– У меня есть сюжет для рассказа, – сказал Грелич.
– Будет интересно услышать.
– Давай завтра. Сегодня лучше поспим, ладно?
Ричи согласно хрюкнул. И снова Грелич сразу рухнул в сон, а Ричи лежал на кровати и смотрел на игру света и тени на потолке. Затем все же провалился в дрему. Последней мыслью было: завтрашний день настанет для них обоих – для Ричи и Грелича.
Сцены состязаний
Широкая старая арена. Стены из кирпича и тесаного камня. На трибунах полно мужчин и женщин в праздничных одеждах. Над головой жаркое солнце заглядывает в прорехи облаков. Операторы в первых рядах проверяют и регулируют камеры.
Это арена корриды в испанском городе Альмерия.
Под трибунами – комната, дверь из нее ведет наверх. Раньше оттуда выходили на арену матадоры. Но теперь вместо матадора Рон Джеймс, одетый в красный с золотым и серебряным шитьем костюм тореро. Однако шпаги нет. Рон совершенно безоружен.
Сегодня не обычная коррида. Сегодня корпорация ГИК сняла арену для съемки эпизода шоу «Поставь на кон планету!» и раздала бесплатные билеты всему городу.
Арена заполнена целиком. Всем интересно увидеть, что американцы придумали на этот раз. Мэр города не в своей отдельной крытой ложе. Он сдал ее персоналу ГИК, ее комментаторам и операторам, которые запишут происходящее и объяснят огромной американской аудитории, что именно она наблюдает. А эта аудитория уже пресытилась спецэффектами. Ей нужно знать наверняка, что она видит настоящую опасность и риск.
В комнате под ареной тренер хлопает напоследок Рона по спине. Говорит:
– Не забудь, этот бык цепляет левым рогом.
Рон кивает. Он скован возбуждением и страхом. От прикосновения тренерской руки он кривится. Ему не хочется выходить к быку. Но надо. Потому он встает и выбегает на арену, машет публике. И замечает быка в тот же момент, когда бык замечает его.
Облака исчезают. От безжалостного солнца на песке черные, резко очерченные тени. Зрители в нетерпении подались вперед.
– Перед вами наш единоборец Рон Джеймс!
Сегодняшнее шоу ведут два комментатора, обслуживающие огромную теле– и радиоаудиторию. О выходе на арену объявил Ред Карлайл, бывший квотербек «Сорок девятых», неимоверно популярный телекомментатор, высокий мощный мужчина с внешностью кинозвезды.
– Народ, ему нужно всего лишь пересечь арену! – сообщает Карлайл. – Всего лишь добраться до баррикады на другом ее краю. А потом вернуться на прежнее место. Кажется, проще пареной репы, правда? Но вот загвоздка: бык может помешать. Друзья мои, эта арена древняя, но быки-то новейшие. Их немножко изменили в лабораториях ГИК, Галактической игровой комиссии. «Усиление» – вот как называется это новшество. Они гораздо быстрее и умнее любых быков, произведенных природой. Они человекоубийцы. Великолепные охотники. Львы для них – как для нас бифштексы. Обычный лев не имеет шансов выстоять против такого быка!
– Но человек гораздо умнее даже модифицированного быка, – замечает другой комментатор, Марна Дьючини, ведущая популярного ток-шоу.
– Это так, – соглашается Ред. – Но хватит ли человеку ума и силы пересечь арену туда и обратно? Достаточно ли его усиления для того, чтобы дважды пробежать по горячему песку невредимым?
Сверившись с бумагой, где описаны модификации Рона и быка, Марна объявляет:
– Согласно спецификации, у Рона ноги спринтера-чемпиона. Но на спринтерской дистанции бык с легкостью его обгонит.
– Наш единоборец не тренирован как матадор, – возвещает Ред. – У него и шпаги-то нет. Американцы не машут попусту шпагами.
– Начинается! – взвизгивает Марна. – Смотрите, как бык несется на него! Тонна говядины на копытах, моторизованная лавина! Видите низенький толстый заборчик с другой стороны арены? Это барьер. Если Рон прыгнет за него, то спасется. Но, кажется, он не успеет…
– Смотрите, что он сделал! – кричит Ред. – Бык нагнал, но Рон свернулся калачиком и рухнул на песок. И это сошло ему с рук! Бык пронесся над ним.
– Но зацепил. На спине Рона кровавая борозда, – вставляет Марна.
– Один-ноль в пользу быка, – замечает Ред.
– Именно! – перехватывает инициативу Марна. – Однако Рон снова на ногах. Он умело запутывает быка, тот не знает, куда бежать. И вон единоборец мчится к барьеру. Бык бросается следом, бьет длинными рогами – и мажет. Рон ныряет за барьер!
– Бык тычет рогами, но барьер построен прочно.
– У Рона десять секунд отдыха. Если задержится, будет наказан.
– Он медленно, маленькими шажками выходит из-за барьера, стараясь не спровоцировать быка.
– Бык смотрит на него пару секунд, бьет копытом песок – и бросается в атаку!
– О, как он быстро и мощно атакует! Слишком быстро – Рон не успеет ничего сделать!
– Да, но не забывай об алхимии страха! – возражает Марна. – Наверное, Рон Джеймс ощущает, как замедлилось время. Но рефлексы его тоже замедлились. Ему кажется, что ноги налились вязким клеем, ступни парализованы, все тело обмякло, не слушается отчаянной команды бежать!
– Но в нем просыпается что-то, превозмогающее роковую медлительность! – подхватывает Карлайл.
– Именно! Нечто ему изначально не принадлежащее, встроенное в него! Его ноги и руки переделаны и присоединены к телу чудом современной науки! И зрение, и слух – тоже волшебные усовершенствования, предназначенные повысить его шансы в состязании. А дополнительная сила воли помогает ему мобилизовать все наличные ресурсы!
– Да, Рон Джеймс достиг второго барьера! Бык трясет головой, ищет, на кого бы напасть. Если бы он мог удивляться и размышлять, теперь спрашивал бы себя: огромная скорость, неистовый порыв, безошибочно выбранное направление атаки – как же все это оказалось напрасным? Он фыркает, бьет копытом, ищет, кого бы прикончить. Но Рон в безопасности за крепким барьером. Настало время покинуть солнечную Испанию и отправиться навстречу новому единоборству!
– У Рона получилось! – восклицает Карлайл.
– Как же ему повезло! А еще больше повезло его брату Тимми.
– Я слышал, наш единоборец подвергает себя жуткой опасности ради того, чтобы платить за лечение брата, – замечает Ред.
– Какая трогательная история! – поддакивает Марта.
Трогательная история началась, когда Рону приказали наведаться к нью-йоркским врачам Барнуму и Ризу, которым корпорация ГИК поручила следить за здоровьем единоборца.
Клиника оказалась роскошной, ультрасовременной. В приемном покое – динамическая скульптура, лаковый паркет, секретарь.
Доктора Джошуа Риз и Чарльз Барнум – симпатичные, умные, высокие, слегка за тридцать. Риз слегка полноват. Оба само внимание и предупредительность.
– Мистер Джеймс, мы трансплантируем вам память, – объявляет доктор Риз.
– Зачем? У меня все в порядке с памятью.
– Я и не говорил, что не в порядке. Но мы дадим вам кое-что новое.
– Меня вполне устраивает старое.
Барнум качает головой:
– Мистер Джеймс, ваша память не устраивает корпорацию. Она полагает, что аудитория питает к вам слишком мало симпатии.
– И что же мне даст ложная память?
– Возможность думать о ком-то, кроме себя.
– Я не уверен, что хочу этого.
– Мистер Джеймс, пожалуйста, не спорьте с нами. Имплантаты памяти – обычная корпоративная практика. Либо вы соглашаетесь, либо отправляетесь в путешествие.
– Путешествие? Куда?
– Навоз-Таун, Оклахома. Или откуда вы там?
Доктора встают. Консультация окончена.
Джеймс думает, что уйти из шоу-бизнеса немыслимо, это равноценно самоубийству. Джеймс готов на что угодно, лишь бы не возвращаться в дыру, из которой когда-то выбрался.
– Не уточните, какую память хотите мне вставить?
– Как только операция закончится, вы узнаете первым.
Операционная у них была тут же, при кабинете. Отличная, с кучей оборудования, мигающими огоньками, проводами и шприцами из нержавеющей стали. Рона погрузили в глубокий сон.
Когда Рон очнулся после операции, прежде всего подумал о Тимми. Как там мальчишка? В каком состоянии? Не плохо ли ему?
Рон так и не взял в толк, что память о младшем брате, болезненном и слабом, – имплантат, подделка. Пусть говорят хоть сто раз, что младшего брата у него нет и быть не может. Рон даже способен согласиться, но вряд ли поверит. Ведь он вырос вместе с Тимми, помнит его и свое детство. Так кому же верить? Себе или чужим?
Он взял такси. Очень захотелось повидаться с братом. Ведь Рон много лет назад пообещал маме и папе, что не оставит малыша, постарается ради него.
«Бет Сион» – большая частная больница в Нью-Йорке.
Верхний Ист-Сайд. Для Тимми – только самое лучшее. Парня поселили в отдельной палате наверху. Из больших окон открывается потрясающий вид на Манхэттен. Цена тоже потрясающая. Но для Тимми – только луч шее. Ведь Рон обещал маме.
Тимми полулежал, опершись на подушки, голова перебинтована, глаза закрыты. Спал. Нанятая Роном медсестра Сэнди сидела на стуле в углу, делала заметки.
– Привет! – сказал Джеймс. – Как малыш?
– Утром чувствовал себя неплохо. И это замечательно, ведь с операции прошло так мало времени. Он спрашивал о тебе.
Разговаривали вполголоса, но Тимми все равно проснулся. Открыл глаза и выговорил:
– Привет, братик!
– И тебе привет!
Рон подошел, взял тонкую руку Тимми в ладони:
– Как тебя лечат? Нормально?
– Отлично! Просто я такой слабый…
– Ну, этого и следовало ожидать. Сэнди говорит, ты поправляешься.
– Рад слышать. Рон, это стоит, наверное, целое состояние.
– Деньги для того и существуют, чтобы их тратить.
– Тебе нельзя много разговаривать, – вмешалась сиделка. – Нужно отдыхать, набираться сил.
– Ну что ж, не буду утомлять его, – отозвался Джеймс. – Мне пора в студию. Держись, парень!
Медсестра проводила Рона до дверей. Да, Сэнди такая красивая: волосы цвета белого золота, приятный овал лица. И фигура отличная. Джеймс знал, что эта девушка его боготворит. Небольшое усилие над собой – и он сможет откликнуться на ее чувства. Полюбит. А потом они поженятся, переберутся в местечко поспокойнее, вроде Ирландии. Конечно, придется бросить состязания, но и черт с ними! Оно того стоит, если поможет Тимми. В Ирландии хорошо. Пабы, коровы, лепреконы…