— Лошадь.
И была у Димы любовь по имени Ляля.
Ляля работала в парикмахерской и каждые две недели красила волосы в разные цвета. Они были у нее то черные, то оранжевые, то голубые.
Дима приходил после дежурства, останавливался возле окна парикмахерской. Окно было во всю стену, и там, за стеклом, как в аквариуме, медленно двигались люди. Все это напоминало замедленную съемку, а Ляля со своим капризным личиком испорченного ребенка как две капли воды походила на Бриджит Бардо.
В день, о котором пойдет речь, Ляля, как всегда, вышла на улицу и, скучно поглядев на Диму, проговорила:
— Шапку бы ты себе купил другую, што ли…
Это было неуважение.
И пришел Дима домой, а дома его спросили:
— Ты финскую мойку достал?
— Нет, — сказал Дима.
— Почему?
— Я пришел в магазин, сказали «нет».
— А почему Замскому сказали «да»?
— Я не знаю почему.
— А я знаю, — сказала Димина мама. — В детстве ты не умел элементарно хулиганить, как все дети, а сейчас ты даже не можешь элементарно мечтать, как все бездельники. У тебя ничего нет и никогда не будет.
Далее мама добавила, что на Диме очень удобно возить воду и что тут ничего не исправишь, потому что эта особенность у него врожденная, унаследованная от папы.
И пошел Дима в пельменную и напился от этих слов.
Если ему было хорошо, то от выпитого становилось еще лучше. А если плохо, то еще хуже.
Сейчас ему стало еще хуже. Дима хмуро глядел в мраморный столик и слушал двух своих новых знакомых, стоящих за этим же столиком. На одном была плоская кепочка, другой — без особых примет.
— Ты чего больше всего хочешь? — спрашивал тот, что без примет, у того, кто в кепочке. — Какая у тебя мечта?
— У меня мечта жить долго и не болеть.
— А у меня мечта быть знаменитым, как артист Филиппов.
— Зачем?
— Чтобы я шел по улице, а люди останавливались и говорили: «Вон Охрименко пошел». Я Филиппову письмо послал, ответа жду.
— Банальная мечта, — вмешался Дима.
— А у вас какая? — с почтением спросил Охрименко и вытер пальцами углы губ.
Дима подумал и сказал:
— Я хочу, чтобы у меня дома жил тигр.
— Дома живут только кошки и собаки, — резонно заметил человек в кепочке.
— Я понимаю, — покорно согласился Дима и вздохнул. — Я не вовремя родился. Лишний человек. Трагическая личность. Вот Энгельс сказал: «Что такое трагедия? — Столкновение желания с невозможностью осуществления…»
Безызвестному Охрименке стало жалко Диму, и он сказал:
— А вы сходите в зоопарк. Может, там есть лишний тигр…
И пошел Дима в зоопарк.
Последний раз он был здесь двадцать лет назад с папой. И сейчас, когда шел мимо клеток, думал о том, что выросшим детям в зоопарк ходить не следует.
Раньше, двадцать лет назад, Дима видел только орла. А сейчас он видел орла в клетке. Клетка была открыта сверху и над орлом было небо, но взлететь в него он не мог, потому что у него были подрезаны крылья. Орел сидел на широком пне, свесив свои подрезанные крылья, и походил на деревянную статуэтку, какие продаются в посудо-хозяйственных магазинах.
Тигр спал в своей клетке, лежа на боку, вытянув лапы. Живот у него поднимался и опускался — может быть, ему снилась пустыня.
Дима представил себе, что такой же хищник будет лежать поперек его комнаты, храня тайну пустынь, и сердце его наполнилось дерзостью. А все остальные жизненные противоречия показались несерьезными.
Дирекция зоопарка размещалась в одном помещении с певчими птицами. Видимо, в зоопарке тоже была своя жилищная проблема.
Директор сидел за столом и читал какие-то бумаги, наверное, очень скучные, потому что, когда Дима вошел, обрадовался и широко улыбнулся Диме, обнаруживая сразу все зубы — голубоватые и безукоризненные, как бывают безукоризненны искусственные зубы.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Дима.
— Чем могу служить? — обрадовался директор.
— Скажите, у вас нет случайно, — Дима сделал ударение на слове «случайно», — лишнего тигра?
— Чего?
— Тигра…
— Вы из какой организации?
— Я не из организации. Я в индивидуальном порядке.
— А зачем вам тигр?
— Просто так.
— Просто так даже вороны не каркают, — не поверил директор. — Для чего-то он вам все-таки нужен…
— Я хочу, чтобы тигр жил у меня дома.
— А вы не боитесь, что он вас сожрет?
— Я его приручу.
— А зачем? Каков конечный результат?
Директор смотрел на Диму как на представителя современной молодежи, и думал, что, может, молодежь знает что-то такое, чего не знает их поколение. Но Дима ничего такого не знал.
— Конечный результат у всех один, — сказал Дима. Он знал это как врач. — Зачем об этом думать?
Директор спрятал зубы и перестал улыбаться.
— У нас нет лишнего тигра, — сказал он. — Да и не может быть. Ведь это такая ценность.
— Я куплю, — пообещал Дима.
— Это не в ваших возможностях, — объяснил директор зоопарка.
Дима оглянулся на дверь и что-то прошептал директору на ухо. Он учитывал опыт с финскими мойками.
— Нет у нас тигров, честное слово, — искренне сознался директор. — Вы сходите в цирк к дрессировщику, может, там есть…
Дрессировщик открыл Диме дверь и, выслушав вопрос, в дом не пустил. Дрессировщик решил, что к нему пришел человек с манией. Он уже знал одного такого — очень общительного человека, который, когда останавливался для беседы, протаскивал у собеседника сквозь петлю на пальто связку ключей. Прощаясь, он снова протаскивал ключи, только в противоположном направлении. У него была мания отпирать людей, а потом снова их запирать.
Дрессировщик поглядел на Диму с отчужденным любопытством. Ключей в руках у Димы не было, он стоял безоружный перед дрессировщиком, мигал ресницами, прямыми и белыми, как крылья у бабочки-капустницы.
— Вы меня разыгрываете? — осторожно спросил дрессировщик.
К нему иногда приходили люди исключительно с этой целью. Такие люди считали, что дрессировщик имеет дело с кастрированными тиграми, которые отличаются от обычной кошки только размером.
— Я вас не разыгрываю, — серьезно сказал Дима.
— Вы хотите его дрессировать?
— Нет. Я ничего не хочу.
— А зачем же вам тигр?
— Мечта…
— Странная мечта, — удивился дрессировщик.
— У каждого своя.
— А где вы работаете?
— Я врач.
— Хирург?
— Нет, терапевт.
— А почему у меня по утрам мешки под глазами? — оживился дрессировщик.
— По разным причинам, сказал Дима. — Может, сердце, а может, почки.
— Да, — дрессировщик проникся к Диме доверием и задумался. Думал о том, что человек лечит людей и мечтает о тигре. А он, дрессировщик, никогда о них не мечтал. Он всю жизнь мечтал разъехаться с тещей, чтобы жить отдельно и не висеть друг у друга в глазах.
— У меня нет для вас тигра, — очнувшись, сказал дрессировщик. — Мне самому не хватает.
— Мне только одного, — взмолился Дима.
— Я понимаю, что одного, а не десять. Но мне он нужнее, чем вам. У вас мечта, а у меня орудие производства.
— Что же делать?
— Я не знаю, — дрессировщик поскреб макушку. — Пойдите в Уголок Дурова, может, там есть…
В Уголке никого из начальства не оказалось на месте. В кабинете директора сидела девушка-секретарша и тихо разговаривала по телефону.
Когда Дима вошел, она перестала разговаривать и нежно, внимательно поглядела сквозь Диму. Глаза у нее были накрашенные и очень красивые.
— Здравствуйте, — поздоровался Дима.
— Здравствуйте, — сказала девушка, продолжая улыбаться, но не Диме, а тому, с кем разговаривала.
— У вас нет тигра? — спросил Дима. Он ожидал, что девушка удивится и спросит, из какой он организации и зачем ему тигр.
Но девушка не удивилась и ни о чем не спросила. Она опустила трубку на колени и вежливо ответила:
— У нас есть кролики, голуби, енот. Аквариум есть, а тигра у нас нет.
Девушка подняла трубку с колен и, опустив глаза, что-то тихо в нее проговорила.
— До свидания, — сказал Дима.
Она подняла глаза, кивнула и засмеялась, но не Диме, а тому, с кем разговаривала.
Дима шел по улице, смотрел на людей и по профессиональной привычке ставил диагнозы.
По дороге ему попались два гипертоника и ребенок в возрасте до года с признаками рахита.
Дома он из-за ничтожного повода поссорился по телефону с Лялей и вовсе безо всякого повода разругался с мамой. Папа сидел на диване и читал газету. Его интересовали судьбы мира.
Дома делать было нечего, и Дима пошел к соседке Регине. Регина жила этажом ниже и жила одна. Прежде она была два раза замужем, и оба раза неудачно: Регина вкладывала в своих мужей всю душу, молодость и деньги, а мужья, не испытывая даже элементарной благодарности, уходили к другим женщинам, которые были хуже Регины и не вкладывали ничего.
Регина открыла Диме дверь, поглядела на него исподлобья снизу вверх, держа у носа платочек.
— А, это ты, — разочарованно сказала она. — Проходи, только не разговаривай. Я буду работать.
Дима сел на диван и стал смотреть на Регину. Регина листала чужую рукопись — она работала корректором, — и под фланелевым халатом двигались ее лопатки.
В комнате было чисто и уютно, у Регины был красивый четкий профиль, но все это — ее опрятность и красота — оставалось невостребованным.
— Паршивое настроение, — проговорил Дима.
Регина промолчала и перевернула страницу.
— Хорошо бы у человека была в мозгу такая кнопка: нажмешь — и забудешь все, что хочешь забыть. — Диме хотелось забыть тигра.
— Послушай, — Регина обернулась, и лицо ее стало одухотворенным. — У меня поясница болит, прямо разламывается. Почему бы это?
— Не знаю, — сухо ответил Дима. Ему надоело с утра до вечера слушать про болезни. Все ждали от него помощи, а ему самому никто не хотел помочь. — Не знаю, — повторил он. — Может, почки, а может, радикулит.
— Как это не знаешь? — удивилась Регина. — Ты же врач…