Когда же она озвучила свои восторги вслух, то Алекс лишь равнодушно пожал плечами.
– Знаете, когда оказываешься в какой-нибудь столице без единого пенса в кармане, что со мной случалось довольно часто, то тогда с удивлением обнаруживаешь, что самое лучшее место в городе, где можно и согреться, и просто перевести дыхание на какое-то время, – это музеи, картинные галереи и библиотеки. А у меня к тому же еще и врожденная фотографическая память, которая порой доставляет массу неудобств. – Алекс улыбнулся, увидев на лице Эмили непонимающее выражение. – Я, как тот слон, ничего и никогда не забываю. Имейте это в виду на будущее, Эмили, – многозначительно добавил он.
Лежа в кровати, Эмили воспроизвела в памяти их ужин, как она сидела за кухонным столом напротив Алекса, и потом, когда они уже перебрались в гостиную, как ловко он сманеврировал, чтобы пересесть из инвалидного кресла на диван. Совсем как здоровый полноценный мужчина. Да и выглядит он так же. Разве только что бросается в глаза, как неестественно свисают его ноги от колена и ниже, когда он сидит. До Эмили дошло, каким высоким был Алекс до аварии, и она не удержалась и сказала ему об этом. Шесть футов три дюйма, подтвердил он. Почти два метра. Что ж, в его нынешнем положении высокий рост стал для Алекса, несомненно, выигрышным бонусом. Ведь при таком росте у него больше возможностей дотянуться до нужной вещи или предмета.
Не могла Эмили не признать и тот факт, что Алекс – очень красивый мужчина, гораздо более привлекательный, чем его старший брат. При такой внешности, да еще с его харизмой и умом, наверняка отбоя не было от женщин. Поди, успел разбить множество сердец до того, как стал инвалидом. Однако надо признать, что его мужское обаяние никуда не делось и после того, как он обезножел. Нет, Алекс ни в коем случае не является жертвой. Это уж точно.
Эмили попыталась свести воедино все те уничижительные отзывы о своем брате, которые она слышала от Себастьяна, с тем, что увидела сама. Вполне вменяемый взрослый мужчина, с которым она только что провела очень приятный вечер. Потом ей припомнилась их первая встреча. И тогда он оказался на высоте, действовал хладнокровно и со знанием дела. И ведь действительно помог ей справиться с внезапным приступом паники.
– Так кто же ты такой, настоящий Алекс Каррузерс?
Уже засыпая, Эмили вдруг подумала о муже. Да, несладко ему пришлось взрослеть на фоне своего младшего брата, который превосходил его по всем показателям. Совсем как в той истории, которую поведал ей Жак, рассказав о Фридрихе фон Вендорфе и его брате Фальке.
18
На следующее утро, спустившись на кухню, чтобы поставить чайник, Эмили с удивлением обнаружила там Алекса. Он деловито орудовал валиком, докрашивая нижнюю часть стены, от которой они отодвинули буфет.
– Доброе утро, соня, – весело приветствовал он ее.
Эмили слегка покраснела, застигнутая врасплох. Вот спустилась вниз еще в ночной сорочке, поверх которой она напялила толстый свитер мужа, и в таких же толстых носках на ногах. Хотя с какой стати ей переживать? Ведь она же не ожидала обнаружить здесь постороннего.
– Но ведь еще только половина девятого, – ответила она с обидой в голосе, ставя чайник на плиту.
– Да знаю я, знаю. Просто подначиваю немного. Один из неприятных минусов моего нынешнего состояния – это то, что мои немые конечности, похожие на две сухие палки, по ночам вдруг начинают ни с того ни с сего дергаться в разные стороны. Короче говоря, не дают спать. Но странно, с некоторых пор я вдруг стал замечать в них едва заметные, слабые, очень слабые признаки жизни. Такое чувство, будто мои ноги снова стали реагировать на внешние раздражители. Врачи говорят, это очень хороший знак.
– Прекрасная новость, не так ли? – Эмили слегка оперлась спиной о раковину и внимательно обозрела деверя. – А какие они делают прогнозы на будущее?
– О господи! Какие прогнозы! Как обычно, – беззаботным тоном откликнулся Алекс. – У меня ведь поврежден нерв в позвоночнике. Поэтому сказать наверняка, что я когда-нибудь смогу подняться с инвалидного кресла, никто из них не решится. Так, болтают всякую обнадеживающую чепуху. Обычное бла-бла-бла.
– То есть они все же не отрицают возможности того, что вы снова начнете ходить?
– Что вы! Так далеко в своих прогнозах врачи не заходят. Ведь сегодня за ложные надежды, внушаемые доктором своему пациенту, могут привлечь и к суду. Вот так-то, моя дорогая! – Алекс улыбнулся. – Но я решил не быть таким бестолковым, каким был всегда, и меньше слушать всех этих врачей, а самому поднапрячься и что-то сделать. Я работал как каторжный на всех этих физиопроцедурах, которыми меня постоянно донимали в больнице, а потом продолжил делать физические упражнения и здесь, дома.
– Значит, шанс вашего полного выздоровления все же есть, – твердо заявила Эмили.
– Сильно сомневаюсь в этом. Но, как говорится, надежда умирает последней. Словом, пока дышу, надеюсь… Ну-с, поскольку я уже славно потрудился на благо кухни, причем с самого раннего утра, то, думаю, чашечку кофе я вполне заслужил. Как считаете?
– Конечно, заслужили. – Эмили залила воду в кофеварку и достала из буфета две чашки.
– Верхнюю часть стены я оставил вам. То-то цирк бы я тут устроил, если бы надумал самостоятельно вскарабкаться на стремянку. – Алекс жизнерадостно рассмеялся. – Как спалось?
– Хорошо. Выспалась на славу, спасибо. Алекс? – неожиданно обратилась она к нему с вопросительной интонацией в голосе, ожидая, пока заварится кофе.
– Что, Эмми? Можно я так буду вас называть. Это имя вам подходит, да и звучит как-то более ласково, по-домашнему.
– Пожалуйста, называйте, если вам так нравится. Я вот что хотела сказать. Вчера я долго размышляла над тем, как сильно отличается ваш портрет, который нарисовал мне Себастьян, от вас, уже реального человека. Почему так?
– Я позволяю своему брату изображать меня таким, как ему хочется, – слегка пожал плечами в ответ Алекс.
– Что вы хотите этим сказать? Что значит «как ему хочется»? Разве Себастьян хочет, чтобы вы вели себя дурно? – обрушила Эмили ворох вопросов на своего собеседника.
– Как я уже говорил вам, я категорически отказываюсь обсуждать с вами тему вашего мужа. Запомните это раз и навсегда, – Алекс шутливо пригрозил ей пальцем. – Да еще в таком виде! Весь перепачкан розовой краской с головы до ног. С самого утра…
– Но вот сами посудите, обращаетесь со своими сиделками столь непозволительно, что ни одна из них не выдерживает и пары дней и сбегает прочь, – продолжала упорствовать Эмили.
– Эмми, – тяжело вздохнул Алекс. – Мы же договорились не касаться и этой темы тоже. Но на всякий случай повторю еще раз: фактически мне не нужны никакие сиделки. Тем более такие, которых я сам не выбирал. И что делать? Должен же я каким-то образом избавиться от них. Я прав? Коль скоро я физически не могу помешать Себастьяну навязывать мне все новых и новых помощниц, которые мне абсолютно не нужны, а он упорно продолжает тащить их ко мне в дом, то остается единственный способ – разыгрывать из себя неврастеника. Однако вчера вы сами, по-моему, имели возможность убедиться в том, что сейчас я в хорошей форме и могу самостоятельно обслуживать себя.
– Уверены в этом на все сто?
– Вот только не надо начинать все по новой, прошу вас, – Алекс недовольно вскинул брови. – Столь покровительственное отношение к инвалиду… Разве это я заслужил после вчерашнего вечернего представления для вас, разыгранного как по нотам, а?
– Да, вчерашний вечер был превосходен. Но не забывайте, меня тут оставили на время за главную. И я в какой-то степени несу ответственность за…
– Эмми, – перебил ее Алекс на полуслове, – никто, в том числе и вы, особенно вы, не несет ответственности за меня. Вполне возможно, моему братцу нравится считать, что он отвечает за меня, но как вы уже имели возможность убедиться сами, проведя со мной под одной крышей совсем немного времени, все это не более чем пустая иллюзия. К тому же у меня есть одна вредная привычка: я с удовольствием крушу любые иллюзии. И эту тоже.
– Я лишь хочу сказать, что если я не исполню указание мужа и не найду полноценную замену ушедшей сиделке, которая была бы при вас круглосуточно, а потом с вами вдруг что-то случится… Он мне никогда не простит этого.
– Даю вам слово, Эмми, – моментально посерьезнел Алекс, – со мной больше ничего не случится. И ради всего святого, хватит болтать о пустяках. Сделайте же наконец что-то полезное и налейте мне чашку кофе.
Где-то через час Алекс, сославшись на то, что у него есть какая-то работа, укатил на своей коляске к себе. Эмили закончила покраску стены, затем старательно подмазала пятна, которые она случайно не захватила валиком. После чего долго отмывала руки от краски под струей воды из-под крана. Выглянула в окно и обрадовалась. Приветливо зазеленела трава на проталинах, снег продолжал стремительно таять. Просидев столько дней взаперти, в четырех стенах, Эмили вдруг почувствовала, как ее непреодолимо тянет на волю, на свежий воздух. А почему бы и не прогуляться, в самом деле? Заодно познакомится с окрестными пейзажами.
Когда она вышла во двор через черный вход, солнце уже светило вовсю. Она медленно прошлась среди деревьев. Наверняка летом здесь когда-то был очень красивый регулярный парк. Потом направилась к калитке и вошла во фруктовый сад. Старые деревья стояли голые и издали казались мертвыми. Небольшие сугробы у корней со следами мульчи на них, оставшиеся после обильных снегопадов и последующего таяния, укутали стволы тяжелой пеленой, словно согревая их.
Стоя посреди большого теннисного корта с травяным покрытием, такого же запущенного и заброшенного, как и все остальное в этом имении, Эмили вдруг увидела, что сам дом удобно расположился посреди небольшой долины, окаймленной со всех сторон холмами. За ними, на самом горизонте, темнели вершины уже более высоких скал и горных отрогов. Пройдя чуть дальше, Эмили обнаружила, что усадьба со всех сторон окружена пастбищами. Судя по небольшим замерзшим шарикам навоза, то и дело попадающимся под ноги, в теплое время года здесь выпасывают овец. Взобравшись на один из холмов, поросший травой, Эмили обвела взглядом вокруг себя. Красивое место, подумала она, немного пустынное, но все равно очень красивое.