ойти, но, вспомнив, добавил: — Для ваших женщин, миледи, здесь тоже достаточно места. Я скажу им об этом, хорошо?
Дождь барабанил по крыше повозки. Линнет выглянула из-под навеса и увидела простиравшееся до горизонта поле. Запах мокрой одежды был ей неприятен и мешал дышать. Она следила взглядом за де Гейлом, который подошел к служанкам. Походка у него была легкой и элегантной. И все-таки его почему-то считали человеком второго сорта.
Она горячо любила своего отца, хотя была ребенком от его второго брака. Ему было уже за сорок, когда она родилась. Мать вскоре умерла, и ее воспитанием занимался отец. Десять лет она росла избалованным ребенком, и ее берегли как зеницу ока. Затем у отца начались боли в груди, и однажды утром он не проснулся. С этого момента и начался кошмар. Линнет столкнулась с обратной стороной мужской натуры. Рука, прежде ласкавшая и нежившая ее, теперь стала бить и наказывать за малейший проступок. Наследник отца, Томас, был приятным, но беспомощным и малодушным двадцатилетним юнцом, любившим все наслаждения жизни. Он водился с такими же, как и он сам, друзьями, среди которых был и Джайлс де Монсоррель, унаследовавший поместье и замок Рашклифф. В знак дружбы Томас отдал сестру в жены Джайлсу вместе с ее огромным приданым. Она вышла замуж в тринадцать лет, сразу после того, как у нее установились месячные.
Она видела красивое, но суровое лицо мужа, крепко сжатый на рукоятке меча кулак и широко расставленные ноги. Она много раз пыталась быть ему хорошей женой в надежде получить хоть немного ласки, заранее зная, что все ее старания тщетны. Ничто не могло смягчить Джайлса. А Томас погиб в пьяной драке в день своего двадцатитрехлетия. Теперь, кроме Роберта, ей больше никто не улыбался, и она знала обо всех опасностях, подстерегавших ее на каждом шагу.
Позади нее, на другой стороне повозки, воины укладывали весь во вмятинах от ударов сундук с одеждой. Роберт закрыл глаза. Линнет прислонилась головой к сыну, обняв его, и тоже закрыла уставшие глаза.
Глава 2
— Джослин, ты мошенник! — радостно крикнула Мод де Монсар и обняла своего племянника так же крепко, как в детстве. Ему в нос ударил запах лаванды, пота и миндаля, так обожаемого ею, но от которого у нее попортились все зубы. Уже пять лет как она была вдовой, и, не оставив после себя детей, вынуждена была ютиться в доме де Роше в качестве экономки и компаньонки леди Агнес, жены Вильяма. — Что привело тебя в Лондон?
Он в ответ тоже обнял ее и, улыбнувшись, сказал:
— Я приехал на ярмарку лошадей. Надо заменить кое-какое снаряжение и купить верховую лошадь.
— А я думала, ты сейчас во Франции, принимаешь участие в турнире.
Она взяла его тяжелый от дождя плащ, передала его слуге и подвела Джослина к столу, где стояли кувшин с вином и несколько изящных кубков. Наполнив один из них, она протянула его Джослину, наблюдая, как он пьет. Он сделал четыре больших глотка, тяжело вздохнув, расслабился и улыбнулся; на этот раз его улыбка получилась менее натянутой.
— Неподходящее время для турнира. Я обязался служить наместнику де Люси по крайней мере до Михайлова дня. Может случиться так, что он пошлет меня вместе с другими в Нормандию, чтобы присоединиться там к королевским войскам. Но скорее всего мы останемся в Ноттингеме. — Он снова наполнил кубок и оглядел гостиную. Две служанки зажигали свечи и закрывали ставни, оставляя за ними сгущающиеся тихие сумерки. Уже час как дождь перестал идти. Солнце, едва показавшись из-за туч, тотчас же спряталось за горизонт.
Возле печи стояла женщина, помешивала в горшке суп, и пар от него, пропитанный луком и чесноком, поднимался кверху. На стене висели портьеры, которых прежде не было. Кроме того, он заметил, что отец наконец-то купил себе новое кресло. Старое, все изъеденное древесными червями, уже давно пора было выбросить. На новых красных кубках, вполне отвечавших вкусу Мод, были изображены всадники.
— Плохи дела. Собственные сыновья восстают против короля, — произнесла Мод, задумчиво покачав головой и сложив руки на груди. — Я уже слишком стара, чтобы помнить, что было до того, как Генрих стал королем, но я бы ни за что не хотела пережить подобное еще раз. О чем он думал, когда позволил своему старшему сыну принять королевское помазание? Сначала он должен был привить ему свои идеалы.
— У этого щенка уже есть свои идеалы, — возразил Джослин, сделав еще один глоток вина, наслаждаясь тем, как оно скользит по горлу, слегка отдавая в нос. — Этот молодчик был коронован для успокоения, но теперь понял, что, несмотря на роскошь и обещания, он остается таким же беспомощным ребенком, каким был раньше. А что касается его отца, то он может быть королем сколь угодно долго. Я склоняюсь именно к этой мысли.
Сделав недовольное лицо, он встряхнул плечами. Намокшая одежда неприятно прилипала к телу.
— А что об этом говорит мой отец?
— Он рассуждает, почти как ты, но менее осторожен в своих высказываниях.
Зеленые глаза Джослина засияли от удовольствия.
— Ну и где же этот старый волк? Я был уверен, что увижу его здесь.
— Он обедает с юстициарием. Наместником де Люси.
— Прямо сейчас? — подняв брови, удивленно спросил Джослин, усаживаясь в новое кресло отца.
Ричард де Люси фактически являлся правителем Англии, пока король находился в Нормандии. Будучи очень преданным королю Генриху, он обладал незаурядными способностями. Отец Джослина и наместник де Люси давно уже были друзьями, объединенными общими интересами и делами.
— Видимо, граф Лестерский и прочие сейчас находятся в Лондоне, с тем чтобы просить у де Люси разрешение покинуть Англию и отправить королю Генриху подкрепление и деньги, — многозначительно ответила Мод. Подозвав слугу, она приказала ему подавать на стол.
Джослин еще больше нахмурился. Роберт Лестерский преследовал корыстные интересы, не имея ни малейшего понятия о чести. Если он шел на войну, то это означало только одно: нажиться за счет других, более слабых, чем он. Король Генрих, конечно же, не был слабаком в отличие от своего сына.
— Часть этих денег, кажется, я уже видел сегодня, — задумчиво произнес Джослин, слегка наклонив кубок, следя за тем, как по дну стекает темный осадок. — Более того, я помог доставить их в город. Они находились под охраной одного из подхалимов Генриха. И только по милости божьей я приехал сюда, так и не запачкав свои руки кровью Джайлса де Монсорреля.
Его глаза вспыхнули мрачным огнем.
Мод села рядом с ним, опершись руками о кресло, и внимательно стала слушать рассказ о его случайной встрече с де Монсоррелем. Постепенно его тон становился все более жестким — он явно не стремился скрыть неприязнь к де Монсоррелю.
— Он с отвращением смотрел на меня, ставя себя намного выше. Честное слово, если бы не женщины и маленький мальчик, я бы набросился на него с кулаками, а не стал бы ему помогать. Вы бы видели, как его люди мучились с этим сундуком. А денег в нем было более чем достаточно, чтобы купить пару хороших лошадей в Смитфилде и какой-нибудь подарок для жены.
— Он недавно вступил в наследство, если я правильно помню. — Мод наморщила лоб, напрягая память. — Да, точно. Старый лорд Раймонд умер от приступа на светлой Пасхальной седмице, хотя последний год он и так был очень болен.
— Я слышал об этом, — согласился Джослин, но не стал говорить о том, что этот приступ случился как раз тогда, когда Раймонд забавлялся с дочерью своего слуги. Этот случай послужил поводом для сплетен в пивнушках Ноттингема. Джайлсу де Монсоррелю ничего не оставалось, как примириться с этим фактом. Все это напомнило Джослину о его сводных братьях, и лицо его исказилось при этой мысли.
— А Рагнар и Иво здесь?
Слуга поставил горячее блюдо из свинины с бобами на стол перед Джослином, а затем принес буханку хлеба с вырезанным сверху крестом.
— Вообще-то, да, — нерешительно ответила Мод, и морщины на ее лице стали еще глубже. — Но их не часто застанешь дома, ведь они большую часть времени проводят в публичных домах или в таверне. Твой отец говорит, что они просто дают волю своим страстям и очень скоро устанут от этого.
— Но вы-то придерживаетесь другого мнения.
— А ты как думаешь? — спросила она, искоса посмотрев на него.
Джослин отрезал ломоть хлеба и обмакнул его в блюдо.
— Вы же знаете, как обстоят у меня дела со сводными братьями, — тихо проговорил он, не забывая о том, что слуга может его услышать. — Я внебрачный сын, а наследник — Рагнар, и он напоминает мне об этом при каждом удобном случае. Есть вещи, от которых он никогда не устает. — Джослин прожевал хлеб и проглотил его, при этом лицо его стало мрачным. — А Иво ведет себя, как овца: всюду следует за Рагнаром, куда бы тот не пошел. Слава богу, я не пробуду здесь больше недели.
— Но ты ведь только что приехал! — запротестовала Мод.
— Я совсем забыл, — грустно промолвил он. — Прямо на пороге я вспомнил, что у меня дела, которые надо выполнить. Я и так уже опаздываю.
Глава 3
Линнет де Монсоррель смотрела на паутину, висевшую под дубовой крышей. Огромный паук высасывал жизнь из мухи, судорожно бившейся в его железных объятиях. Джайлс, впиваясь пальцами в бедра Линнет, в очередной раз насиловал ее, стараясь удовлетворить свое желание. Она не чувствовала ничего, кроме запаха пота, тяжести и боли. Взвыв, он нанес очередной удар, и его тело содрогнулось в агонии. Расслабившись, он грузно повалился на нее. Она почувствовала, как его язык скользит по плечу, слизывая кровь, почувствовала, как дрожит его плоть.
Линнет неподвижно лежала под мужем, зная, что ей все равно не под силу сбросить его с себя. Она вновь посмотрела на паутину — несчастная муха больше не сопротивлялась. И Линнет тоже ничего не оставалось, как поддаться похоти Джайлса, став его жертвой.
Оставив женское плечо в покое, он начал двигаться ниже, нащупывая языком ее грудь, словно ребенок. Под тяжестью его тела она глубоко погрузилась в постель. Он стал жадно сосать ее грудь. У Линнет появилась тупая боль в ребрах, и в глазах зарябило.