– Ясного дня, мастерица. Рад, что мой совет не пропал даром. Вы научились прекрасно хлопать в ладоши.
Снофф не ответила. Скрестив руки на груди, она сверлила ван Хельма взглядом.
Ван Хельм улыбнулся краешком рта.
– Позвольте, угадаю. Вот вы нашли меня и… не знаете, что делать дальше. Угадал? Глаза выдают вас, мастерица. Что ж, полагаю, у вас много вопросов. Задавайте.
Снофф покачала головой.
– Только один.
– Вот как? – удивился ван Хельм.
– Ответы на остальные я уже нашла, – криво усмехнулась Снофф. – Я знаю, как исправить всё, что натворила. Но я ваша дочь и ваш якорь, поэтому с вами ничего сделать не смогу. Как и вы со мной. Зря только пугали своими предупреждениями… Вопрос только один: ради чего это всё?
Её собеседник уважительно приподнял бровь, отдавая должное проницательности мастерицы.
– Когда мы встретились впервые, – я про встречу в хижине неподалёку от Даннинга, – я мечтал о власти и золоте. Не ради роскоши – ради своих исследований. В родных краях надо мной посмеялись, пришлось искать других покровителей и принести кое-кого в жертву знаниям. Как видите, я добился всего, чего хотел. Абсолютной власти над реальностью. Но теперь у меня другие планы. Намного масштабнее. Видите ли, милая мастерица, наш мир заслуживает лучшего.
Снофф поморщилась: «милая» резануло ей слух.
– Лучшего, чем вы? – заметила она. – Полностью согласна.
Ван Хельм вежливо улыбнулся и печально покачал головой.
– Лучшего, чем… все мы. Точнее, все они. Вам никогда не казалось, что мир станет лучше, если кто-то отделит толковых людей от бесполезных, нужных от ненужных? К несчастью, до сих пор такие мечты заканчивались только войнами. Миру нужен садовник, который поместит каждый цветок на свою клумбу, а сорняки выдернет с корнем. А садовнику нужна сила, которой невозможно противостоять ни оружием, ни магией. Смотрите, мастерица…
Ван Хельм поднялся с кресла, провёл рукой, будто смахнул пыль. Молочная белизна под ногами рассеялась, и перед Снофф предстал весь их мир, как если бы она поднялась в прозрачной магической сфере выше самых высоких гор, к звёздам. Весь мир, как на карте, расстилался перед мастерицей. Единое королевство, горы на севере, степи на востоке, пустыни Махтана на юге. Далеко-далеко на западе, за Островной империей, в дымке облаков виднелись очертания неведомых земель.
– Вы ведь научились «магическому взгляду» наших славных целителей?
Снофф прищурилась – и испуганно вздрогнула. Тёмные потоки струились на землю с неба, словно из-под ног у них с ван Хельмом, впадали в реки, текли по руслам в моря.
– Вы всё правильно поняли, – кивнул ван Хельм, довольный произведённым впечатлением. – Тьма исходит отсюда и попадает в реальный мир. Этот кошмар, – ваш, без сомнения, лучший шедевр! – был нужен мне как источник тьмы. Очень скоро она проникнет в каждую каплю воды нашего безрадостного мира. И тогда любое живое существо я смогу по своей воле оставить в реальном мире… или перенести в сновидение. К птичкам, рыбам и прочей живности у меня претензий нет, а вот люди – о, здесь есть над чем поработать. Для начала все отправятся в кошмар. А потом лучшие из них вновь заселят мир.
Снофф растерянно заморгала. Вся её уверенность улетучилась, как вода с горячей сковороды.
– Но я… я же уничтожила этот кошмар!
– Это мало что изменило, – усмехнулся ван Хельм. – Давайте я кое-что объясню. Источником тёмной силы этого кошмара были вы, а в истории с кошмарами ваш талант расцвёл по-настоящему. Вы, мастерица, мой якорь – и вы обрели невероятную силу. И теперь я могу использовать её напрямую, без кошмаров в бутылочках.
Он помолчал, давая Снофф обдумать его слова, а затем продолжил с улыбкой, уже другим тоном:
– Ну, признайтесь, вы ведь не раз хотели наказать хамоватую торговку на рынке? Или разжиревшего сборщика налогов? Воришку, который обчистил ваши карманы? Было ведь? Ну, вот видите! Только подумайте, каким станет мир благодаря нам. Да, вы не ослышались – нам. На них, – ван Хельм ткнул рукой в пол, – пора поставить крест. А вы сможете всё! Хотите знаний – откроете тайны, о которых даже не мечтали. Хотите славы – вас будут боготворить. Любите добрые дела – станете благодетельницей всего человечества. Хотите, забирайте себе всех, к кому успели привязаться. Магистра Люциуса, изыскателя этого вашего… Мы достанем их из кошмара первыми. Ну?
Мысли в голове у Снофф путались. Она закрыла глаза и медленно досчитала до десяти. Потом обратно до одного, и снова до десяти. Ван Хельм терпеливо ждал.
– А если я откажусь? – поинтересовалась Снофф, открывая глаза.
– Ваше… твоё решение ничего не изменит. Ты источник этой тёмной силы, я лишь помог ей проснуться и направил в нужную сторону. Остановить её ты уже не сможешь, она всегда была в твоей природе.
– Но почему?!
Ван Хельм посмотрел на мастерицу озадаченно.
– Подожди-ка… Ты выяснила, что ты моя дочь – но ты ведь знаешь, что у мастеров сновидений не бывает детей? Святые небеса, ну как можно быть такой… Неужели ты до сих пор не поняла главного? Ты сама – наполовину человек, а наполовину кошмарный сон! Именно поэтому ты всегда отказывалась создавать кошмары!
Всё завертелось перед глазами у Снофф. Не думая, она создала за спиной кресло и рухнула в него, закрыв лицо руками. Слова ван Хельма звучали полным бредом. Она – сон? Такого просто не могло быть. И всё же, прислушиваясь к себе, Снофф снова и снова убеждалась, что это чистая правда.
– Ну, что ты, девочка моя… – Ван Хельм осторожно коснулся рыжей макушки. Снофф с ненавистью оттолкнула его ладонь. Ван Хельм вздохнул и отошёл, заложив руки за спину.
– Упрямая. Вся в мать… Знаю, ты меня ненавидишь, и есть за что. Да, я оставил тебя в Даннинге, когда ты была ребёнком – но ты должна была попасть в кошмар ещё младенцем, чтобы твоя человеческая половина не уничтожила кошмарную. Как видишь, у меня получилось. И теперь, хочешь ты этого или нет, это наш с тобой мир. Даже если ты меня убьёшь, он будет по-прежнему пропитываться твоей тёмной силой. Мне жаль, девочка, но у тебя просто нет выбора. Тебе остаётся лишь принять себя такой, как есть. Кошмары не могут выбирать, кем быть.
Снофф помолчала, собираясь с силами. Что-то негромко произнесла.
– Что? – обернулся ван Хельм.
– Я говорю, – тихо повторила Снофф, – кошмары и правда не могут выбирать. Но я хотя бы наполовину человек.
Ван Хельм нахмурился.
– Только не делай глу…
Но в кресле уже было пусто.
Спотыкаясь, мастерица выбежала из лавки на площадь. На мгновение закружилась голова: повсюду яркое солнце – и голоса, голоса, голоса вокруг – смех, плач, крики… Снофф огляделась и, наталкиваясь на растерянных горожан, поспешила по узкой улочке туда, где над крышами виднелась ратуша, а ещё дальше – башни королевского замка. «Слишком долго», – мелькнуло в голове. Снофф протянула руку, сосредоточилась – и через миг стояла возле ратуши. Еще шаг – она на набережной порта. Ещё один – и она на верхушке крепостной башни.
Солёный ветер ударил в лицо. Мастерица поймала непослушную рыжую прядь. Коснулась нагретого солнцем камня. Прислушалась к ударам прибоя об острые камни далеко-далеко внизу. Прикрыла глаза – и увидела клубящиеся тёмные потоки, проглядывающие за бликами на волнах.
Снофф вытерла слёзы рукавом. Взмахнув рукой, расписала небо перистыми облаками. До заката было ещё далеко, и она добавила розового. Ещё один взмах – и на волнах качается белоснежная яхта, вокруг резвится стая дельфинов. Чего-то не хватало.
– Вечно я забываю про птиц, – пробормотала Снофф, взбираясь на каменный парапет.
Над яхтой появилась пара чаек. Птицы с криками закружились над водой, одна за другой спикировали – и взлетели вновь, унося в клювах трепещущую добычу.
– Ну вот… теперь другое дело, – улыбаясь сквозь слёзы, прошептала Снофф. На свежем ветру подол её зелёного платья трепетал, как флаг Янтарных островов. Пускай она наполовину кошмарный сон, её человеческая половина способна решать сама за себя. И если единственный выход – избавиться от источника тёмной силы… Одна незадачливая мастерица – мелочь по сравнению с целым миром. Снофф в последний раз обернулась, прощаясь с солнцем – и шагнула вперёд.
Где-то позади просыпалась от кошмарного сна Столица.
ГЛАВА 20
– …но мы к этому ещё не готовы, – заключил магистр Люциус, ставя пустую чашку на стол. Он задумчиво повернул её так, чтобы тень от ручки точно накрыла завиток на узорчатой столешнице. – Магия сновидений, на которую не нужно тратить силы – она перевернёт мир. Нет, до поры до времени всё это должно оставаться тайной. Верно, милая? Будь добра, подлей чаю…
– Совершенно с вами согласен, – кивнул изыскатель. – Мастерица, вам по-прежнему не даются сны? Просто любопытно.
Магистр Люциус адресовал ему укоризненный взгляд. Не прекращая наливать ароматный айянский чай, Снофф на мгновение прикрыла глаза, заглянула в сон, но увидела лишь радужные пятна, сменяющие друг друга в бешеном калейдоскопе.
– Нет, – сухо отозвалась она и придвинула дымящуюся чашку магистру. – Дядя говорит, я просто устала, но мы оба знаем, что со снами покончено.
После страшного удара о скалы Снофф несколько раз приходила в себя – во сне – и снова проваливалась в темноту. Лишь на третий раз ей удалось удержаться в сознании достаточно долго, чтобы узнать в размахивающем руками силуэте магистра Люциуса. Не нужно было долго думать, чтобы понять: неуклюже и неумело, магистр буквально собирает Снофф по частям, изничтожая «дрянь и тлен», как когда-то она сама оживляла изыскателя Бернарда.
– Дядюшка? – бессильно прошептала Снофф. – Как вы…
– Тише, тише, милая, – склонился над ней магистр. На его лбу блестели капли пота. – Сам не знаю, как это получается. Чего только не сделаешь со страху…
Когда Снофф пришла в себя по-настоящему, она долго и настороженно всматривалась, но не увидела чёрных потоков ни в себе, ни в мире вокруг. С тех пор прошла неделя, мир стоял на своём законном месте и не спешил рушиться, горожане сновали по своим делам, понемногу забывая о минувшем кошмаре. В конце концов мастерица пришла к выводу, что магистр Люциус попросту вычистил её «кошмарную половину», когда приводил Снофф в порядок. Тем более что после этого в сердце поселилась странная пустота, будто какая-то часть души растаяла без следа. Вот только вместо снов мастерице виделось лишь мелькание радужных пятен…