После отражения атаки белых наступило короткое затишье, которое мы старались максимально использовать: перевязывали раненых, освежались захваченной водой, собирали боеприпасы и готовились к новому бою. Помощи ждать не следовало. Где-то далеко в нашем тылу, в направлении Александровска, слышались орудийные выстрелы.
Итак, мы попали в глубокое окружение. Мы продолжали двигаться в сторону Янчекрака, надеясь найти там наши бронепоезда. Путь нам опять преградила казачья часть, и снова возобновился бой с белоказаками. На этот раз они выставили вперед тачанки, откуда открыли убийственный огонь по нашим рядам. Мы прижались к раскаленной солнцем сухой украинской земле и поползли к казакам. Продвинувшись к ним поближе, мы открыли стрельбу. Так как цели были крупные – тачанки с лошадьми и всадники, – огонь наш нанес врагу большой урон. Прежде всего мы старались поразить вражеских пулеметчиков и коней. В степи снова бегали кони без всадников, много павших в бою лошадей валялось на земле, там и сям виднелись брошеные пулеметные тачанки с пулеметами и запасными патронными лентами. Казаки, спасая себя и коней, в чрезвычайной спешке бросились прочь.
Этот бой кончился для нас удачно. Мы добыли несколько пулеметов и ящиков с патронными лентами, собрали с убитых белогвардейцев все патроны и обменяли испорченные винтовки. В тачанках нашли также бочонки с питьевой водой. Прежде всего напоили раненых, которые беспрерывно повторяли: «Воды… воды… воды».
Продвигаясь вперед, мы подошли к большому кукурузному полю, где стебли кукурузы были в человеческий рост. Решили здесь хоть на короткое время укрыться от палящих лучей солнца. Поместив в тени кукурузы своих раненых, мы принялись жевать кукурузные початки, чтобы хоть демного освежить рот.
Однако и здесь следовало быть осторожными, так как казаки каждую минуту могли возобновить атаку. И действительно, скоро в степи со стороны фронта вновь показались большие облака пыли – к нам приближались новые пехотные части белых, за ними броневики и артиллерия. А в нашем тылу, в ближайшей балке, скопилась конница белых – казаки. Все туже и туже стягивалось вокруг нас кольцо вражеского окружения.
Мы готовились к новой схватке. Наша боевая линия была все еще довольно длинной, и мы загородили белогвардейцам дорогу на Александровск. В бою у кукурузного поля в строй встали все раненые, даже те, у кого были совершенно раздроблены ноги, но кто еще был в силах держать винтовку.
Белые приблизились к нашим позициям и бросились в яростную атаку. Их пехоте помогали броневики, которые, разъезжая вдоль цепи, обстреливали нас из пулеметов. Так как до железнодорожной линии было еще далеко, нам оставалось только сражаться. Если в начале дня соотношение наших сил было примерно один к десяти, то во второй половине дня, принимая во внимание наши потери и подошедшие к белогвардейцам дополнительные силы, каждому из наших противостояло 15–20 врагов. Мы все же держались и, стиснув зубы, продолжали косить наступающие белогвардейские цепи.
Так продолжалось до конца дня. Мы уже примерно 13–15 часов непрерывно сражались вместе с нашими героическими боевыми соратниками – венграми. Патронов было совсем мало. Их можно было взять только у убитых белогвардейцев, но во время боя нам не удавалось сделать это. Оставался лишь единственный выход – прорваться к железной дороге и найти там свои бронепоезда. С убитых товарищей мы собрали патроны, обменяли те ружья, что были похуже. Всех мучила страшная жажда. Наши ряды сильно поредели. Мы отчаянно пытались вырваться из окружения. Покинув кукурузное поле, мы двинулись к ближайшей балке. Но там нас уже поджидала конница белогвардейцев, которая только и искала случая врезаться в наши ряды. Собрав последние силы, мы бросились на казаков и расчистили себе путь в направлении железной дороги.
Белогвардейские казаки пытались смять наши фланги. Им удалось уничтожить отдельные небольшие группки, которые отстали от главной группы. В одном из таких столкновений калмыцкие казаки зарубили нескольких наших стрелков, в том числе нашего комсорга В. Балодиса.
Непрерывно отбиваясь от противника, мы снова подошли к какому-то кукурузному полю. Многие стрелки от страшной жары, невыносимой жажды и усталости теряли сознание. Те, кто еще мог, продолжали защищать себя и лежащих без сил товарищей. В живых остались лишь немногие стрелки, однако белые все же боялись приблизиться к нашим позициям. Патроны также кончились. Вокруг лежали убитые и стонали умирающие тяжело раненные стрелки. Только небольшой группе стрелков удалось выбраться из окружения.
Так самоотверженно боролись лучшие сыны латышского народа с силами контрреволюции в бескрайних степях Украины, проливая кровь и отдавая свои жизни за свободу и счастье человечества.
Под вечер 25 июля 1920 года от всего 5-го Земгальского особого полка, в котором было около 1000 человек, в живых на поле боя остались лишь 54 бойца; большая часть их лежала без сил, а некоторые и без сознания. Передовые части белых посчитали нас всех мертвыми. Несмотря на то что сражение 25 июля кончилось трагически как для 5-го латышского стрелкового полка, так и для венгерского батальона им. III Интернационала, мы все же уничтожили много врагов из лучших корниловских и дроздовских пехотных частей, а также донской, кубанской и калмыцкой казачьей конницы. Мы уничтожили также часть военной техники белогвардейцев, и все это сильно ослабило их. А главное, в результате этого сражения мы на целый день задержали на Александровском направлении наступление белых, целью которого было разгромить штаб нашего участка фронта, парализовать командование Красной армии и двинуться дальше в наступление на Донбасс и донские просторы. Таким путем александровский штаб получил в свое распоряжение целый день, мог организовать резервные силы и дать отпор белым, расстроив планы наступления Врангеля.
Мы выполнили задание рабочего класса – защищать советскую власть до последней капли крови. Бывший командир 5-го Земгальского полка И.И. Вациетис в воспоминаниях, помещенных в первом издании «Истории латышских стрелков», очень высоко оценил последнее трагическое сражение этого полка на Южном фронте. Он отметил, что стрелки в этом бою проявили выдающийся героизм, сражались как герои, не жалея своей жизни, против превосходящих сил противника и сорвали, таким образом, внезапное наступление армии белогвардейцев в направлении Донбасса и Донской области.
Красная армия готовила решающее наступление на армию Врангеля. Наступление, в результате которого белогвардейская армия была окончательно разгромлена и загнана в Черное море, состоялось в начале ноября 1920 года.
Хотелось бы, чтобы наши украинские друзья, колхозники Янчекрака и окрестных сел, никогда не забыли, что их земля щедро полита кровью лучших сынов латышского народа в борьбе за свободную Советскую Украину.
Вспоминаются слова великого поэта нашего народа Я. Райниса:
Так помните вечно могил этих ряд,
Где ваши герои бессмертные спят!
В минуты усталости и сомнения
Героев своих вспоминайте мученья!
В плену
К вечеру 25 июля 1920 года после 18 часов непрерывных боев в степи наступила тишина. Только кое-где еще раздавались отдельные выстрелы.
На нашей последней позиции лежало много убитых, среди них также и некоторые потерявшие сознание стрелки. Тяжело раненные изредка стонали, их воспаленные губы повторяли одно и то же: «Воды, воды…» Но ее у нас больше не было.
Белогвардейские пехотинцы и кавалерийские части пересекли поле боя и поспешили вперед по направлению к Александровску, чтобы наверстать упущенное. Были слышны их замечания: «Вот, сволочи, дрались до последнего!»
Некоторые из оставшихся в живых стрелков, не желая попасть в плен, хотели покончить с собой, но не было чем, так как в бою были использованы все патроны и ручные гранаты. Я пришел в себя, когда один из санитаров белых шарил по моим карманам и пытался стянуть с меня сапоги. Я приподнялся и сел. Белый, считавший меня мертвым, побелел от страха. Вытаращив глаза, он воскликнул: «Ты жив?» Затем приказал мне встать и пойти вместе с ним. Я ответил, что у меня нет сил и очень хочется пить. Я сожалел, что он меня не пристрелил, пока я лежал без сознания. Внимательно оглядев санитара, я увидел, что винтовки у него нет – на боку висела только санитарная сумка и солдатская фляжка, от которой я не мог оторвать глаз. Санитар был жалостлив и дал мне напиться. Мне стало лучше, но все же, когда я поднялся, голова у меня кружилась невероятно.
К вечеру стало прохладней, и это приятно освежило измученный организм. Но бежать от санитара или предпринять что-нибудь я был не в состоянии – у меня не было сил, и я последовал за ним.
Неподалеку был небольшой холм. Приблизившись к нему, я увидел группку наших стрелков, лежавших или сидевших на земле, некоторые из них были легко ранены. Санитары белых и их тыловые части, подбирая убитых и раненых, наткнулись на этих стрелков, в том числе на командира полка В. Павара, комиссара Я. Лундера, командира взвода Лиепиня и нескольких стрелков-коммунистов, лежавших на поле боя. Из нашей группы молодежи я один остался в живых.
Для нас, пленных, начался мучительный путь в тыл врага. Не раз мы жалели, что не погибли в бою или не были застрелены, когда лежали на поле боя без сил. Тыловые санитарные части, видимо, желая покичиться своим «геройством» и заслужить похвалу начальства, спешно сообщили своему штабу о взятии в плен человек 50 стрелков 5-го особого латышского стрелкового полка.
В плен были взяты также около 20–30 венгров. Лица стрелков и венгров побурели от степной пыли и дыма боя – с трудом мы узнавали своих товарищей. Совершенно изменился командир полка Павар. До решающего сражения 25 июля мы привыкли видеть своего командира всегда чисто и аккуратно одетым, в очках, по-военному подтянутым. Захватив в плен, белые основательно его обчистили. Он сидел среди стрелков босой, в каких-то черных залатанных брюках, в рваной солдатской рубахе, без очков и фуражки, весь в п