Она услышала в его голосе насмешку над самим собой и прикоснулась к его влажным от пота волосам.
— Забудь об этом, — прошептала она.
Он какое-то время лежал молча, затем поднял голову и негромко засмеялся.
— А Конан был прав, — заметил он. — Меня действительно как следует не уложили в кровать… пока.
Он все еще был внутри нее, хотя и несколько расслабившись, но теперь она почувствовала, как в нем возникает новая волна желания.
— Как ты думаешь, он вернется? — спросила она, крепко обвивая его своими руками.
— Сомневаюсь, — ответил Джослин, задыхаясь. — Но я убью его, если он посмеет!
Линнет попыталась определить, не подслушивает ли кто-нибудь под дверью, но все, что она слышала, так это учащающееся с каждым мгновением дыхание Джослина, поскрипывание кровати и ее собственные умоляющие сладкие стоны. Уже ни о чем не думая, она двинулась навстречу мужским движениям, и ее затопило восхитительное ожидание чего-то настолько огромного и приятного, что ей показалось, будто у нее вот-вот лопнет сердце.
Губы Джослина ласкали ее грудь, его руки, казалось, были везде. Линнет стиснула зубы, стараясь не издать ни звука, но ей это не удалось, и ее громкие стоны заполнили комнату, словно прекрасная музыка. Внезапно Джослин громко застонал, изогнулся всем телом, запрокинув голову, и Линнет вдруг почувствовала, как ее начинает сотрясать сладостная судорога — сильнее, сильнее и наконец взрыв. И все тело разлетелось хрустальными осколками, и ничего не осталось — только он и она.
Линнет задохнулась от наслаждения. Разница между его нежными ласками и тем, чему подвергал ее Джайлс, была такой ощутимой, что ей хотелось плакать от счастья. Она не желала, чтобы какие-то неприятные воспоминания из прошлой жизни испортили ей сегодняшнюю ночь. Эта ночь навсегда останется ее памяти как одна из самых светлых страниц в ее жизни. Линнет покрепче прижалась к телу Джослина и спрятала лицо на его груди, пытаясь найти то, что заставит ее забыть все на свете.
Глава 21
Мод де Монсар расправила свое помявшееся предназначенное для верховой езды платье из тяжелой фламандской саржи.
— Есть какие-нибудь новости, дорогая? — спросила она у Линнет, когда конюх отводил гнедого иноходца, чтобы его как следует помыли. Двое воинов, сопровождавшие ее из Арнсби, тоже пошли в караульное помещение, чтобы переждать свою вынужденную остановку возле уютной теплой жаровни.
Линнет вздохнула и покачала головой.
— Никаких, с прошлого вторника. Джослин прислал мне несколько шкур, купленных им по выгодной цене на Линсайде, и написал, что уезжает из Ноттингема на следующее утро, и это все. А вы как? — Она повела Мод через внутренний двор и далее, по ступенькам переднего здания, в гостиную.
— Вильям отправил посыльного взять для него плотный плащ и провощенную одежду. Это произошло примерно в тот же день, когда Джослин писал и вам. Мой брат никогда не отличался особенной болтливостью даже в более добрые времена.
— Да, — печально согласилась Линнет, вспомнив о дне своей свадьбы.
Мод с любопытством посмотрела на нее.
Линнет рассказала ей о том, что вытворял ее тесть в день бракосочетания.
— А потом он валялся в этой ванне, пока вода в ней наконец совсем не остыла! — сказала она. — И даже не стал возражать, когда я приготовила ему старый домашний халат Джайлса. Но перед этим он еще затеял стрижку, ханжа такой! — Не сдерживаясь, она рассмеялась.
Мод тоже не смогла отказать себе в удовольствии позабавиться над собственным братом.
— О Вильяме сложилось уже определенное мнение. Но на самом деле он не такой жестокий и неприступный, каким его считают люди. Это придумали сразу после того, как умерла Морвенна, когда никто не мог приблизиться к нему, опасаясь его гнева. — Она тепло улыбнулась Линнет. — Все не так просто, как мы себе представляем. Иногда необходимо сделать над собой усилие, чтобы увидеть все в другом свете, моя дорогая. Обратите лучше внимание на то, что он предпочел остаться здесь, в Рашклиффе, а не ехать в Арнсби встречать войска коннетабля.
Линнет кивнула в знак согласия. Однако про себя все-таки подумала, что от этой сомнительной чести она бы с легкостью отказалась.
Мод бросила взгляд на верхние окна.
— Я не могу его винить… Какая замечательная башня!
Линнет тоже посмотрела наверх. Логово Раймонда поражало своими огромными размерами. Его мощные своды возносились кверху, будто неприступные скалы, заканчиваясь глазницами окон в романском стиле. С потолка свисали арки, похожие на пещерные сталактиты. Все сооружение напоминало великолепное прекрасно сшитое, но строгое платье.
— Предок Джайлса в крестовом походе захватил эмира. Весь полученный за него выкуп он вложил в эти камни, — Линнет повела Мод вверх по лестнице к жилым помещениям.
Запыхавшись и устав от подъема, Мод тем не менее оглядывала все кругом с жадным любопытством.
— Арнсби, откровенно говоря, слишком приземист и уродлив по сравнению с этим, — объявила она, обозревая просторную, залитую солнцем комнату, выбеленные стены которой украшали фламандские портьеры. Ах, как великолепно! Вы только посмотрите на этот камин и на каменный балдахин!
Линнет молчала, пока Мод любовалась и восторгалась комнатой. Наконец пожилая женщина тяжело опустилась на роскошный диван — еще одно напоминание о крестовом походе. Что-то от настроения Линнет, должно быть, передалось Мод, ибо она вопросительно подняла голову.
— Вам не нравится здесь жить, моя дорогая?
Линнет, невольно нахмурившись, еще раз оглядела просторную яркую комнату.
— Воспоминания — вот, что мне не нравится, — сказала она после недолгого колебания. — Мое первое замужество и все, что последовало за этим.
Мод понимающе кивнула, сжав губы.
— Но все уже позади. У вас впереди новая жизнь и не следует омрачать ее старыми воспоминаниями. Полагаю, Джослин хорошо обходится с вами?
Слегка покраснев, Линнет присела на другой конец дивана.
— Мне не на что жаловаться. Он очень любезен со мной.
— Более чем любезен судя по цвету ваших щек! — довольно усмехнулась Мод.
Линнет улыбнулась, но как-то неискренне. Да, он очень хорошо обращался с ней, но надолго ли хватит его доброты, если он узнает о ее связи с Раймондом де Монсоррелем. Возможно, он перестанет быть таким милым. Эта история уже едва не соскочила с ее языка, когда они лежали в ту свадебную ночь, отдыхая после новой вспышки страсти. Но ее попытка тогда не могла увенчаться успехом. Джослин почти уснул, ответив ей невнятным бормотанием, и смелость оставила ее. Да и зачем вообще говорить ему об этом? Все это в прошлом, и с ним покончено. Но постоянно, где-то в глубине ее сердца, тихий голос шептал все снова и снова: «Вы не станете меня любить, если узнаете, что я натворила». Даже перед священником она ни разу не исповедалась в этом грехе. После своей кончины она обязательно попадет в ад и встретится там с Раймондом.
Веселое настроение Мод начало улетучиваться, и, наклонившись, она нежно прикоснулась к колену Линнет.
— Вас что-нибудь беспокоит?
К горлу подступил комок, и Линнет замотала головой.
— Нет, нет. Ничего.
Штора, висевшая над дверью, закачалась, затем отлетела в сторону, и убегающий от Эллы Роберт, смеясь, вбежал в комнату.
— Немедленно идите сюда, господин Роберт, и вымойте свои грязные руки! — прокричала служанка и, поймав мальчика, стала щекотать его, пока он не подчинился ее уговорам и не дал подвести себя к умывальнику.
Отвлеченная этим внезапным вторжением, Мод, вытянув шею, наблюдала, как ребенок, жалуясь, корчил рожи, пока его мыли.
— Я никогда не имела собственных детей, — с тоской в голосе произнесла она. — Потомство Вильяма было и моей семьей.
Линнет взглянула на печальную улыбку Мод и на ее руки, как будто созданные для того, чтобы нянчить малышей.
— У Роберта нет ни дедушек, ни бабушек, — сказала она. — Может быть, вы согласитесь стать одной из них?
Мод с благодарностью и благоговением посмотрела на Линнет, словно та только что предложила ей место на небесах, и ее глаза наполнились слезами радости.
— Ничто на свете не сможет доставить мне большего удовольствия. — Ее голос дрожал от счастья. — Мартин уедет из Арнсби после Рождества, чтобы стать оруженосцем у Ричарда де Люси, а мне так одиноко, когда рядом нет детей. Знать, что я могу приезжать сюда и быть чем-то особенным для Роберта… благодарю вас. Это бесценный дар. — Она горячо обняла Линнет.
— Мне это так же необходимо, как и вам, — ответила Линнет чуть приглушенным голосом. Она почувствовала слегка выдохшийся запах лаванды и миндаля. — Моя мать умерла, когда я была еще совсем ребенком. С тех пор мне не удавалось сблизиться ни с одной женщиной, с которой я могла бы поделиться своими сокровенными мыслями, если не считать редких встреч с женой де Люси и графиней Петрониллой.
— Так зовут мою лошадь! — Подслушав их разговор, Роберт вприпрыжку, словно белка, подбежал к женщинам. — Иногда я называю ее Петра. Малькольм учит меня, как, сидя на ней верхом, брать препятствия. — И он подпрыгнул, демонстрируя скачок. — Джослин сказал, что когда он вернется домой, то покажет мне, как делать выпад с копьем у столба с мишенью, и еще он пообещал мне несколько колокольчиков на упряжь. Джослин теперь мой папа.
— Да, моя прелесть, я знаю. Поэтому ты и я тоже теперь родственники, — ласково ответила Мод и, достав из плаща маленькую коробочку со сладкими липкими финиками, дала ее мальчику. — Только не съешь все сразу: у тебя может заболеть живот, и твоя мама рассердится на меня.
Но Роберта больше забавляли узоры на коробочке со сладостями, чем ее содержимое. Мод помогла ему достать один из блестящих темных фиников и справилась о кроликах.
— Щиплют траву в свое удовольствие, — сказала Линнет. — Плотник смастерил специальный загон для их безопасности и для того, чтобы уберечь от них грядки с салатом.
— Крольчата сначала были розовыми и слепыми, зато теперь у них черный мех, — немного запинаясь, объявил Роберт. — Гонец сказал, что