– Какого тролля?! – прорычал гном и бросился на незваных гостей.
Мастерица схватила изыскателя за руку и шагнула в сон. Полупрозрачная завеса, отделяющая их от реального мира, исчезла не сразу, – и сквозь неё с завыванием пролетел тяжёлый топор, вдребезги разнеся столик в сновиденческой лавке.
– Ну вот, хорошую вещь сломал, – вздохнула Снофф, когда завеса растаяла и наступила тишина. Щёлкнув пальцами, мастерица растворила топор в воздухе вместе с обломками несчастной мебели. Вместо старого столика она тут же сотворила новый, из разноцветного стекла. Затем одним движением превратила насквозь мокрое и так и не отмытое от крови платье в чистое и сухое. С сомнением бросила взгляд на промокший наряд господина Бернарда, сосредоточилась…
– Портниха из меня так себе, но, возможно, в этом вам будет удобнее.
Снофф протянула изыскателю новый костюм.
– Я не рискнула менять его прямо на вас, вдруг что… Вон там можно переодеться. Ах, да… вот сапоги.
Изыскатель благодарно кивнул и скрылся за ширмой в углу.
Оставшись одна, мастерица высыпала содержимое шкатулки на столик. С размаху хватила шкатулку об пол и долго разглядывала щепки. Якоря нигде не было.
Сосредоточенно перебирая вещи ван Хельма, Снофф не сразу заметила, что изыскатель уже появился из-за ширмы и стоит, странно уставившись на мастерицу.
– Не могу найти якорь… Что-то не так? – Снофф опустила глаза и только тут увидела, что изыскатель в одном сапоге. Не то чтобы это показалось чем-то неприличным, но всё-таки господам из высшего сословия, по крайней мере в Столице, считалось зазорным ходить босиком. Тем более наполовину.
– Всё в порядке. В том-то и дело, – потрясённо проговорил изыскатель. – Он на месте!
– Кто?
– Палец!
– А где он должен быть? – осторожно уточнила мастерица, покосившись на ногу изыскателя.
Господин Бернард постарался взять себя в руки.
– Из-звините, я просто… У меня на ноге не было мизинца. Однажды в детстве я утащил у отца арбалет и… но дело не в этом! Теперь он на месте!
– Ничего себе, – охнула Снофф. – Но как…
– Вот именно – как?!
На мгновение Снофф мысленно вернулась в тот сон, где она воскрешала изыскателя, ползая по полу в луже крови, и «изничтожала без малейшей жалости» чёрную дрянь, захватившую всё его тело. Крошечное облачко было на месте мизинца, и Снофф смахнула его тогда, не задумываясь.
– Это всё из-за меня, – глупо улыбнулась мастерица, не зная, радоваться ей или плакать. – Я вас умоляю, давайте об этом потом? У меня уже в голове не помещается…
Изыскатель лишь покачал головой. Натягивая сапог, он пробормотал себе под нос что-то про «орден исцеления» и «не снилось».
– И ещё этот якорь… – пожаловалась Снофф. – Здесь только пара камней, бумаги, шкатулка. Ничто из этого не похоже на якорь.
– Может быть, он остался там? – нахмурился изыскатель.
Мастерица помотала головой. В хранилище она ясно почувствовала, что якорь ван Хельма где-то рядом. Эта странная уверенность не покидала её и сейчас, как будто кусочек самого ван Хельма был совсем близко, руку протянуть.
– Дайте-ка взглянуть… – Господин Бернард подошёл к столику. – Рубины… дорогие. Документы… Купчая на землю, на дом, опять на землю… М-да, наш господин Рам, точнее, ван Хельм, весьма богат. Рубины жалко, конечно, но у нас нет другого выхода. Давайте их уничтожим.
Снофф щёлкнула пальцами, и драгоценные камни, на которые можно было безбедно прожить десяток лет, рассыпались мелкой пылью вместе с купчими на многочисленные поместья. Мастерица на мгновение прикрыла глаза, потом нахмурилась.
– Тролль бы его побрал, – рассердилась она и смела пыль со столика рукавом. – Бред какой-то. Мы всё уничтожили, но якорь по-прежнему тут. Я его чувствую! Только зря в банк пробирались…
Изыскатель задумчиво потёр подбородок. Машинально взглянул на своё отражение в зеркале и с неудовольствием провёл пальцем по отросшей щетине.
– Ну, положим, в Алмазный банк мы проникли не зря. Пускай якоря там не оказалось, вы его начали чувствовать, это уже что-то. Давайте рассуждать логически. Что мы принесли из банка с собой? Вещи из сейфа мы уничтожили. Нашу одежду вы заменили на новую. У меня с собой… – изыскатель похлопал себя по карманам, – хронометр… уже, видимо, неисправный. Перстень с фамильной печаткой, ему двести лет… Всё это у меня давно. Ван Хельм не мог знать заранее, что я займусь его делом, значит, не мог и заранее подменить.
– Подождите-ка! – встрепенулась мастерица. – Вы забыли, что магия ван Хельма работает, когда он во сне отправляется в прошлое. Он мог вернуться туда…
Без лишних слов господин Бернард стащил фамильный перстень, вынул из кармана хронометр, бросил на стол. Из-под крышки часов выкатились капли воды. Через мгновение оба предмета обратились в пыль. Снофф прислушалась к себе.
– Якорь всё ещё здесь, – сообщила она.
Изыскатель вздохнул.
– Перстень жалко. Теперь ваша очередь.
– У меня ничего особенного, – пожала плечами Снофф. – Кольцо, самое обычное, из серебра, купила в том году. Медальон. Он у меня с детства. Дядюшка… магистр Люциус подарил.
Господин Бернард посмотрел на мастерицу с сочувствием.
– Да понимаю, не маленькая, – досадливо фыркнула Снофф. Со вздохом сняла с шеи медальон на кожаном шнурке, поцеловала на прощанье и бережно опустила на стол. Бросила туда же кольцо. Закрыла глаза…
– Да чтоб тебя! – в сердцах выкрикнула Снофф, когда на столе стало пусто. – Он всё ещё здесь! Медальон я этому поганцу никогда не прощу… Что мы ещё принесли? Не проглотили же мы этот якорь!
Некоторое время изыскатель молчал в задумчивости. Потом тихо спросил:
– Скажите, мастерица, чисто теоретически… Может ли якорем быть человек?
Снофф закатила глаза.
– Нет, я же объясняла. Мастер должен создать якорь, а как он может создать человека?
– Но люди же создают людей. Может ли ребёнок мастера стать его якорем?
Мастерица воззрилась на изыскателя, как на двоечника, забывшего прописные истины.
– Вы когда-нибудь слышали о потомственных мастерах сновидений?
– Нет.
– А знаете, почему? Потому что у мастеров сновидений не бывает детей. Ну, что вы на меня уставились? Об этом редко говорят, но так и есть, потом объясню, если захотите. А почему вы спросили?
Неловко кашлянув, господин Бернард отвёл взгляд.
– Мы решили, что вам не стоит сообщать раньше времени… Помните, мы говорили о травнице Берте из Даннинга?
– О моей… матери? – уточнила Снофф.
– По всей видимости, да, – кивнул изыскатель. – Её полное имя – Берта ван Хельм.
Мастерица помолчала, соображая. Соображалось с трудом.
– Ван Хельм мой родственник, что ли? Кем они были? Брат и сестра? Тогда он – мой дядя? Ничего себе… – Снофф схватилась за голову.
– Не совсем, – с сочувствием покачал головой изыскатель. – Нам сказали, что ван Хельм – её фамилия по мужу, а вот самого мужа никто не помнил. Похоже, Клаус ван Хельм – ваш отец.
Глаза мастерицы наполнились слезами. Её мир, в котором только-только начало что-то проясняться, вновь совершил головокружительный кульбит и перевернулся вверх тормашками.
– И вы… и вы молчали? – едва слышно выдавила Снофф не своим голосом.
– Мы не знали, как вы себя поведёте, – тихо пояснил изыскатель. – Если вам будет от этого легче, я возражал, но некоторые решения у нас не обсуждаются.
Снофф отвернулась, глотая слёзы. Спроси её кто-нибудь, отчего она расплакалась, мастерица бы не нашлась, что ответить. Никогда она не знала ни отца, ни матери; дядушка Лу был всей её семьёй. Узнав о том, кем была её мама, Снофф лишь меланхолично пожала плечами: в конце концов, она же понимала, что кто-то когда-то был её матерью, не с неба же она упала, и особых чувств к незнакомой травнице не испытывала. Но рассказ о том, что злейший враг, которому она поклялась отомстить, оказался её собственным отцом… Снофф вытерла рукавом слёзы и прислушалась к себе. «Что-то я в последнее время часто прислушиваюсь к себе, – одёрнула она себя, – Пора с этим завязывать. Надо просто брать и делать…» Какая-то ниточка внутри дрогнула, натянулась как струна – и оборвалась. «Пропади он пропадом, – решила Снофф со злостью. – Не знала я его никогда и знать не желаю».
Украдкой Снофф бросила взгляд на господина Бернарда. Тот, деликатно отойдя к стене, изучал странный пейзаж с ночным небом.
– Я тут подумала… – начала она и шмыгнула носом. – Если каким-то чудом я и правда якорь ван Хельма…
Изыскатель обернулся.
– …то у нас проблема. Меня уничтожить нельзя. То есть, конечно, можно, и ван Хельм тогда потеряет силу… но без меня никто не поможет исчезнувшим. Зато есть и серьёзный плюс. Ван Хельм может грозиться сколько хочет, но никогда меня не убьёт. А вот вас вполне может.
– Это я как-нибудь переживу, – не совсем логично отозвался господин Бернард. – Но как мы тогда с ним справимся? Это всё равно что сражаться с собственной тенью.
– О, здесь всё просто, – усмехнулась мастерица. – Мы просто будем делать, как собирались: собирать его якоря в оставшихся снах, раз со мной не вышло. Искать пропавших людей. Рано или поздно мы столкнёмся с ван Хельмом.
– И что тогда? – поинтересовался изыскатель?
– Понятия не имею, – призналась Снофф. – Но хочу узнать как можно скорее.
ГЛАВА 18
Пускай господин Бернард и был временами наивен в том, что касается снов, мастерица не могла не отдать должное его проницательности – особенно если учесть, что с миром сновидений он впервые столкнулся лишь неделю назад («С ума сойти! – ахнула про себя Снофф, – всего несколько дней прошло…»)
Однако новость о том, почему в Гильдии сновидений не бывает потомственных мастеров, для изыскателя оказалась полным сюрпризом. Хотя всё просто: мастеров начинают учить ещё в детстве, и к тому моменту, когда у обычных людей начинается любовь-морковь и прочие сердечные страдания, будущие мастера настолько поглощены волшебным миром снов, что романтика их совершенно не трогает. Даже если кто-то из них потом женится или выходит замуж (что случается крайне редко, по крайней мере, Снофф ни разу о таком не слышала), – детей у них не бывает.