Эмили устроилась поудобнее в его объятиях. А когда Себастьян принялся целовать ее, то все те предрассветные страхи, которые обрушились на нее, когда она проснулась, исчезли, растаяли сами собой.
– Не думаю, что сегодня мы сможем приступить к обозреванию окрестностей, – заметил Себастьян, когда позднее они пили кофе на кухне, разглядывая бесчисленные сугробы снега, которые намело за ночь. – Предполагаю, что снега по колено, а, судя по затянутому тучами небу, впереди нас ждет еще один снегопад. Попытаюсь как-то доползти до Джейка. Это мой ближайший сосед-фермер. Попрошу его, чтобы он на своем тракторе расчистил хотя бы подъездную дорогу к дому. Запасы продуктов на исходе. Мне нужно срочно смотаться в деревенский магазин и купить там хотя бы самое необходимое. А ты пока посидишь в гостиной, погреешься у камина, ладно? Там, по коридору, наша библиотека. Уверен, в ней ты отыщешь себе книженцию по душе.
– Хорошо, – согласилась Эмили, а про себя подумала, что и выбора-то у нее нет.
– А я еще позабочусь, чтобы перезапустить нашу систему центрального отопления. Нужно привезти свежий мазут и залить его в котел. На эту систему мы тоже грохаем немереные деньги, особенно сейчас, когда все так дорого. Топим, топим котел, а все тепло улетучивается через полусгнившие оконные рамы. – Себастьян вздохнул, наверное, уже в сотый раз. – Прости, дорогая. Но вот сама видишь, налицо результат того, что все последние месяцы я не занимался ни своей работой, ни своим домом.
– Чем я могу помочь тебе? – участливо поинтересовалась у него Эмили.
– Ничем, но спасибо уже за одно желание помочь. По пути в деревню я также заскочу к миссис Эрскин, нашей бывшей домоправительнице. Постараюсь уговорить ее снова вернуться к нам. Обещаю, в ближайшие пару дней все у нас тут наладится и жизнь войдет в свою колею, – пообещал Себастьян, провожая Эмили до гостиной. – Представляю, что ты сейчас думаешь! Какого черта он притащил меня в эту дыру? Но клянусь тебе, все наладится. А места у нас здесь действительно очень красивые, правда.
Он принялся убирать золу в камине.
– Позволь мне, – Эмили опустилась на корточки рядом с ним. – А ты ступай, занимайся своими делами.
– Справишься? Свободных слуг в доме нет, – невесело пошутил он. – Знаю, ты привыкла совсем к другому образу жизни.
– Я справлюсь, Себастьян, – ответила она с некоторым напряжением в голосе, чувствуя, что кровь прихлынула к лицу.
– Конечно, справишься. Я же просто пошутил. Словом, знакомься с домом. Тебе предоставляется полная свобода действий. Хотя, возможно, многое из того, что ты увидишь, тебя приведет в ужас. По сравнению с моей развалюхой твой старый замок – это настоящий модерн.
С этими словами Себастьян скорчил веселую рожицу и оставил ее одну в комнате.
Напялив на себя два толстых свитера мужа из грубой шерсти, Эмили отправилась странствовать по дому. Целый час она бродила из комнаты в комнату, все более убеждаясь в том, что большинством помещений на втором этаже не пользовались уже много-много лет. В отличие от замка де ла Мартиньеров с огромными широкими окнами, через которые свет вливался в дом сплошным потоком, окна в Блэкмор-Холл напоминали скорее узкие глазницы, основная задача которых была максимально защитить обитателей дома от холода, проникающего извне. Уныло скучные цвета обивки и штор, громоздкая мебель из красного дерева – все это мгновенно вызывало в памяти декорации спектакля по пьесе какого-нибудь драматурга Эдвардианской эпохи.
Наконец Эмили снова спустилась вниз. Да, этот дом тоже отчаянно нуждается в полномасштабном ремонте. И, скорее всего, затраты на его обновление и приведение в порядок будут ничуть не меньше, чем средства, необходимые на реставрацию замка. И тут Эмили спохватилась, впервые осознав, что она и понятия не имеет о том, какими же финансовыми ресурсами располагает ее муж и сколько он может вложить в ремонт своего родового гнезда. Впрочем, это не так уж и важно. Ведь у нее сейчас достаточно денег. Более чем достаточно. И они с мужем могут вести вполне обеспеченную жизнь до самой своей смерти, ни в чем себе не отказывая.
Уже снова устроившись в гостиной, Эмили опять задала себе мысленно все тот же вопрос. Почему она ни разу не поинтересовалась финансовым положением Себастьяна, прежде чем выходить за него замуж? Не то чтобы это каким-то образом повлияло на ее окончательное решение, нет! Но сейчас она его законная жена, и ей важно знать всю правду без прикрас. Возможно, она вернется к этому вопросу чуть позже, обсудит с мужем все подробности, а пока она увидела в окне трактор, пробивающий дорогу к дому и узкую колею вокруг него. За трактором следом ехал «Лендровер», Себастьян пытался вырулить на основную дорогу, ведущую в деревню.
Время уже близилось к полудню. Эмили успела проголодаться и устать от своего бесцельного шатания по дому. Она снова побрела на кухню в надежде отыскать в холодильнике хоть какие-то крохи съестного. Сварганив себе сэндвич из последней краюхи хлеба, она уселась за стол, чтобы съесть его. Но в этот момент услышала, как где-то в глубине дома громко хлопнула дверь, следом раздался женский голос. Женщина явно говорила что-то на повышенных тонах. Через какое-то время распахнулась дверь кухни и на пороге показалась сухопарая особа средних лет.
– Мистер Каррузерс дома? – поинтересовалась она у Эмили. – Мне надо срочно увидеться с ним.
Женщину всю трясло от злости.
– К сожалению, его сейчас нет дома, – ответила Эмили. – Он уехал в деревню.
– А вы кто такая? – бесцеремонным тоном поинтересовалась у нее незнакомка.
– Я жена Себастьяна. Меня зовут Эмили.
– Вот как? Что ж, поздравляю. И это все, что я могу сказать. Раз вы его жена, тогда передайте своему мужу, что я ухожу. Прямо сейчас. Сил моих больше нет терпеть все грубые выходки его братца. Да если бы только грубость… Он только что швырнул в меня чашку с горячим кофе. Если бы я не увернулась, то у меня на руках точно были бы ожоги третьей степени. Я позвонила своей приятельнице, у нее есть машина. В течение часа она подъедет и заберет меня отсюда. Больше я не останусь в этом проклятом доме ни единой минуты. Да еще вместе с этим… безумцем!
– Понятно. Мне очень жаль, что все так вышло, – посочувствовала ей Эмили, видя, что женщина с трудом произносит слова, наверное, из-за своего возбужденного состояния. – Хотите чего-нибудь выпить? Может, вы все же дождетесь Себастьяна? Он должен скоро приехать. А мы пока поговорим с вами.
– Никакие разговоры тут не помогут, – перебила ее женщина. – Ни вы, ни ваш муж меня не переубедят. Себастьян уже однажды уговорил меня взяться за это дело, о чем я сейчас горько жалею. Очень надеюсь, что ваш муженек не вздумает взвалить своего брата на ваши плечи. Хотя, с другой стороны, едва ли вам удастся отвертеться и отыскать новую сиделку. Думаю, отныне эта вакансия останется свободной навсегда. А вы знаете, что миссис Эрскин тоже ушла?
– Да, но муж сказал, что она вернется.
– Ну и будет последней дурой. Такая милая женщина. Она тут и оставалась исключительно в знак верности своей бывшей хозяйке, их бабушке. Я тоже знавала Констанцию, когда была еще совсем молоденькой девушкой и жила в этой деревне. Прекрасная была женщина, настоящая леди. А уж что ей довелось пережить из-за своих внуков – врагу не пожелаешь… Вот и я, слава богу, сбросила наконец со своих плеч этот груз. Пойду, уложу вещи. Его я накормила, так что с ним будет все в порядке. А если что, так перетерпит, пока ваш муж не вернется. За это время хоть немного утихомирится. У него всегда так. Вначале приступ ярости, а потом наступает спад. Нормальная реакция…
– Нормальная, – согласилась с ней Эмили, не зная, что еще сказать в подобной ситуации.
Наверное, женщина прочитала в ее глазах откровенный страх, потому что выражение ее лица вдруг стало мягче.
– Не волнуйтесь, дорогая. На самом деле с Алексом все в порядке, просто порой на него что-то накатывает. Да любой бы из нас потерял терпение, окажись на его месте. А вообще-то сердце у него доброе. Вот за доброту свою и пострадал. А у меня уже годы не те, сил нет, чтобы его обихаживать. Еще за какой-нибудь спокойной старушкой, таким божьим одуванчиком, я бы и смогла присматривать. А здесь капризный, своенравный ребенок, который никогда не повзрослеет.
Эмили поняла, что едва ли эта женщина станет дожидаться Себастьяна. Скорее всего, она покинет дом сразу же, как только за ней приедет машина. И что в результате? А в результате она окажется в этом чужом унылом доме одна. И бежать-то некуда. Кругом снег по колено. И где-то совсем рядом, за стенкой, полубезумный инвалид, возможно, к тому же пьяный. Уж больно все происходящее с нею смахивает на жуткий триллер в духе Хичкока. Это сравнение невольно вызвало у нее истеричный смешок. Ерунда какая-то.
– В любом случае мои поздравления по случаю вашего бракосочетания, дорогая, – сказала ей женщина.
– Спасибо, – поблагодарила ее Эмили, и помимо ее воли ироничная улыбка тронула губы.
Женщина направилась к дверям, но у самого порога остановилась и развернулась к ней лицом.
– Надеюсь, вы хорошенько все обдумали, ради собственного же блага, прежде чем решиться на этот шаг. Всего вам доброго.
Где-то через полчаса Эмили, сидя в гостиной, увидела в окно, как к дому медленно приближается машина, с трудом преодолевая снежные заносы на подъездной дороге. Навстречу вышла та самая женщина, с которой она недавно столкнулась на кухне. Кое-как переступая через сугробы, она дотащила до машины свой чемодан и загрузила его в багажник. Машина, скользнув на крыло, сделала разворот аж в целых восемь приемов, после чего так же медленно покатила в противоположную от дома сторону.
Снова повалил густой снег. Большие хлопья снега кружили в воздухе, застилая сплошной пеленой все небо. Словно глухая стена вдруг выросла между нею и окружающим миром. Сердце сдавило грудь. Сумасшедший брат мужа всего лишь в паре шагов от нее, и они с ним одни в пустом доме. Еще вопрос, как по такому снегопаду Себастьян сумеет добраться домой. В три часа дня стало стремительно темнеть. Свинцовое январское небо затянуло тучами, совсем скоро вечерние сумерки уже уступят место кромешной тьме. Эмилия подхватилась с места. Сердце колотилось как бешеное, сигналя о том, что оно не может совладать с нарастающей паникой. Такие приступы страха, помнится, случались с ней и в ранней юности, но всякий раз ей тогда удавалось побороть эти приступы. Правда, потом ее начинал преследовать уже другой страх – страх, что приступ может снова повториться.