сил было таковым, что прорвать укрепления за Перекопом мы тогда не смогли. Заняли позиции по эту сторону Турецкого вала. Штаб нашего 4-го полка находился в имении Преображенка, а штаб дивизии – в деревне Чаплинка. В парке имения была устроена эстрада, на которой происходили театральные представления и концерты, так как к нам часто приезжали из Москвы музыканты и певцы труппы латышского клуба.
Ежедневно с утра и после обеда врангелевцы обстреливали нас из орудий. 7 июня, еще до рассвета, враг перешел в наступление и, пустив в ход английские танки, авиацию, а также большое количество артиллерии, прорвал наш фронт. Мы отступали с боями в течение двух дней и ночей до Каховки и дальше за Днепр к городу Бериславу.
7 августа, до рассвета, наш 4-й латышский и другие полки под прикрытием темной и облачной ночи на понтонах и лодочках форсировали Днепр у Берислава, ликвидировали посты неприятеля на противоположном берегу Днепра и ворвались на вражеские позиции. Когда врангелевцы пришли в себя, было уже поздно – наша артиллерия открыла по ним сильный огонь. К 10 часам утра Каховка и плацдарм размером приблизительно І2—15 км были захвачены. Неприятель не смог ликвидировать этот плацдарм до осени, когда Красная армия в ноябре, развив наступление, загнала банды Врангеля в Черное море.
В августе врангелевцы предпринимали отчаянные попытки ликвидировать Каховский плацдарм с помощью танков, пустив в дело 13 машин, но безуспешно. Два танка, двигаясь по улице Каховки, которая вилась вдоль самого берега, свалились в ночном тумане с обрыва высотой 7–8 метров, и обслуживавшие их экипажи погибли. Остальные танки подбили наши артиллеристы, и лишь трем удалось удрать от гранат стрелков.
Затем последовало наше наступление на врага. Наш 4-й полк дошел до имения Скадовск, но силы стрелков были недостаточны, чтобы удержать взятые позиции. На следующий день Врангель бросил против нашего 4-го полка кавалерийскую бригаду генерала Барбовича, которая атаковала по нескольку раз в день, пока не окружила стрелков. Стрелкам не хватало пулеметов, патронов, ручных гранат. Они держались до последнего патрона. В плен попало 84 стрелка. Их увели в старый сарай имения недалеко от деревни Черненьки (в 18 км юго-западнее Каховки, на левой стороне Днепра) и расстреляли из трех пулеметов. Позже, в годы советской власти, колхозники Черненьки установили красивый памятник павшим стрелкам.
В ноябре 1920 года Красная армия перешла в генеральное наступление против Врангеля. 16 ноября командующий Южным фронтом М.В. Фрунзе телеграммой сообщил Ленину: «Сегодня наша кавалерия взяла Керчь. Южный фронт ликвидирован».
Латышская стрелковая дивизия боролась в первых рядах Красной армии, и многие стрелки сложили свои головы, многие пролили свою кровь за свободу нашей советской земли. Навсегда в Черное море был сброшен «черный барон» Врангель со всеми своими генералами и заграничными хозяевами. Стрелки отлично понимали, что без свободной Советской России не будет и свободной революционной Советской Латвии.
5-й особый латышский полк в боях 1919–1920 ггВ.Ю. Павар
В августе 1919 года 5-й латышский особый полк по распоряжению главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики был срочно переброшен на Южный фронт против кавалерии генерала Мамонтова, вторгшейся в тыл Красной армии. Мамонтовцы оперировали в районе Тамбова и Козлова (ныне Мичуринск). Полк ехал тремя эшелонами: в первом и втором – пехотный состав, полковая артиллерия и взвод конной разведки, в третьем – транспорт, хозяйственная команда и снабженческая группа полка. Третий эшелон остался в городе Ельце, где он подвергся нападению белогвардейской конницы Мамонтова, успешно отразив его. Первый и второй (строевой состав) эшелоны выгрузились, не доезжая станции Грязи, так как белоказаки взорвали железнодорожный мост, и направились в город Козлов.
По полученным сведениям, в городе орудовали мамонтовцы, сжигая и уничтожая все на своем пути. Подойдя к станции Козлов, мы увидели, что она сожжена. Железнодорожные пути были загромождены разбитыми составами.
В город мы двинулись в боевом построении, выслав вперед разведку и обезопасив свое продвижение справа и слева конными разъездами. Казаки, узнав о нашем приближении, не осмелились вступить в бой и оставили Козлов. Город сильно пострадал от набега мамонтовцев, продуктовые склады и магазины были разграблены. Мамонтовцы разгромили советские учреждения и расстреляли сотни жителей, сочувствовавших советской власти.
5-й латышский особый полк расположился в городе в помещении гимназии, организовав охрану и выслав конную разведку. Была оказана помощь в создании Революционного комитета и восстановлении порядка в городе. Ночью происходили стычки с казачьими разведчиками, но ввязываться в бой с нами они избегали. В Козлове мы оставались недолго – всего несколько дней, потому что белоказаки Мамонтова больше не угрожали городу: прогулявшись со своим корпусом по нашим тылам, генерал Мамонтов снова прорвался через линию фронта и ушел к своим.
Мы получили приказ главкома направиться в Тулу, где в это время положение было весьма напряженным. В октябре 1919 года, после того как Корниловская офицерская дивизия заняла Орел, перед деникинцами открывался прямой путь на Москву через Тулу. Командование Красной армии срочно стягивало силы, чтобы задержать наступление врага.
Явившись в Тулу, 5-й латышский особый полк вместе с другими частями Красной армии занял позиции в окрестностях города и приготовился к его обороне. Однако наступавшая деникинская ударная группа и отборные офицерские части до Тулы не дошли. Латышская дивизия и другие части Красной армии задержали противника у Кром. В результате упорных боев деникинцы были разгромлены и отброшены на юг.
На Петроградском фронте
В октябре 1919 года 5-й латышский особый полк, в соответствии с приказом главнокомандующего всеми вооруженными силами РСФСР, был срочно переброшен на Петроградский фронт – на подступы к Петрограду – против белогвардейских войск генерала Юденича. В Петроград 5-й латышский особый полк отправился двумя эшелонами, в каждом из которых было по батальону (полк состоял из двух стрелковых батальонов). Хозяйственная часть следовала третьим эшелоном.