– Ты хочешь сказать, что нас здесь засыплет снегом с головой? – пошутила Эмили, когда они стали карабкаться по снежной целине, доходившей уже до середины голени, по направлению к парадной двери дома.
– Такое совсем не исключено, – подтвердил он наихудший сценарий развития событий. – Сильные снегопады в наших краях – обычное дело. К счастью, в нашем распоряжении имеется свой «Лендровер», а у ближайшего соседа есть трактор.
– Когда во Французских Альпах случаются снегопады, то местные власти все равно как-то справляются с ними, и все дороги там всегда очищены от снега, – обронила Эмили, наблюдая за тем, как Себастьян взялся за массивную дверную ручку, покрытую эмалью, слегка повернул ее и открыл парадную дверь.
– Добро пожаловать в Англию, моя французская принцесса. У нас все не так, как у вас. Тут любой природный катаклизм может ввергнуть всю страну в одну бесконечную пробку. – Себастьян улыбнулся. – Итак, вот она, моя ветхая обитель! Прошу!
Себастьян широко распахнул дверь, и они, переступив порог, оказались в просторном холле. Полная противоположность тому, что только что Эмили видела за стенами дома. Там – сплошная белизна, здесь – сплошной мрак. Почерневшие от времени стены, обшитые деревом, какая-то несуразного вида лестница, тоже выкрашенная в темный цвет, ведущая на второй этаж. Даже огромный камин в массивном обрамлении из красного дерева, казалось бы, центральный элемент всего помещения, тоже подавлял своей тяжеловесной мрачностью. Никакого огня, весело полыхавшего за решеткой. Камин был пуст, а в холле царил зверский холод. Эмили подумала, что в доме ненамного теплее, чем на улице.
– Обживайся, – пригласил Себастьян, поставив ее чемодан на нижнюю ступеньку уродливой лестницы. – Наверняка в гостиной камин уже разожгли. Я специально отправил коротенькое сообщение для миссис Эрскин, уведомил ее о том, что мы приезжаем сегодня.
Он потащил Эмили по какому-то бесконечному лабиринту из коридоров, стены которых были оклеены обоями безобразного зеленого цвета. Кое-где на стенах болтались живописные полотна, воспроизводящие главным образом сцены охоты: лошади, всадники и прочее. Наконец Себастьян толкнул какую-то дверь, и они вошли в гостиную. Стены в комнате были оклеены дорогими обоями от известного декоратора Уильяма Морриса. Но бог мой! Цвет… насыщенный темно-бордовый поглощал все остальные элементы декора без остатка. В том числе и живописные полотна, которыми беспорядочно были утыканы все стены.
– Черт, – выругался Себастьян, увидев, что и в гостиной камин пуст. Разве что зола, оставшаяся на дне еще с прошлого раза. – Вообще-то это никак не похоже на миссис Эрскин. Не может быть, чтобы она сложила с себя все полномочия и снова запросилась на покой. – Себастьян вздохнул. – Только без паники, любимая. Сейчас мы тут мигом все наладим.
Трясясь от холода, Эмили уселась прямо на каминную решетку, а Себастьян принялся со знанием дела разжигать огонь в камине. Пока он возился, пока дрова разгорелись и огонь наконец набрал силу, у Эмили уже зуб на зуб не попадал от холода. Она с наслаждением подставила руки к огню, пытаясь хоть немного согреться.
– Правильно, – одобрил Себастьян. – Сиди тут и не двигайся. Грейся! А я пока пойду вниз, сварганю нам по чашечке чая, а заодно и узнаю, что тут творится в доме с тех пор, как я наведывался сюда в последний раз.
– Себастьян! – окликнула его Эмили, но он уже покинул гостиную, наглухо захлопнув за собой тяжелую дубовую дверь. Ей же просто нужно было узнать, в каком именно направлении находится ближайшая ванная комната. В надежде, что Себастьян не станет долго торчать в холодной кухне, Эмили пересела в кресло и придвинулась поближе к огню. За окном между тем началась самая настоящая пурга, даже окна снаружи замело уже на добрую треть.
Надо сказать, что представления Эмили об Англии были весьма ограниченными и поверхностными. Правда, несколько раз она бывала на островах вместе с покойной матерью, когда Валерия навещала своих английских друзей. Останавливались они главным образом в Лондоне. А те лубочно-красочные картинки живописных английских деревень с нарядными домиками под соломенными крышами, которые сохранились в ее памяти… О, как же они были далеки от всего того, что окружало ее сейчас. Мрачный, угрюмый дом, заиндевевший от холода и, кажется, заморозивший одним своим видом все вокруг.
Прошло двадцать минут, но Себастьян пока явно не торопился с обещанным чаем. Эмили уже было невтерпеж. Она поднялась с кресла, направилась к дверям гостиной и снова оказалась в коридоре. Стала по очереди дергать все двери в поисках туалета. Наконец он отыскался, последним… Огромный деревянный стульчак очень смахивал на царский трон. Выйдя из туалетной комнаты, Эмили расслышала где-то в дальнем конце дома голоса. Разговор велся на повышенных тонах. Один голос был чужой, зато второй она узнала сразу. Это был Себастьян. Расслышать, о чем именно беседовали эти двое, было невозможно. Но уже по одному голосу Эмили сразу же поняла, что Себастьян в ярости.
И тут Эмили, пожалуй, впервые пожалела о том, что не проявила любопытства, не расспросила мужа подробнее о том, какой жизнью он жил среди этих йоркширских болот до того момента, как приехал во Францию, а там неожиданно познакомился с нею. Надо было вначале все хорошенько разузнать, а потом уже карабкаться по трапу самолета, увозившего ее в Англию, укорила она себя мысленно. Впрочем, последние две недели после того, как Себастьян сделал ей предложение, были забиты до отказа самыми разнообразными и срочными делами. А если у них и случались порой какие-то разговоры о жизни, то странным образом говорили больше о прошлом, чем о будущем. О том прошлом, которое каким-то таинственным образом соединило их друг с другом.
Вернувшись в Париж из Гасси, Эмили рассказала Себастьяну о своем разговоре с Жаком.
– Вот так история, – удивился Себастьян. – И, по-моему, она еще только-только начинается. А Жак пообещал рассказать еще что-нибудь?
– Да, мы с ним договорились снова вернуться к этой теме, когда я приеду в замок заниматься библиотекой, чтобы передать ее на хранение. Вообще-то сам разговор подействовал на него необычайно сильно. Я имею в виду, в эмоциональном плане, – уточнила Эмили. – Под конец старик совсем обессилел.
– Могу себе представить, – не удивился Себастьян, нежно привлекая ее к себе. – Нет, ты сама подумай! Какая удивительная синергия связывает наши два семейства… И то, как мы обрели друг друга в этой круговерти…
Эмили осторожно тронула пальцами кремоватый жемчуг на шее, жемчуг ее покойной матери, между прочим. Она вспомнила, как Себастьян преподнес ей эти жемчуга в день их свадьбы.
– Я их специально выкупил для тебя, любимая, на том аукционе, – коротко сообщил он, надевая жемчужное ожерелье ей на шею. А потом крепко поцеловал ее. – Но ты полностью уверена, что тебя устроит предельно скромная церемония нашего бракосочетания? То есть я хочу сказать, что совсем не такой должна быть свадьба последней из рода де ла Мартиньер. Наверняка на свадьбе твоих родителей отплясывало пол-Парижа.
Себастьян с улыбкой взглянул на свою невесту.
– Ты прав. Но именно поэтому я и хочу, чтобы наша с тобой свадьба была тихой и скромной, – ответила ему Эмили, не кривя душой. Ее и в самом деле до смерти пугала перспектива оказаться в центре всеобщего внимания. Обычная, ничем не примечательная брачная церемония ее вполне устраивала.
По окончании церемонии, на которой присутствовали только свидетели: Жерар со стороны невесты и какой-то парижский приятель Себастьяна, тоже занимающийся искусством, арт-дилер, что ли, Жерар буквально силком затащил всех четверых на ланч в отель «Ритц». Дескать, он приглашает со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Думаю, ваши родители, Эмили, были бы только за! – добавил он в качестве последнего и самого веского своего аргумента.
За столом Жерар поднял бокал шампанского за здоровье молодых, пожелал им счастья и благополучия, а заодно и поинтересовался их ближайшими планами на будущее. Эмили сообщила ему, что на днях она отбывает вместе с мужем к нему на родину, в Англию и намеревается пробыть там все то время, пока в замке будут вестись реставрационные работы. Уже на выходе из отеля Жерар поймал ее за руку и отвел в сторонку. Он умоляющим голосом попросил Эмили не терять с ним связь.
– Вы же знаете, Эмили, я готов помочь вам всем, чем только смогу. Я всегда буду служить вам верой и правдой.
– Спасибо, Жерар, – невольно растрогалась Эмили от столь прочувствованных слов. – Вы очень добры ко мне. И всегда были таким.
– И вот еще что, Эмилия, из того, что вам, пожалуй, следует иметь в виду. Да, у вас изменился статус, и вы теперь замужняя дама, но именно вы по-прежнему являетесь единственной законной владелицей замка. Вам принадлежат также все вырученные средства от продажи парижской недвижимости и торгов на аукционах. Но что еще важнее, вы по-прежнему носите имя де ла Мартиньеров. Постарайтесь помнить об этом. Мне бы хотелось в обозримом будущем обсудить с вами и вашим мужем некоторые финансовые вопросы и весь тот круг проблем, что связан с вашим имением в Гасси.
– Себастьян консультирует меня по всем возникающим вопросам, – поспешно отмахнулась от предложения старого нотариуса Эмили. – Он ведь во всем разбирается. Он такой замечательный, Жерар. Честное слово… Не знаю, как бы я без него и управилась.
– Согласен. Он оказал вам большую помощь. Но запомните, Эмили. В браке важно оставаться независимым человеком. Особенно финансово, – сделал Жерар ударение на последнем слове, целуя ей руку на прощание. После чего откланялся и удалился прочь.
Чтобы хоть как-то убить время, Эмили стала просматривать старые-престарые журналы, охотничьи и по проблемам собаководства. Наконец в гостиной появился Себастьян. Вид у него был одновременно возбужденный и виноватый.
– Прости, дорогая. Пришлось на ходу кое-что разруливать. Так как насчет чая? Думаю, на одну чашку у нас хватит сырья.