– Я отправил папу домой, чтобы он развел огонь в камине. Сегодня на улице чертовски холодно, а здесь, в погребе, и тем более. Не хочу, чтобы папа подхватил очередную простуду. Он и так всю зиму прохворал, как вы знаете. С другой стороны, возраст у него уже не шутейный. Сильно он сдал за последнее время. – Жан вздохнул, и Эмили успела заметить выражение обеспокоенности в его глазах. – Итак, замок готов к началу капитального ремонта, да?
– Да, буквально завтра с самого утра и приступают, – кивнула головой в ответ Эмили.
– Не могу передать вам словами, как мы с отцом счастливы, что замок остается во владении де ла Мартиньеров. Вы не только не лишили нас работы, вы спасаете дом, который мы с отцом так любим. Да и наш собственный дом тоже… Уверен, папа бы не пережил, если бы нам пришлось съезжать куда-то в другое место. Однако пошли домой. Посидим у огня, выпьем по бокалу вина. В этом году розовое у нас получилось на славу. В прошлом году погодные условия очень тому благоприятствовали. На ближайшем смотре вин надеюсь и даже почти уверен в том, что при раздаче наград мы за это вино обязательно получим медаль. Я в самом деле возлагаю на него большие надежды. Ведь это первый урожай нового сорта винограда на наших виноградниках.
Эмили помогла Жану повыключать везде свет, и по небольшому узкому проходу они направились прямо в дом. Не успел Жан открыть дверь, ведущую в кухню, как в лицо им ударило вкуснейшими запахами от готовящихся яств, которые витали в воздухе.
– Ступайте прямо в гостиную, – сказал Жан, обращаясь к Эмили. – Отец уже наверняка откупорил для нас бутылочку вина.
Жак дремал в кресле, сидя возле камина. Эмили с детства знала и помнила, что у Жана очень старый отец. Но сейчас, глянув на спящего старика, она заметила, как же сильно его потрепало за последние пару месяцев.
– Пойдем опять на кухню, – шепотом обратилась она к Жану. – Пусть поспит немного. Не будем ему мешать.
– О, мы ему ни капельки не мешаем, – улыбнулся в ответ Жан. – Папа у нас глухой, как тот фонарный столб. Так что смело присаживайтесь. – Жан кивком головы указал на кресло, а сам взял со стола откупоренную бутылку вина. – Вот попробуйте это.
Эмили взяла протянутый ей бокал, наполненный до самых краев великолепной бледно-розовой жидкостью, и сделала глоток. Какой удивительный букет, подумала она. И какой пикантный вкус.
– Восхитительное вино, Жан.
– Я добавил в него больше, чем обычно, винограда Сира. Получился отличный микс.
Эмили сделала еще глоток, и на ее лице появилась удовлетворенная улыбка.
– Действительно отличный.
– Само собой, конкуренция сейчас на наших местных рынках преогромная. Другие виноделы вкладывают большие деньги в новейшие технологии и все такое. Но мы тоже изо всех сил стараемся пока держаться на плаву. – Жан слегка повертел головой. – Но что это мы все о делах да о делах, как будто у нас больше времени не будет потолковать о бизнесе. Лучше расскажите мне об Англии. Как вам замужняя жизнь там?
Странно напряженная и унылая жизнь в Блэкмор-Холле еще никогда не казалась Эмили столь далекой, как сейчас. Какой разительный контраст с этим уютным домом, в котором она находится. Удобно устроилась себе в кресле и ведет неспешную беседу с Жаном.
– Все нормально. Но я пока еще не совсем привыкла к тамошней жизни, – честно призналась ему Эмили. – Да и Себастьян постоянно в разъездах, как того требует его работа.
– Да, я знаю. Он много путешествует. Вот и на прошлой неделе мне как-то вечером попалась на глаза незнакомая машина. Она ехала по направлению к замку. У нас с Марго есть негласная договоренность. Если ее нет на месте, то тогда за домом присматриваю я. Вот я и пошел взглянуть, кто это там нагрянул в замок на ночь глядя. Оказывается, ваш муж.
– В самом деле? – удивилась Эмили. – Себастьян был здесь на прошлой неделе? – Она постаралась, как могла, скрыть от Жана, что почти шокирована этой новостью.
Но тот мгновенно почувствовал что-то неладное и бросил на нее внимательный изучающий взгляд.
– Да. А вы разве не знали?
– Ну что он был во Франции, я знала. Возможно, оказался по делам где-то рядом, вот и решил заехать в замок, проверить, что там делается, – ответила она уклончиво.
– Скорее всего, так и было. Впрочем, я его изрядно напугал, когда вошел в дом. Он расположился в библиотеке, обложившись со всех сторон стопками книг.
– Ах, это… – Эмили почувствовала внутреннее облегчение. – Наверняка хотел помочь мне с упаковкой книг.
– Он оставался в замке два дня, но я его больше не видел. Решил не беспокоить понапрасну. В конце концов, он ваш муж и имеет полное право находиться в замке столько, сколько пожелает.
– Все так, – согласилась с Жаном Эмили, но про себя подумала, почему же Себастьян в телефонном разговоре ни словом не обмолвился с ней о том, что целых два дня провел в замке. И снова ощутила неприятную пустоту в желудке. – Большой молодец, что выкроил пару деньков для того, чтобы помочь мне разобраться с библиотекой, – добавила она не очень убедительным голосом.
– Да он вам ведь и в прошлом не раз помогал и всячески поддерживал в трудные времена.
– Поддерживал, – эхом повторила Эмили последние слова Жана. Ей страшно захотелось тотчас же поменять тему разговора. – Сейчас я покажу вам, что обнаружила в Йоркшире, в своем новом доме. – Она достала конверт со стихами, которые перепечатал для нее Алекс. – Эти стихи написала когда-то, давным-давно, моя тетушка София де ла Мартиньер. В прошлый раз, когда Жак рассказывал мне о годах войны, он упомянул о том, что София писала стихи. – Она передала листки со стихами Жану и в этот момент увидела, что Жак приоткрыл один глаз.
– Красивые стихи, – негромко проговорил Жан, пробегая глазами страницы. – Папа, хочешь взглянуть на них?
– Да. – Сейчас у Жака уже были открыты оба глаза.
А не преувеличена его стариковская глухота, подумала про себя Эмили. Просто для того, чтобы облегчить себе немного жизнь.
Жан вложил листки со стихами в трясущиеся руки старика. Пока он читал, они сидели молча. Но вот Жак поднял свои глаза на них, и они были полны слез.
– Она была такая красивая девочка… И такой трагический конец… Я… – старик сокрушенно покачал головой, не в силах совладать со своими эмоциями.
– Жак, расскажите мне о том, как она умерла, – осторожно попросила его Эмили. – И почему отец никогда не говорил о ней? И каким образом эти стихи оказались в доме Констанции в Йоркшире?
– Эмили, – ласково тронул ее за руку Жан, – сбавьте немного обороты, ладно? Не торопите события. Я вижу, что папа сейчас очень взволнован. Видно, так на него эти стихи подействовали. Давайте сначала поужинаем. А отец за это время соберется с мыслями.
– Конечно-конечно! – устыдилась своей невольной бестактности Эмили. – Прошу прощения, Жак, за свою навязчивость. Но сейчас, когда я осталась совсем одна, я просто сгораю от желания узнать от вас все, что вы знаете о моих близких.
– И все же первым делом – ужин, – строгим тоном ответствовал ей Жак, пока Жан помогал ему подняться с кресла, а потом подал ему в руку трость.
За ужином Жак почти не разговаривал. Жан намеренно перевел разговор в русло дел домашних. Они снова принялись обсуждать виноградники, потом Жан поделился своими планами модернизации винодельни и расширения производственных мощностей.
– При надлежащем уровне инвестиций, уверен, уже через пять лет у нас пойдет чистая прибыль, причем хорошая прибыль. Совсем неплохо внести и свой посильный вклад в процветание всего имения, не так ли? – добавил он с энтузиазмом. – Получать деньги – это совсем не то, что терять их.
Эмили слушала увлеченный монолог Жана и невольно любовалась им. Он и сейчас, в свои весьма зрелые годы, был очень привлекательным мужчиной. Гладкая смуглая кожа, такой ровный, круглогодично не сходящий с лица загар, густые каштановые кудри, красиво обрамляющие лицо. Нет, ему ни за что не дашь его тридцать девять лет. Подростком, когда они часто виделись, она одно время была даже в него тайно влюблена, но потом это прошло.
После ужина Эмили стала помогать Жану убирать тарелки со стола. Жак сладко зевнул.
– Папа, тебе помочь лечь в кровать?
– Нет! – неожиданно громко ответил Жак решительным тоном. – Я не хочу спать. А зевнул я просто от переизбытка чувств. Жан, найди-ка нам бутылочку хорошего арманьяка, а я постараюсь рассказать Эмили еще кое-что из того, что помню. К сожалению, – Жак издал звук, одновременно похожий и на тихий стон, и на негромкий смешок, – это не так много, как хотелось бы. После того как вы уехали в Англию, Эмили, я долго размышлял над тем, что лучше. Унести все свои знания с собой в могилу или нет? Но потом решил, – он слегка пожал плечами, – что нет. Да и как человек может понять настоящее, если он не знает прошлого?
– Согласна с вами, Жак, – тихо проронила Эмили. – Вот сейчас я как раз и занимаюсь тем, что познаю свое прошлое. В прошлый раз вы мне рассказывали о том, как Констанция приехала в Париж. А потом случайно встретила Венецию и согласилась помочь ей…
Меня ты видишь или нет?
Любимый брат, дай мне ответ.
Твоя надежная рука
Всегда тверда, всегда крепка.
Меня ты видишь или нет?
Мой брат, мой друг, мой свет…
Я слышу голос тихий твой,
Как ты склонился надо мной.
Меня ты видишь или нет,
Мой брат? Ведь столько лет
Своим теплом меня питаешь,
От всех невзгод оберегаешь.
Меня ты видел или нет?
Мой брат, мой друг, мой свет…
Ушел и не узнаешь никогда,
Как сильно я люблю тебя.
21
Двумя днями позже Эдуард вернулся домой с Юга. Выглядел он страшно измученным. Сразу же по прибытии он направился в свою комнату, а столкнувшись на лестнице с Конни, лишь коротко сообщил ей, что вечером у них гости. А потому ровно в половине седьмого она уже должна быть в гостиной.