Она пришла взвинченная, что было нормально, и при этом донельзя расстроенная, чего он не понял, поскольку раньше с ней такого не случалось. К тому же он перечитывал повесть Джеймса Дикки «Избавление», вновь упиваясь мастерством, с которым Дикки сумел, по крайней мере, в этом произведении, передать прозой свою поэтическую чувственность. Он как раз подбирался к финалу, где несчастные байдарочники пытаются скрыть то, что сделали с ними и что сделали они сами. Он понятия не имел, что Эллен только что пришлось отчислить из команды Шону Дисон, что они сцепились в тренажерном зале на глазах у всей баскетбольной команды – и вдобавок мужской баскетбольной команды, ждавшей очереди потренироваться, хотя проку от их тренировок было мало, что Шона Дисон потом пошла на улицу, выбрала камень потяжелее и запустила им в лобовое стекло машины Эллен, за что ее наверняка отстранят от занятий, пусть даже временно. Он понятия не имел, что Эллен сейчас страшно переживает и винит во всем себя, потому что «вела себя не по-взрослому».
Он слышал эту фразу – «Я должна вести себя как взрослая» – и повторил: «Само собой», – раз пять или шесть, чем окончательно вывел из себя Эллен Сильверман. Она вырвала у него книгу и запустила через всю комнату со словами, которые продолжали звучать у него в ушах весь следующий месяц, проведенный в одиночестве:
– Почему ты не можешь читать на компьютере, как все нормальные люди?
– Она что, так и сказала? – не поверил Дон Оллман, и его слова вывели Уэсли из транса. До него вдруг дошло: он только что рассказал обо всем своему коллеге. Не собирался, но рассказал. И пути назад не было.
– Да. А я ответил, что это первое издание и его подарил мне отец, и обозвал ее неграмотной сукой.
Дон Оллман утратил дар речи и лишь смотрел на Уэсли.
– Она ушла, – с горечью продолжил тот. – И с тех пор мы с ней не виделись и не разговаривали.
– И ты даже не позвонил извиниться?
Уэсли пытался, но все время попадал на автоответчик. Он хотел съездить к ней – Эллен арендовала у колледжа дом, – но подумал, что она запросто может ткнуть ему вилкой в лицо… или еще в какое-нибудь место. Кроме того, он не считал, что один виноват в случившемся. Она не дала ему ни единого шанса. К тому же… она действительно была неграмотной или близко к этому. Она как-то призналась ему в постели, что единственной книгой, которую она прочитала ради удовольствия после приезда в Мур, была «Взобраться на вершину: двенадцать принципов достижения успеха» авторства Пэт Саммит, тренера женской баскетбольной команды Университета штата Теннесси. По телевизору она смотрела в основном спортивные каналы, а за деталями заинтересовавшей ее новости отправлялась на сайт «Драдж рипот». В компьютерах она разбиралась. Она высоко ценила беспроводную сеть Колледжа Мура (сеть действительно была превосходной, а не посредственной) и никуда не выходила без ноутбука на плече. На крышке была фотография профессиональной баскетболистки Тамики Кэтчингс: из рассеченной брови течет кровь, а внизу надпись:
«Я ИГРАЮ КАК ДЕВЧОНКА».
Какое-то время Дон Оллман молчал, барабаня пальцами по узкой груди. Ноябрьский ветер гонял по внутреннему дворику сухие листья. Наконец Дон спросил:
– А эта штука как-то связана с уходом Эллен? – Он показал на новую электронную игрушку Уэсли. – Наверняка да, так ведь? Ты решил, что будешь читать на компьютере, как все люди. Зачем? Чтобы вернуть ее?
– Нет, – соврал Уэсли, поскольку не хотел говорить правду. Он и сам этого до конца не понимал, но желал задеть ее. А может, посмеяться над ней. Или что-то в этом роде. – Отнюдь. Я просто осваиваю новые технологии.
– Ну да, – хмыкнул Дон Оллман. – А я – новый поэт-лауреат.
* * *Машина Уэсли была на стоянке «А», но он решил прогуляться две мили до дома пешком, что часто делал, когда хотел подумать. Он неторопливо шагал по Мур-авеню, сначала мимо студенческих клубов, потом жилых домов – из всех окон ревел рок и рэп, – а потом мимо баров и кулинарий, служивших системой жизнеобеспечения всех маленьких колледжей Америки. Здесь же располагался и книжный магазин, который специализировался на продаже подержанных книг и прошлогодних бестселлеров за полцены. Он выглядел неухоженным и заброшенным, да и покупатели сюда заглядывали редко.
Наверное, потому, что все читают дома с экрана компьютера, подумал Уэсли.
Под ногами шуршали сухие листья. Портфель бил Уэсли по колену. В портфеле лежали учебные тексты, книга, которую он сейчас читал для удовольствия («2666» Роберто Боланьо), и толстая записная книжка в переплете с красивой обложкой под мрамор. Это был подарок Эллен ему на день рождения.
– Сюда ты будешь записывать мысли для своей книги, – сказала она тогда.
Это было в июле, когда дела еще шли отлично и почти все разъехались из кампуса на каникулы. В толстой записной книжке было более двухсот страниц, но записи он сделал лишь на одной.
«МЫСЛИ ДЛЯ РОМАНА!»
– было выведено печатными буквами наверху этой страницы.Ниже он просто написал: Молодой человек узнает, что и отец, и мать имеют связь на стороне
И: Слепого от рождения молодого человека похищает его сумасшедший дед, который
И: Подросток влюбляется в мать своего лучшего друга и
Под этой записью имелась еще одна, сделанная вскоре после того, как Эллен запустила в него книгой и исчезла из его жизни:
Застенчивый, но любящий свое дело преподаватель небольшого колледжа и его спортивная, но малообразованная подруга ссорятся после
Наверное, это самое лучшее – писать о том, что знаешь по личному опыту, на этом сходились все эксперты, но он никак не мог себя заставить. Простой разговор с Доном, и тот дался нелегко. Даже тогда он не сумел быть честным до конца. И признаться, что ужасно хотел ее вернуть.
Когда Уэсли уже подходил к трехкомнатной квартире, которую он сам называл домом, а Дон Оллман – холостяцкой берлогой, его мысли обратились к студенту по фамилии Хендерсон. Как его звали – Ричард или Роберт? Уэсли не мог вспомнить, но причина, по которой мозг отказывался дать ответ, не имела ничего общего с причиной, мешавшей ему вдохнуть жизнь в намеченные сюжетные линии. А может, они имели общую природу. Он полагал, что корни всех этих проблем кроются в истерии, словно мозг фиксировал (или думал, что фиксирует) появление какого-то жуткого внутреннего зверя и сажал его под замок в клетку со стальной дверью. Было слышно, как зверь бьется и прыгает в ней, будто взбесившийся енот, готовый укусить каждого, кто к нему приблизится, но самого зверя видно не было.
Хендерсон был членом футбольной команды – защитник, или полузащитник, или еще кто-то – и играл так же ужасно, как и все остальные, но парнем был хорошим и студентом толковым. Он нравился Уэсли. Но все равно Уэсли готов был оторвать Хендерсону голову, когда увидел его в классе с гаджетом, походившим на карманный компьютер или новомодный сотовый. Это случилось вскоре после ухода Эллен. В первые дни после разрыва Уэсли часто просыпался в три утра и доставал с полки какую-нибудь любимую книгу, чтобы отвлечься; обычно он выбирал старых друзей капитана Джека Обри и доктора Стивена Мэтьюрина, о чьих приключениях рассказал Патрик О’Брайан. Но даже это не помогало ему забыть, как громко хлопнула дверь, когда Эллен ушла из его жизни. Возможно, навсегда.
Итак, пребывая в жутком настроении и выискивая повод сорваться, он подошел к Хендерсону и сказал:
– Уберите это. Здесь урок литературы, а не место для чата.
Хендерсон поднял глаза и добродушно улыбнулся. Настроение Уэсли от этого не улучшилось, но злость улеглась. Главным образом потому, что по природе он не был злым. Он считал себя скорее склонным к депрессии, а может, страдающим дистимией. Разве он не терзался сомнениями, что не достоин Эллен Сильверман? Разве с самого начала не знал, разговорившись с ней на скучной факультетской вечеринке, что рано или поздно она хлопнет дверью? Эллен вела себя как женщина, а он – как неудачник. Он даже не мог долго злиться на студента, который развлекался в классе со своим карманным компьютером (или «Нинтендо», или чем там еще).
– Но это домашнее задание, мистер Смит, – ответил Хендерсон (на лбу у него красовался большой лиловый синяк, полученный в последней игре за «Сурикатов»). – Это «Дело Пола» Уиллы Кэсер. Посмотрите сами.
Он повернул устройство так, чтобы Уэсли видел экран. Плоская прямоугольная панель белого цвета, толщиной не более полудюйма. В верхней части располагался улыбающийся логотип «Амазон киндл», который Уэсли хорошо знал, он ведь не был совсем уж безграмотным по части компьютеров и много раз заказывал себе книги через «Амазон» (хотя из сострадания сначала пытался приобрести их в университетском книжном магазине, дела которого шли из рук вон плохо: даже кот, продремавший большую часть своей жизни в витрине, выглядел тощим).
Но самым интересным в гаджете студента был не логотип наверху и не крошечная клавиатура внизу. Середину устройства занимал экран, на котором оказалась не заставка или видеоигра, где молодые мужчины и женщины с прокачанными телами убивали зомби в руинах Нью-Йорка, а страница рассказа Уиллы Кэсер о бедном мальчике с деструктивными иллюзиями.
Уэсли потянулся к нему, замер.
– Можно взглянуть?
– Конечно, – разрешил Ричард или Роберт Хендерсон. – Клевая штука. Можно скачивать книги прямо на лету, с шрифтом любого размера. И это дешево, потому что нет ни бумаги, ни переплета.
Уэсли ощутил легкий озноб. Он видел, как пристально наблюдают за ним студенты, записавшиеся на курс «Введение в американскую литературу». Он полагал, что они пока не определились, отнести ли тридцатипятилетнего Уэсли к Старой школе (как допотопного доктора Уэнса, который походил на крокодила в костюме-тройке) или к Новой школе (как Сюзанну Монтанаро, которая при чтении курса «Введение в современную драму» вела себя точно Аврил Лавин в клипе «Подружка»). Уэсли решил, что его реакция на «Киндл» Хендерсона поможет студентам вынести окончательный вердикт.