– Алекс, – вздохнула в ответ Эмили, – меня ничуть не волнует, как Себастьян отреагирует на случившееся. Все, чего я хочу, – поскорее оставить этот дом и вернуться к себе на родину.
Выражение лица Алекса изменилось.
– Конечно, я понимаю вас. Послушайте, Эмили! Я с самого начала, с первого дня вашего появления у нас дома, чувствовал себя как меж двух огней. Сейчас-то вы понимаете мое состояние, не так ли? К тому же я до последнего искренне надеялся, что Себастьян наконец нашел женщину, которую полюбил по-настоящему.
– Отвечу вам на это так. Если Себастьян и в состоянии кого-то любить или полюбить, помимо себя, разумеется, то это Белла. Она красива и очень-очень талантлива. Если бы она не была любовницей моего мужа, я бы действительно с удовольствием купила бы себе несколько ее работ. – Эмили выдавила из себя слабое подобие улыбки, первой за весь день. – А вы ее видели?
– Да. До вашей свадьбы она пару раз приезжала к нам на выходные. – Алекс бросил на Эмили задумчивый взгляд. – И все же вы неподражаемы, Эмми. Честное слово! Как вам только удалось справиться со всем этим?
– Все просто. – Эмили слегка пожала плечами. – Я больше не люблю Себастьяна. Чувства, которые я питала к нему когда-то во Франции, угасли. И на этом точка.
– Это делает вам честь, Эмми. Салютую вам, хотя и отказываюсь верить до конца в то, что вы только что сказали. Вы действительно… уникальная женщина. Готов задушить Себастьяна собственными руками за то, что он не сумел удержать вас.
– Спасибо, – ответила Эмили, не глядя на деверя. – У меня к вам только еще один вопрос перед тем, как уйти.
– Слушаю вас.
– Почему ваш брат женился на мне? Что именно он хотел заполучить от меня? Наверняка нечто такое, чего ему не могла дать Белла. А она в разговоре со мной сказала, что ее родители – состоятельные люди. Если вопрос не в деньгах, тогда что еще? – Эмили тряхнула головой. – Ничего не понимаю!
– Видите ли, Эмми, – вздохнул Алекс, – как это часто бывает, когда сталкиваешься с неразрешимым вопросом, ответ находится у тебя под носом. А в вашем случае вы даже уже видели этот ответ.
– Видела?
– Да, видели, но, как водится, не обратили внимания.
– Ну вот, – Эмили слегка прищурилась. – Сейчас я хорошо вижу свой нос, но под ним – ничего. Разве что мои коленки.
– Точно. Только коленки, – согласился с ней Алекс. – Вопрос в другом. Вы действительно хотите, чтобы я рассказал вам всю правду?
– Очень хочу. Завтра я улетаю во Францию. С моим замужеством… покончено.
– Хорошо, – медленно кивнул головой Алекс. – Но имейте в виду: маски сброшены. Приготовьтесь к бою.
– Я готова, – согласно кивнула ему в ответ Эмили.
– Тогда ступайте за мной, и я кое-что покажу вам.
– Сюда, – Алекс включил свет в небольшом кабинете, в котором Себастьян обычно работал, когда бывал дома. Он подкатил свою коляску к книжному шкафу, пошарил рукой под какой-то книгой и извлек оттуда ключ. Потом развернулся, подъехал к письменному столу, на котором стоял компьютер Себастьяна, и открыл ключом один из ящиков стола.
– Вещественное доказательство А. Только не смотрите на него, пока я не соберу воедино все улики. – Алекс устроился за компьютером брата и включил его. Потом набрал слово-пароль и получил доступ к файлам.
– А откуда вы знаете его пароль? – удивилась Эмили.
– Ну когда живешь рядом с человеком, который постоянно делает тебе всякие гадости, то поневоле начинаешь учиться тому, как с ним совладать. Для чего следует знать о таком человеке все или почти все. Вот и собираешь себе потихоньку всякую разную информацию. Тоже своего рода времяпрепровождение, особенно если больше заняться нечем. Как раз мой случай, – обронил Алекс, продолжая что-то печатать. – А вообще-то уже давно читаю своего брата, как открытую книгу. Не нужно быть таким уж сверхумным человеком, чтобы понять о нем все.
– Случайно слово-пароль не «Матисс»? – попыталась отгадать Эмили.
– Нет, Шерлок Холмс вы этакий! – Алекс широко улыбнулся, взглянув на Эмили. – Дело в том, что Себастьян даже не тратит лишних усилий на то, чтобы замести за собой следы. Настолько он уверен в своих способностях всех обвести вокруг пальца. Он ведь искуснейший лжец, и у него всегда есть в запасе какая-нибудь правдоподобная история на тот случай, если все же вдруг придется объясняться. Готово, – Алекс извлек из принтера несколько страниц и вручил их Эмили. – Вот вам доказательство В. И последнее! – Он указал на портрет маслом, висевший на стене. На портрете была изображена бабушка братьев. – Вы бы не могли снять этот портрет?
Эмили сняла портрет и увидела, что за ним прячется маленький сейф.
– Отлично. Только бы он не поменял комбинацию цифр. Но это вряд ли. Раньше это была дата рождения бабушки. – Алекс проворно набрал нужную комбинацию и слегка повернул диск набора. – Очень надеюсь, что Себастьян не успел забрать из сейфа то, что я хочу вам показать. – Алекс распахнул дверцу сейфа и пошарил рукой внутри. И тут же перевел вздох облегчения. – На месте. – После чего достал из сейфа пухлый конверт, а следом еще один – обычный небольшой конверт белого цвета. – А вот и доказательства С и D, – проговорил он, закрывая сейф и знаком давая понять Эмили, чтобы она вернула картину на прежнее место. – А сейчас предлагаю снова отправиться ко мне. Вдруг этот парень мчится сейчас на всех парах из Лондона на машине прямиком в Блэкмор-Холл, и все ради того, чтобы спасти свой брак? Точнее, чтобы спасти самого себя… К тому же у меня гораздо теплее.
Алекс выключил компьютер, потом отключил принтер, и они покинули кабинет. Вернулись в квартиру Алекса, и он попросил Эмили разложить на журнальном столике все четыре улики, которые вручил ей ранее.
– Что ж, Эмми, – бросил он сочувственно, пристально вглядываясь в ее лицо. – История весьма неприглядная. Боюсь, она вас сильно расстроит.
– Этап расстройства я уже миновала. Сейчас, Алекс, я просто хочу получить ответ на свой главный вопрос: «Почему?»
– Хорошо. Тогда откройте первую папку.
Эмили открыла и увидела фотографии, с которых на нее смотрели мама и она сама. Все эти фотографии были скопированы с многочисленных французских газет, которые откликнулись на смерть Валерии де ла Мартиньер. Попутно во всех газетах сообщалось, что Эмили является единственной наследницей огромного состояния де ла Мартиньеров.
– А теперь вскройте конверт, который мы достали из сейфа. Только аккуратно. Там хранится одна очень-очень старая вещь.
Эмили вскрыла конверт, осторожно запустила в него руку и достала оттуда книгу. И застыла в немом изумлении.
– Так это же «История французских фруктов»! Вчера Жак рассказал мне, что отец подарил эту книгу Констанции на память перед тем, как она покинула замок и вернулась к себе на родину. Та самая книга, которую, по вашим словам, вы никак не могли отыскать на полках библиотеки в вашем доме.
– Именно так, – подтвердил Алекс. – А теперь откройте книгу, но очень аккуратно, и прочитайте, что там написано на первой странице.
– Эдуард де ла Мартиньер, – прочитала Эмили. – 1943 год. И что?
– Минуточку. Мне нужно еще кое-что показать вам. – Алекс проворно вырулил из гостиной в другую комнату и вскоре вернулся обратно, держа в руках еще один конверт. – Вот! – он вручил конверт Эмили. – Тут письмо, которое написала мне бабушка. Оно хранилось у нашего нотариуса, которому она передала это письмо незадолго до своей смерти. Видимо, отдать письмо Себастьяну с тем, чтобы он позднее вручил его мне, она не рискнула. Что и понятно. – Алекс печально вздохнул.
Эмили погрузилась в чтение письма.
Блэкмор-Холл, 20 марта 1996 года
Дорогой Алекс!
Пишу это письмо в надежде, что в один прекрасный день ты вернешься домой, в Блэкмор-Холл, хотя, как я понимаю, это случится не сегодня и едва ли при моей жизни. Мой дорогой и любимый внук! Хочу, чтобы ты знал, что сейчас я хорошо понимаю, почему ты решил, что тебе нужно обязательно уехать отсюда. Во-первых, хочу принести тебе свои глубочайшие извинения за то, что я не замечала всего того, что творилось у нас в доме, и не сумела защитить тебя, когда ты особенно нуждался в моей помощи. Да, я оказалась плохой бабушкой, которая не смогла оградить тебя от твоего родного брата. Но ведь невозможно же было поверить в то, что твой старший брат, которого я тоже очень люблю, действовал так методично и так подло, и все для того, чтобы уничтожить тебя.
Очень надеюсь, мой дорогой мальчик, что ты сможешь простить меня за то, что какое-то время я действительно сомневалась в тебе. Твой брат столько раз и меня обводил вокруг пальца, оставляя в дураках, хотя его интеллект не идет ни в какое сравнение с твоим. Но у него хитрый, изворотливый ум, а еще он умеет виртуозно врать и обманывать всех. Возможно, я как бабушка, а в какой-то степени и как твоя мать, допустила ошибку, что с первого же момента появления внуков в моем доме выделила именно тебя. Да, я действительно любила тебя больше Себастьяна. Ты был таким нежным, ангелоподобным ребенком и таким добрым, любящим… Безусловно, на твоем фоне твой бедный брат проигрывал тебе во всем.
Когда-то давным-давно я читала стихотворение… По-моему, его написал Ларкин. Он желает, чтобы его новорожденный внук оказался обычным, заурядным человеком. Пусть он будет отмечен всеми способностями и дарами, писал Ларкин, но пусть всего этого у него будет в меру. Сейчас я хорошо понимаю, что именно он имел в виду. Твои уникальные способности, Алекс, тебя же и сгубили. И я тоже в какой-то момент отступилась от тебя, не смогла поддержать и помочь. Прости меня за это.
Мой дорогой Алекс. Каждый день я молюсь, чтобы ты вернулся домой прежде, чем я умру. Потому что надо что-то решать с этим домом, моим любимым Блэкмор-Холлом. Ты же знаешь, что имение находится во владении семьи твоего дедушки уже более ста пятидесяти лет. Так как я ничего не знаю о том, где конкретно ты сейчас находишься, а также не имею ни малейшего представления о том, сколько денег потребуется на капитальный ремонт дома, то я пребываю в полной растерянности. Даже не знаю, что мне делать. Вот потому-то, мой дорогой мальчик, я приняла решение оставить этот дом вам двоим в совместное пользование. Быть может,