Изыскатель смутился.
– Простите, мне не стоило… Вообще-то я зашёл по другому поводу. Во всей этой истории есть кое-что, на что мы не обратили внимания.
– Это обязательно? – нахмурился магистр.
– К сожалению, да, – вздохнул изыскатель. – Давайте восстановим ход событий. Клаус ван Хельм заказывает у мастерицы Снофф семь кошмаров. Потом оставляет нам последнюю бутылочку с остатками сна. Разумеется, специально – чтобы мы вышли на мастерицу и она из чувства долга – и вины за свои комшары – ввязалась в расследование. Пока мастерица расхлёбывает последствия, она обретает невероятную силу. У меня до сих пор мурашки по коже, как вспомню… Затем ван Хельм использует эту силу, чтобы отравить весь мир. Превосходный план, но в нём есть одно слабое звено. Мастерица не работает с кошмарами, и ван Хельм это прекрасно знал.
– Никогда бы за них не взялась, даже за такие деньги, – фыркнула Снофф и брезгливо повела плечами. – Если бы не этот штраф…
Господин Бернард внимательно посмотрел на мастерицу. Перевёл взгляд на полки, где ещё остались нераспроданные сны: оранжевые, фиолетовые, изумрудные с искрами.
– Даже я вижу, что все сны разные. Как вы могли их перепутать?
– Вот только не надо меня отчитывать, – вспыхнула Снофф. – С этим прекрасно справился верховный магистр. Сама не понимаю, как меня угораздило… Один сон был голубой, с блёстками. Второй – чёрный с золотом.
– Я не отчитываю, – покачал головой изыскатель. – Я лишь хочу сказать, что их подменили.
Снофф уставилась в чашку, где чаинки сложились в затейливый иероглиф. Говорят, на окраине Столицы живёт старуха, которая гадает на кофейной гуще и прочей ерунде. Но даже без гадалки было ясно, что изыскатель прав. «Могла бы и сама сообразить», – обругала себя мастерица. Но тогда события завертелись слишком быстро…
– Во-от оно что… – протянул магистр Люциус, наматывая на палец прядь белоснежной бороды. – Да, это всё объясняет …
– Всё не так просто, – вздохнул господин Бернард. – Да, ван Хельм легко мог поменять местами сны. Но он не мог быть уверен, что гильдия присудит мастерице штраф, а не накажет иначе. Он не мог заранее представить размер штрафа – и не знал, хватит ли у мастерицы денег. Никто не мог гарантировать, что обиженные клиенты пожалуются в гильдию, а не решат всё между собой. Видимо, поэтому ван Хельм выбрал мишенью леди Веронику, известную своим, мягко говоря, сложным характером. Наконец, надо было хорошо знать госпожу Снофф, чтобы быть уверенным, что она пойдёт до конца. Всё это означает, что у ван Хельма был сообщник, знакомый с придворными слухами, хорошо осведомлённый о делах гильдии и лично о ваших, мастерица.
Постукивая пальцами по столу, магистр задумчиво пошевелил густыми бровями. Обиженно хмыкнул.
– Всё это логично, господин Бернард, но по всему выходит, я главный подозреваемый? Даже не знаю, как я смогу доказать, что…
– Дядюшка! – подскочила мастерица. – Никто вас не обвиняет!
Изыскатель виновато развёл руками:
– Признаюсь, сначала я действительно подозревал вас. Это моя обязанность, я не имею права никого исключить. Но потом мне кое-что пришло в голову. Никто не мог знать заранее, когда к мастерице заглянет капризная леди Вероника или кто-то в том же духе. Её надо было подстеречь. Вон из того трактира, видите? – он указал за окно, – видна дверь вашей лавки. Я расспросил хозяина, и он припомнил, что незадолго до нашей «эпидемии» за столиком у окна несколько дней подряд подолгу сиживал один и тот же господин. Юноша среднего роста, светловолосый, когда говорит, немного заикается.
– Марк?! – в один голос воскликнули Снофф и магистр.
– Да. Ваш пропавший секретарь, верховный магистр.
Снофф отвернулась. «Подумать только, а ведь он ещё пытался за мной ухаживать…» – подумала она невпопад. В наступившей тишине было слышно, как снаружи, на карнизе, возятся голуби.
– М-да, – тяжело вздохнул магистр, внимательно разглядывая собственные ладони. – А я относился к нему как к сыну…
– Мы объявили розыск по всему Королевству – его и ван Хельма. Что ж, мне пора, – господин Бернард поднялся с кресла, поправил воротник камзола. – К счастью, есть и хорошие новости. Мастерица, меня просили передать, что леди Вероника приглашает вас на чай и надеется, что вы не держите на неё зла за то маленькое недоразумение. Между нами говоря, ей есть за что вас благодарить. Само собой, она отзывает свою жалобу и просит гильдию, – изыскатель многозначительно посмотрел на магистра Люциуса, – отменить штраф. Кроме того, весь высший свет только о вас и говорит, мастерица, так что ждите новых приглашений. Что касается вас, магистр, его величество предлагает вам место в особом совете.
Магистр Люциус довольно улыбнулся в пушистые усы и погладил бороду. Снофф кольнула неприятная мысль, что он даже рад, что всё так обернулось. В конце концов, все остались живы, Гильдия сновидений снова пользуется популярностью, дядюшка – родственник и покровитель героини, а значит, его ждут новые приёмы и знакомства в высшем свете, не говоря о многообещающей карьере советника.
– Не хочу я к ней на чай, – пробормотала Снофф, кутаясь в шаль. – Я в таких компаниях как рыба на сковороде.
Магистр снисходительно улыбнулся и потрепал Снофф по плечу.
– Не бойся, Лисёнок. Всё будет хорошо. Отказываться невежливо, всё-таки мы с тобой теперь уважаемые люди. Я буду рядом и во всём тебе помогу. А то в этих придворных церемониях с непривычки даже тролль ноги переломает… Пойду и я, милая. Загляни ко мне завтра…
Родные стены лавки, картина на стене, полки с разноцветными снами, махтанский ковёр на полу – всё задрожало и расплылось, когда глаза Снофф наполнились слезами.
– Дядюшка… – тихо позвала Снофф, и что-то в её голосе заставило обернуться и магистра, и изыскателя, который уже стоял на пороге.
– Что такое? – встревожился магистр. Он протянул руку, но Снофф посмотрела ему в глаза, и ладонь застыла на полпути.
– Дядюшка, вы сейчас про тролля сказали… что он ноги переломает. – Снофф всхлипнула и вытерла глаза рукавом. – Я тут вспомнила… лет семь или восемь назад вы упали с лестницы и подвернули ногу.
Изыскатель и магистр Люциус непонимающе переглянулись.
– Ну… да, было такое, – отозвался магистр. – А что…
– Вы тогда достали откуда-то старую трость. Такая резная, с узором… Где вы её взяли?
– Трость? Вырезал когда-то сам, ещё до того, как тебя встретил. Долго с ней ходил, потом забросил на чердак.
– И никому никогда её не отдавали?
– Нет… по-моему. Нет, всегда при мне была. Да на что она тебе сдалась-то, эта трость?!
Снофф помолчала, собираясь с силами.
– Я вспомнила, где её видела. В Даннинге, в хижине. Там был третий человек, я не видела его лица, но узор на трости запомнила очень хорошо. У меня же, гоблины бы её побрали, профессиональная память… Но почему, дядюшка? Почему?!
Верховный магистр Люциус тяжело опустился в кресло. Снял очки, небрежно бросил на стол. В наступившей тишине хрустальная линза со стуком прокатилась по столу мимо чайника, чашек с недопитым чаем, соскочила на пол и, покружившись, замерла в углу.
Прикрыв покрасневшие глаза, магистр помассировал переносицу и тихо произнёс:
– Как же я устал… Всё началось очень давно и так закрутилось, что… Ты только знай, что я всегда любил тебя, Лисёнок. Надеюсь, когда-нибудь ты меня простишь.
– Остановите его! – бросился обратно изыскатель, но опоздал. Магистр Люциус уже таял в воздухе. Снофф не двинулась с места.
– Эх… – сокрушённо вздохнул господин Бернард, оглядывая пустое кресло. – Не успели?
– Ага, – кивнула Снофф, глотая слёзы. – Именно. Не успела.
ЭПИЛОГ
В лавке горел камин, едва согревая холодную пустую комнату. Вещи громоздились кучей и никак не хотели втискиваться в дорожный сундук. Вздохнув, Снофф выложила ещё пару книг.
Скрипнула дверь, впустив порыв ледяного ветра с мокрым снегом. Колокольчик не звонил. Снофф выбросила его вместе с табличкой, когда перестала принимать заказы.
– Если это ещё одна дохлая крыса, – мрачно проговорила Снофф, не поворачивая головы, – оставьте у порога.
– Всё-таки уезжаете?
Снофф обернулась. Изыскатель стоял у двери, прислонившись плечом к косяку.
– А, это вы… Да.
За те несколько месяцев, что прошли после эпидемии кошмаров, Снофф из героини превратилась в изгоя. После пары-тройки приглашений высший свет забыл о ней, как о ненужной игрушке. Старые покупатели мечтали о новых снах прославленной мастерицы, но узнав, что Снофф отошла от дел, разочарованно прощались и пропадали навсегда. Люди, побывавшие чернильными тварями, вернулись из кошмара исцелёнными от всех возможных и невозможных болезней. Но благодарность исцелённых была короткой, а недовольных было ощутимо больше. Девять из десяти излеченных оказались перед неприятной необходимостью вкалывать, лишившись королевской пенсии, а главное, сочувствия окружающих. Больше всего Снофф потрясла новость о нищем калеке, который заплатил крупную сумму Ордену исцеления, чтобы ему безболезненно отрезали ноги и он мог просить милостыню, как раньше. Сам же Орден исцеления, лишившись практически всех пациентов и благодетелей, заклеймил Снофф шарлатанкой. Вдобавок всё чаще заводились разговоры о том, с чьих кошмаров, собственно, и началась эпидемия – и всё чаще за спиной у Снофф звучало слово «ведьма».
– Слышали новость? Капитан Эрхарт с леди Вероникой объявили о помолвке.
– Рада за них.
Изыскатель помолчал.
– Вы можете переехать во дворец. В академию. Куда угодно. Хотите, поставим круглосуточную охрану.
– Спасибо, меня и так не трогают, – фыркнула Снофф. – По крайней мере, физически.
Открыто ссориться с ней действительно боялись, хотя бы из-за покровительства Канцелярии особых дел. К тому же ходили слухи, что среди исцелённых был безнадёжно больной главарь одной из столичных шаек, и якобы он велел, чтобы ни один волос не упал с головы мастерицы. Правда это или нет, Снофф не знала и узнавать не хотела. Но неприязненные взгляды, брошенные вскользь слова и разговоры, всегда замолкающие при появлении Снофф, и без того превратили её жизнь в кошмар.