– Само собой, – продолжил бесстрастным тоном свой проницательный сеанс психоанализа Алекс, – когда пришел час выбирать профессию, то вы сознательно сделали свой выбор в пользу такого занятия, где нужно было бы ухаживать за другими. То есть вы стали ветеринаром. Такой выбор никогда бы не пришел в голову вашей матери. Что же касается мужчин, не думаю, что их было много в вашей жизни… И тут вдруг буквально из пустоты возникает мой брат, подобно рыцарю на белом коне. Весь такой из себя… в сверкающих доспехах. Вот вы и заглотили наживку… сразу же… вместе с леской и грузилом.
– Хватит! Прекратите! Как вы можете говорить такое, если вы меня совсем не знаете? – Эмили почувствовала, как она вся дрожит от негодования. Даже стремянка и та закачалась под нею. Опасаясь упасть вниз, она осторожно спустилась на пол и подошла к Алексу. – Как смеете вы разговаривать со мной в подобном тоне? Вы же ничего не знаете обо мне. Ничего!
– Ну-ну, – ухмыльнулся в ответ Алекс. – Кажется, я сильно зацепил вас. Взболтнул всю ту муть, которая скопилась на дне души своенравной французской принцессы, как бы она ни старалась скрыть свои терзания от посторонних глаз.
– Я сказала: хватит.
Неожиданно для себя самой Эмили подняла руку и залепила Алексу звонкую пощечину. Звук эхом прокатился по кухне. Она замерла в ужасе от того, что только что сделала. Впервые в жизни она ударила человека.
– Вот это да, – Алекс притронулся рукой к своей щеке и слегка потер ее.
– Прошу простить меня. Я не должна была этого делать, – пробормотала Эмили, все еще пребывая в шоке от содеянного.
– Все нормально. Сам заслужил, – совершенно искренне покаялся Алекс. – Я действительно зашел слишком далеко. Впрочем, как всегда… Эмили, пожалуйста, простите меня.
Не говоря ни слова, она круто развернулась и вышла вон из кухни. Вошла в холл, подошла к лестнице и вдруг побежала, перепрыгивая на ходу сразу через две ступеньки. Задыхаясь, вбежала в спальню, громко хлопнув за собой дверью, и бросилась навзничь на постель.
И разрыдалась прямо в матрас. Она вдруг почувствовала себя абсолютно голой, не защищенной ни от кого. Как он смел так глубоко проникнуть в ее душу, а главное – понять ее? По сути, он ведь играл с ней, как кошка с мышкой. Ее чувства, ее переживания для него всего лишь повод поизгаляться, а заодно и унизить ее.
Не человек, а чудовище какое-то…
Эмили натянула себе на голову подушку. Что делать? Позвонить Себастьяну? Сказать ему, что она больше ни минуты не задержится в этом проклятом доме? Что она немедленно же выезжает в Лондон. До станции доберется кое-как на «Лендровере», купит билет на поезд и через несколько часов будет уже лежать в объятиях мужа.
Нет-нет, одернула она себя. Ведь Себастьян же предупреждал ее, говорил о том, какой Алекс искусный манипулятор, как ловко он умеет управлять людьми. Но она ему не подастся. Ни за что на свете. И к мужу не побежит за помощью, словно маленький ребенок. У него и своих проблем хватает. Она должна справиться сама как-то… Алекс повел себя, словно мальчишка, который изнывает от скуки. Ему доставляло удовольствие намеренно провоцировать ее в ожидании ответной реакции. Но поскольку отныне деверь, так или иначе, является составной частью ее будущей семейной жизни, она должна научиться контролировать его.
Немного успокоившись от этих здравых рассуждений, Эмили, обессиленная от только что пережитого приступа гнева, незаметно для себя погрузилась в сон.
И уже засыпая, она вдруг подумала о том, что все, что сказал ей Алекс, было чистой правдой.
Когда Эмили проснулась, за окном уже было темно. В первое мгновение она даже не поняла, где она и что с нею. Схватила часы: половина седьмого вечера. Крадучись, спустилась вниз, включая везде за собою свет. Только бы не встретить Алекса, только бы он укатил на своей коляске к себе, в свои апартаменты. С внутренним трепетом открыла дверь, ведущую на кухню, и вздохнула с облегчением. Пусто! Включила электрочайник и лишь тогда заметила, что все валики и кисти для покраски тщательно отмыты от следов краски и теперь сохнут в сушке. Ваза с фруктами на кухонном столе была подперта запиской.
«Дорогая Эмили.
Я действительно очень сожалею, что огорчил Вас. Как обычно, я зашел слишком далеко. Давайте попробуем начать все сначала. Уведомляю в этой связи, что в качестве извинения я приготовил ужин на нас двоих. Если готовы принять мое приглашение, то милости просим заходить по соседству.
С уважением,
Эмили вздохнула и тяжело опустилась на стул, стоявший рядом со столом. Задумалась, что делать. Тон записки не оставлял сомнения: полная капитуляция и нижайшая просьба о мире. Несмотря на всю свою антипатию к Алексу, надо реагировать. Коль скоро они обречены жить под одной крышей, то необходима разрядка и налаживание полноценных соседских отношений. К тому же, подумала она, заваривая себе чай, Алекс, в принципе, не сказал ничего дурного. Просто он инстинктивно почувствовал в ней родственную душу, вот и поторопился разоткровенничаться еще до того, как они успели познакомиться друг с другом поближе. Да, он ее едва знал, но понял ее натуру безупречно точно. И именно это обстоятельство и выводило Эмили из себя больше всего.
Если же вернуться к практической стороне их взаимоотношений, то Эмили и понятия не имела, насколько ее деверь приспособлен к самостоятельной жизни. Вот и шанс убедиться во всем самой. Завтра, размышляла она, потягивая чай, она свяжется с агентством по найму и попросит их подыскать очередную временную сиделку. К счастью, Себастьян оставил ей так, на всякий случай, номер телефона этого агентства. А пока же она пойдет к Алексу и все проверит сама. Положим, на ужин можно и не оставаться. Что он там приготовил, бедолага? Поди, тосты с ореховым маслом или что-нибудь еще в этом же роде.
В этот момент раздался телефонный звонок. Эмили поднялась со стула и направилась к телефону.
– Добрый вечер, дорогая. Это я.
– Привет, дорогой. А это я, – улыбнулась в ответ Эмили, моментально растаяв от одного только голоса мужа. – Как ты? И как там Лондон?
– Занят выше крыши. Все пытаюсь разгрести кучи бумаг, которые скопились за последние месяцы на моем письменном столе. Звоню, чтобы лишний раз убедиться, что дома все хорошо.
Последовала короткая пауза, пока Эмили подбирала нужные слова.
– Все хорошо, дорогой. Все прекрасно.
– Алекс не беспокоит?
– Нет.
– Тебе там не одиноко?
– Разумеется, я скучаю по тебе, но со мной все в порядке. Вот приступила к покраске стен в кухне.
– Здорово. Тогда спокойной ночи, дорогая. В случае чего, звони мне прямо на мобильник. А я перезвоню тебе завтра.
– Хорошо. Ты там особо не усердствуй с работой, – попросила она мужа.
– Пока придется потрудиться в поте лица. Но все во имя высоких целей, и никак иначе. Люблю тебя, дорогая.
– Я тоже люблю тебя.
Эмили положила трубку на рычаг и, преисполненная решимости, двинулась в сторону квартиры Алекса. Шагая по коридору, ведущему в восточное крыло дома, она гадала, что именно увидит, распахнув дверь в апартаменты Алекса. Подойдя ближе, она увидела, что дверь в его комнаты полуоткрыта. Она сделала глубокий вдох и негромко постучала.
– Заходите! Я тут пока хлопочу на кухне.
Эмили распахнула дверь и вошла в крохотную прихожую. Потом двинулась на голос Алекса, свернула вправо и очутилась в гостиной. Вместо чудовищного беспорядка, который она ожидала застать в помещении, она увидела перед собой то, что можно описать довольно редким словосочетанием: «спокойная комната». Обстановка полного умиротворения. Светло-серые стены, канареечно-желтые льняные шторы на окнах. Весело полыхает огонь в камине, обрамленном с двух сторон высокими, до самого потолка, книжными стеллажами. Книги на полках тоже расставлены в строгом порядке. У стены удобный, современной формы диван. Над диваном на стене несколько черно-белых литографий в рамочках. Рядом большое зеркало в золоченой раме. Возле камина напротив друг друга два элегантных кресла Викторианской эпохи, явно недавно отреставрированных. На журнальном столике с отполированной до блеска поверхностью красивая ваза со свежими цветами.
Порядок, чистота и внимание к мельчайшим деталям интерьера. Приятная неожиданность увидеть такое, особенно в сравнении с убогой обветшалостью всего остального дома. Хотя, с другой стороны, такая неожиданность может спровоцировать у нее очередной приступ паники. И завершающий штрих: негромко звучащая классическая музыка из скрытых от глаза громкоговорителей наполняла комнату, усиливая еще более ощущение чистоты и свежести.
– Добро пожаловать в мою жалкую лачугу, – шутливо воскликнул Алекс, возникший в дверях с противоположной стороны.
– Здесь… здесь очень красиво, – не сдержала своего восхищения Эмили. Пожалуй, именно в таком стиле она бы обставила комнату и для себя самой.
– Благодарю. Я полагаю так: если человек волей судьбы вынужден коротать все свое время в четырех стенах, то нужно постараться и обустроить клетку так, чтобы в ней было приятно находиться. Согласны?
Эмили молча кивнула головой.
– Эмили, – продолжил Алекс, не дожидаясь ее ответа, – я действительно очень сожалею о той размолвке, которая случилась между нами сегодня днем. С моей стороны это была недопустимая глупость. Клянусь, такое больше никогда не повторится. Вы не заслуживаете столь бесцеремонного обращения. Пожалуйста, прошу вас, давайте забудем эту историю и начнем все сначала.
– Давайте. Я тоже прошу простить меня за то, что ударила вас.
– О, ваша реакция мне как раз вполне понятна. Умею я вывести человека из себя, довести его, так сказать, до белого каления. Не скрою, иногда я делаю это вполне сознательно. Наверное, от скуки. – Алекс вздохнул.
– Вы хотите сказать, что вам нравится дразнить людей? – спросила у него Эмили. – Нравится доводить их до крайности? Своего рода шоковая терапия, когда человеку вслух озвучивают о нем такие вещи, которые он бы никогда не рискнул произнести сам? И все для того, чтобы унизить его, сломать, прорвать все его оборонительные лини самозащиты? И только тогда вам становится хорошо, да?