– Знаю, – мрачным тоном подтвердила ему Конни. – Но что нам остается делать?
– Вы уверены о том, что никто не знает о ее связи с этим офицером? Или тем более о том, каковы последствия этой связи…
– Да, уверена.
– Слава богу, – выдохнул Жак с облегчением. – Тогда оставим все как есть. Пока…
– Наверное, стоит добавить, – начала Конни. – Эдуард однажды обмолвился в разговоре со мной, что ему нравится этот человек. Если бы жизнь сложилась по-другому, он мог бы даже подружиться с ним. Кстати, именно Фридрих помог нам выбраться из Парижа. Я тоже думаю, что он – хороший человек.
– Нет! – яростно воскликнул Жак и с негодованием затряс головой. – Он – немец, и этим все сказано. Он тоже насилует нашу страну, как и все остальные боши. И наших женщин.
– Согласна с вами. Но порой кокарда на фуражке вовсе не свидетельство того, каков тот или иной человек на самом деле. И еще неизвестно, кто порядочнее, тот, который с кокардой, или тот, кто без, – Конни тяжко вздохнула. – Словом, вот такие у нас дела.
– Что ж, теперь у нас еще больше оснований скрывать Софию от посторонних глаз. Хотя прямо сейчас отказываюсь прогнозировать, каковы будут для нее последствия всего того, что она натворила, уже тогда, когда война закончится, – угрюмо проронил Жак и прижал ладонь ко лбу. – Поймите меня правильно, мадам. С самого момента ее появления на свет я любил Софию, как свое родное дитя. И сейчас мне просто невыносимо думать о… – Он оборвал себя на полуслове, и его передернуло от возмущения. – Война всех нас превращает в дураков, каждого по-своему. Вот и мадемуазель София… Война разрушила будущность этой красивой, молодой и полной жизни женщины. Не мне решать ее дальнейшую судьбу. Но мать-одиночка… Наверняка ее ждут тяжкие испытания. Будем надеяться, что Эдуард останется в живых, сумеет ускользнуть от тех, кто объявил на него сейчас охоту. И тогда он сможет снова взять бразды правления в свои руки и сам позаботится о достойном будущем для своей сестры. Мы же с вами можем лишь одно. Постараться защитить ее наилучшим образом.
Поздно вечером Жак повел Софию в ее новое укрытие. Вначале они все вместе пошли в винодельню и направились в тот угол, в котором стояли огромные дубовые бочки высотой не менее шести метров. В них, судя по запахам, витавшим в воздухе, созревало вино нового урожая.
Жак остановился перед одной из бочек возле самой стены, затем проворно вскарабкался по лестнице, стоявшей рядом с огромным краном, снял переднюю крышку и скрылся внутри бочки. София и Конни остались ждать внизу. До них долетали звуки отодвигаемых куда-то досок. Но вот Жак высунул голову наружу и сказал:
– Мадемуазель София, вам будет трудно вскарабкаться по этой лестнице. Но вы не переживайте. Я тут сверху помогу вам. Мадам Констанция, подсадите мадемуазель на лестницу, а я здесь ее подхвачу. А потом взбирайтесь сами.
– Мы собираемся прятаться в бочке? – страшно удивилась София. – Неужели мне предстоит прожить там ближайшие несколько недель?
– Бери Жака за руку, – сказала Конни, пропустив вопросы девушки мимо ушей, – и он поможет тебе забраться наверх и залезть в бочку.
Так все и произошло. Жак буквально подхватил Софию обеими руками и осторожно поставил ее на край бочки. Потом София исчезла в глубине, и до Конни долетали лишь обрывки их разговора с Жаком, который ласково успокаивал ее.
– А теперь вы, мадам Констанция, – эхом отозвался его голос откуда-то из самых глубин бочки.
Конни быстро вскарабкалась по лестнице и тоже очутилась в бочке. Она огляделась по сторонам и сразу же заметила, что три доски в основании бочки сдвинуты с места. София и Жак с фонарем в руке стояли рядом с темным подземным ходом, который скрывался за днищем бочки. Конни подошла ближе и стала рядом с ними.
– Следуйте за мной, – скомандовал Жак, крепко держа одной рукой руку Софии, а второй – горящий фонарь.
Конни скрючилась почти в три погибели, чтобы двигаться вперед по этому тесному и узкому проходу. Слава богу, уже в который раз подумала она, что София ничего не видит и ей не надо привыкать к темноте. Ведь для нее темнота – это ее естественное состояние. Тоннель, а именно так и следовало бы назвать этот узкий подземный коридор, оказался невыносимо длинным. Конни даже испугалась в какой-то момент, что он никогда не кончится. В обычной жизни она никогда не страдала приступами клаустрофобии, но здесь с трудом дождалась того мгновенья, когда Жак вдруг замер перед какой-то низенькой дверью. Он открыл замок, и все трое очутились в небольшой квадратной комнатушке. Конни отметила про себя наличие крохотного зарешеченного окна в самом верху голой кирпичной стены. Но вот глаза ее немного адаптировались к полумраку, царящему в помещении, и она разглядела кровать, стул, стоящий рядом с кроватью, комод возле стены. Даже ковер на холодных каменных плитах, которыми был вымощен пол.
– Где мы находимся, Жак? – жалобным голоском спросила у него София, цепляясь за его руку, пока тот усаживал ее на стул. – Здесь так холодно… И сильно пахнет сыростью.
– Мы в подвале, который расположен под замком. Рядом, за стенкой, винный погреб. Здесь, София, вы будете в полной безопасности.
– Вы хотите сказать, что мне надо будет остаться здесь? В этом холодном сыром погребе? И каждый раз тащиться по этому длиннющему тоннелю, если я захочу покинуть это место? – На лице Софии отразился ужас. – Вы не можете бросить меня здесь, Жак! Пожалуйста!
– Мадемуазель София, никто не видел, как вы входили в замок. А потому, думаю, со временем вы сможете подниматься к себе наверх. Почему нет? Тем более что все окна в доме закрыты ставнями. Возможно, изредка вы даже станете выходить на прогулки во внутренний дворик, где есть сад, огороженный со всех сторон стеной. Там вас тоже никто не увидит. Но в целях вашей личной безопасности, особенно сейчас, какое-то время вы должны оставаться здесь.
– А где же я стану мыться? – паническим голосом воскликнула София. Она уже была на грани истерики. – Да и все другое, что пристало делать даме?
Жак приоткрыл дверцу сбоку в стене и посветил туда фонарем.
– Вот здесь, мадемуазель. Здесь есть все необходимое.
Конни заглянула в каморку и увидела плоскую, похожую на таз, емкость, установленную под водопроводным краном, рядом стульчак для ночного горшка. Внезапно парафиновая лампа, которую держал в руке Жак, погасла, и все трое очутились в полной темноте.
Вот он, истинный мир Софии, кромешная тьма, мелькнуло у Конни, пока Жак возился с фонарем, пытаясь снова зажечь его. Но, окинув взглядом эту убогую каморку, похожую скорее на камеру заключенного, Конни уже в который раз подумала о том, какое это счастье для Софии, что она ничего не видит. По крайней мере, не видит всего этого.
– Я не останусь здесь одна! Ни за что! – воскликнула София, заламывая руки.
– У вас нет другого выбора. – Голос Жака неожиданно сделался строгим. – Днем, как я уже сказал, вы сможете выходить отсюда, но по ночам мы не можем рисковать.
– Конни! – София протянула вперед руку, пытаясь на ощупь отыскать ее. – Пожалуйста, не бросай меня здесь! Умоляю тебя! – всхлипнула она с отчаянием.
Но Жак не обратил ровным счетом никакого внимания на эти жалобные призывы и продолжил:
– Сейчас, мадам Констанция, я покажу вам, как можно отсюда попасть в замок. Тот, кто в свое время оборудовал этот схрон, был очень умным человеком. У помещения имеется два входа.
Он подошел к противоположной стене и неслышно повернул ключ, торчавший в замке небольшой двери. После чего толкнул дверь, и она широко распахнулась. Конни увидела огромный винный погреб. Жак довел ее до самого конца погреба и указал на ступеньки.
– Вот по ним вы подниметесь прямо в замок, в его заднюю часть. Поскольку, как я уже вам говорил, все окна в доме закрыты ставнями, то вы можете смело пользоваться кухней и даже готовить там еду для Софии, брать воду. Но ни в коем случае не растапливать плиту, – тут же предупредил он. – Мы же находимся в низине, а потому дым из трубы сразу станет виден всей деревне, которая находится на возвышении.
– Само собой, – поспешила успокоить его Конни. На сердце у нее немного отлегло. Слава богу, выбраться из этого мрачного подземелья можно и более простым путем, не тащиться по узкому и бесконечно длинному тоннелю.
– А сейчас я оставляю вас наедине с мадемуазель Софией. Приготовьте ее ко сну. Завтра вы отведете ее в замок. Она сможет принять там ванну, взять кое-что из одежды. Но еще раз повторяю, – наставительным тоном сказал ей Жак. – По ночам никакого света в окнах замка. Замок виден издалека и хорошо просматривается со всех сторон. Свет в окнах тоже может насторожить местных, они сразу же заподозрят, что в замке появился кто-то из его владельцев.
– Понятно, – послушно сказала Конни.
– Сможете самостоятельно найти дорогу обратно? Я оставляю вам фонарь, – сказал Жак, когда они снова вернулись к Софии. Та сидела на стуле и горько плакала, закрыв лицо руками.
– Смогу, – заверила его Конни.
Когда Жак ушел, Конни присела на кровать рядом со стулом и взяла Софию за руку.
– Постарайся быть сильной. Заверяю тебя, здесь ты будешь только ночевать. Не такая уж это большая жертва в сопоставлении с твоей безопасностью.
– Но здесь так ужасно! И этот запах…
София тяжело вздохнула и положила голову на плечо Конни.
– Констанция, ты побудешь со мной, пока я не засну?
– Конечно, побуду.
Конни привлекла к себе девушку и стала убаюкивать ее, словно ребенка, а про себя подумала: какая ирония судьбы. Ее послали во Францию как хорошо подготовленного агента военной разведки. А она вместо того, чтобы выполнять разведывательные задания, превратилась в служанку капризной, избалованной аристократки, с которой нянчится, словно с ребенком.
Эдуард вместе с Венецией пристроились на опушке густого леса, прямо за которой начиналось большое ровное поле. Судя по всему, место находилось где-то западнее города Тур, хотя говорить об этом с уверенностью не приходилось. Эдуарда доставили сюда, прибегнув к самым разным способам транспортировки, по большей части весьма некомфортным, а потому сейчас он плохо ориентировался на местности. Однако он там, где ему надлежит сейчас быть. Рядом с Венецией сидит какой-то мужчина, который, заслышав дальний гул самолета, начал сигналить фонариком. Он просигналил трижды. Условный знак летчику, что все в порядке. Самолет начал медленно спускаться на поле.