Всю неделю, как выяснилось, старшина изучал договор, который его команда подписала с Алмазным банком. Дотошные банкиры предусмотрели всё, кроме въедливости дарганского гнома. Ухватившись за слова «посторонний, посягающий на хранящиеся в банке ценности клиентов», гном объяснил подчинённым, что Роттенброт хоть и посторонний, на ценности не посягает, и, стало быть, охранять от него хранилище гномы, согласно договору, не обязаны. И вообще, если они, гномы, хотят вернуть свои деньги, придётся немножко потерпеть. От души обложив азартного старшину всеми старыми дарганскими ругательствами и заодно придумав парочку новых, гномы согласились держать язык за зубами.
В назначенный час Роттенброт появился у решётчатой двери внутреннего хранилища. Без пароля туда не пустили бы и самого короля, но взломщик не называл пароля, а охранник его не спрашивал. Как и положено по договору, он дежурил напротив решётки, не смыкая глаз, и обязан был поднять тревогу, увидев или услышав посторонних – но не поднял, потому что на голову (с широко открытыми глазами) набросил рубаху (договор на запрещает), а уши предусмотрительно залепил воском, как и все остальные гномы. Рычаг, отпирающий дверь, гном не поворачивал – это сделал сам Роттенброт, потянув за заранее привязанную (договор не запрещает) верёвку. Пройдя мимо второго вооружённого до зубов охранника (мешок на голове, воск в ушах), он вскрыл сейф в дальнем углу, чтобы не слишком бросалось в глаза («О, ничего сложного для потомственного мастера – банкиры слишком полагаются на недоступность хранилища, чтобы всерьёз заботиться о замках»). Оставив записку, Роттенброт исчез тем же путём, заперев за собой дверь хитроумно завязанной петлёй.
Чуть приоткрытую дверцу заметил через пару дней служитель банка. В тщательном расследовании гномы-охранники не сказали ни слова лжи, не нарушили ни одного пункта своих обязательств перед банком, так что совесть их была совершенно чиста. Были на месте, глаз не смыкали, никого не видели и не слышали, ценности клиентов не тронуты. А что до убытков, которые в итоге понёс банк, выплачивая скромное содержание Роттенброту – беречь имущество самого банка и нервы банкиров гномы не подписывались, ведь в договоре чёрным по белому было написано: «ценности клиентов».
Выслушав историю до конца, изыскатель подвёл неутешительный итог:
– Мы не попадём внутрь. Мастерице нельзя возвращаться в «Остров», там твари. Но я могу выйти, собрать отряд… Возьмём хранилище штурмом. Снять защиту от магии в банке невозможно, придётся положиться на грубую силу. Постараемся, чтобы охранники остались живы, но…
– Вот и славненько, возвращаемся! – обрадовался Роттенброт, но осёкся под тяжёлым взглядом господина Бернарда.
– Подождите, – запротестовала Снофф. – Давайте для начала попробуем поговорить?
Изыскатель усмехнулся.
– Восхищён вашей верой в лучшее, мастерица. Что ж… Вы хорошо плаваете?
Снофф с опаской покосилась на чёрную воду.
– Понятия не имею, – призналась она. – Никогда не пробовала.
Из-за термальных источников вода была почти тёплой. Маг наколдовал вокруг головы Снофф прозрачную сферу, но честно предупредил, что из-за близости магической защиты она может растаять в любой момент. Так и вышло – к счастью, изыскатель вовремя вытолкнул Снофф на поверхность.
– Держитесь за меня… Не за шею, утопите! Вот так, за плечо. Второй рукой помогайте.
Сам он держался на воде без видимых усилий. «Вот что значит вырасти на море, – с завистью подумала Снофф, барахтаясь и кашляя. – Обязательно научусь…» Намокшее платье тянуло ко дну, но «берег» был совсем близко. Вслед за Роттенбротом они подгребли к отвесной стене. Узкое подземное озеро впереди изгибалось, из-за поворота виднелся свет. По приказу изыскателя маг остался ждать их возвращения на камне возле подводного прохода, – всё равно магия в пещере не работала, – остальные же, стараясь не слишком шуметь и придерживаясь за стену, доплыли до поворота. Там, в паре десятков футов над водой, пещеру пересекал узкий навесной мост. Возле решёток по обеим сторонами горели фонари с дорогим светящимся газом.
– Вон там, у дальнего края, труба вроде водосточной, – тихо произнёс замочных дел мастер, – по ней можно забраться на узкий карниз, потом на мост…
– По трубе воду набирают? – уточнила мастерица.
– Ага, – не стал вдаваться в подробности Роттенброт. – Вроде того…
Четверть часа спустя выбившаяся из сил мастерица прокляла всё на свете и поклялась себе заняться какой-нибудь гимнастикой. Стиснув зубы, Снофф кое-как добралась до узкого, шириной в ладонь, карниза, по которому вслед за изыскателем двинулась к мостику. Где-то слышалось невнятное бормотание, изредка перемежающееся грубым смехом.
– Эй, в хранилище! – позвал изыскатель, предусмотрительно прижимаясь к стене. Словить арбалетную стрелу, неожиданно показавшись перед решёткой, в его планы явно не входило.
Разговор оборвался. Загремели тяжёлые сапоги.
– Кто здесь? – гаркнул сиплый голос. – А ну покажись!
– Не стреляйте! – предупредил господин Бернард. – Я из Канцелярии особых дел. – Он выбрался на узкую каменную площадку, следом за ним – мастерица. Роттенброт остался на карнизе и показываться гномам на глаза не спешил.
– Особая канцелярия, – повторил изыскатель, отворачивая край воротника. – Мне нужен старшина охраны.
Пока гном, держа арбалет наготове, разглядывал из-за решётки серебряный жетон, Снофф огляделась. Позади узкий мост – Роттенброт предупреждал, что в случае опасности охранник может потянуть за рычаг, и мост рухнет в воду, – впереди решётчатая дверь с прутьями в руку толщиной. Гном-охранник едва доставал мастерице до плеча, зато был в три раза шире и здорово напоминал статую Отца-Земледержателя из храма камнепоклонников. Двое его товарищей настороженно выглядывали из коридора. Изыскатель предупредил, что если разговор не сложится, нужно сразу прыгать в воду: на площадку направлены сопла с огненной смесью. Достаточно охраннику потянуть рычаг, и…
Оглядев жетон, гном пожал плечами.
– Да хоть его величество. Руки подними, чтобы я их видел. Говори пароль. Считаю до пяти и стреляю, у меня приказ. Раз…
– В городе эпидемия, – поспешил объяснить изыскатель, поднимая руки. – Все служители банка мертвы, пароль никто не назовёт, нам нужно…
– Два.
– …средство, оно хранится в сейфе номер сто двенадцать. У вас же есть труба для связи с конторой, проверьте сами, там никого…
– Три. Пароль?
– Олаф, он дело говорит! – подал голос гном из коридора. – Вот почему они не отвечают!
– Заткнись! Четыре…
– Да послушайте же! – не выдержала мастерица. – Если вы не откро…
– Пять.
Снофф и сама не поняла, что произошло. Страх не накатил волной, как раньше, в «Небесном острове», – он пронзил, как молния. Палец гнома ещё давил на рычаг арбалета, а Снофф уже протянула руку в сон, взяла из него комок времени и швырнула в воздух перед арбалетом. Звонко щёлкнула тетива…
Изыскатель замер, так и не успев оттолкнуть мастерицу в сторону. Оба, – он и ошарашенный гном, – смотрели, не отрываясь, на повисшую в воздухе стрелу. Она не остановилась – она летела, как и положено всякой уважающей себя арбалетной стреле, вот только на крошечном кусочке пространства перед ней уместились несколько часов – и стрела никак не могла пролететь их насквозь.
– Магия! – вскричал гном. – Защита не работает!
Старшина попятился, остальные гномы бросились прочь по коридору. Снофф не стала дожидаться, когда площадку перед решёткой зальют струи жидкого пламени. Страх прошёл, но чувство сна на расстоянии вытянутой руки осталось. Мастерица зачерпнула, не глядя, то ли пространство, то ли время, – она смутно ощутила, что она как-то связаны в одно целое, – и бросила сквозь решётку.
Гномы застыли с развевающимися бородами, увязнув в невидимых коконах, но старшина всё-таки успел дотянуться до рычага. Подвесной мост рухнул в воду, подняв тучу брызг. От неожиданности Роттенброт чуть не упал с узкого карниза, но изыскатель вовремя подхватил его под руку.
– Замок! – скомандовал он.
– Ага, сейчас, сейчас… – забормотал Роттенброт, доставая из висевшей на поясе сумки отмычки.
– Я предупреждал, что с ними бесполезно разговаривать, – заметил господин Бернард, пока замочных дел мастер возился с хитро изогнутой скважиной. Кроме рычага, которым открывалась решётка изнутри, в двери был и обычный замок, на всякий случай. – Что вы с ними сделали?
– Не знаю, – призналась мастерица, – но времени у нас немного. Они скоро… оттают. Эй, Ретен… Рутен… Что вы там бормочете? Долго ещё?
Замочных дел мастер яростно засопел и забормотал ещё быстрее: «Четырнадцать, семь… два.. пять, одиннадцать…» Наконец щёлкнул замок, и четыре металлических засова с лязгом втянулись в решётку.
– Готово! – выдохнул Роттенброт.
Держась подальше от застывших в нелепых позах гномов, они поспешили в хранилище. Здесь, в выровненных каменотёсами пещерах, ровными рядами стояли пронумерованные сейфы. Снофф первой заметила цифры «112». Не прошло и минуты, как сейф был открыт.
Изыскатель торопливо достал резную шкатулку, откинул крышку. Несколько довольно крупных драгоценных камней, – целое состояние, – пачка документов в непромокаемом конверте. Всё.
– Это не якорь, – озадаченно помотала головой Снофф, перебирая бумаги. – В сейфе больше ничего нет? Странно… Погодите-ка, я попробую… – она прислушалась к себе, вызвала в памяти образ ван Хельма – и вдруг поймала себя на новом, непонятном ощущении.
– Его якорь у нас в руках, – уверенно сказала она.
Из проёма двери раздался лязг. Роттенброт вскрикнул и обернулся.
– Гном топор выронил! Дико извиняюсь, господин изыскатель, но…
Не дожидаясь ответа, замочных дел мастер сорвался с места и исчез в коридоре. Вдалеке послышался всплеск.
– Они оттаивают, – испугалась Снофф. – Надо ухо…
В коридоре раздался рёв, которому позавидовал бы и раненый пещерный медведь. Пошатываясь, в хранилище вошёл старшина дарганских гномов. В одной руке он сжимал увесистый топор, в другой – прихваченную по пути табуретку.