Из стены обреченно вздохнули.
— Потому что я пытаюсь помочь.
В комнате вдруг запахло чем-то гнилым, как будто я оказался в старом сыром подвале.
Ча-а-авк.
Что-то остановилось прямо у моей комнаты. Раздался влажный звук, как будто оно всасывало слюну. Я почувствовал, как в животе у меня что-то резко сжалось, а голову сдавили ледяные тиски. Сейчас заскрипит и приоткроется дверь, и…
Я сбросил одеяло. Не думай — действуй! Ноги были ватными, но я в один прыжок оказался у входа. Дверь едва виднелась в слабом свете уличных фонарей из окна. Я вскинул меч — раз, два, три — и нацарапал на ней кривой щит.
По ту сторону что-то замерло на полувсхлипе. И вдруг исчезло. Не затихло, а именно пропало — больше не было ни звуков, ни гнилой вони. Задержав дыхание, я осторожно приоткрыл дверь комнаты и выглянул в коридор. Ничего.
Я захлопнул дверь и привалился к ней спиной, вдруг ощутив жуткую усталость. Меч почему-то дергался — я сообразил, что это трясутся мои руки.
— Сработало! — дрожащим голосом выдавил я. — Эй! Спасибо…
Из стены никто не отозвался.
Глава 5. «Лавка страха»
К тому времени, как проснулись мама с Агатой, я успел облазить весь дом. Ни на одном из двух этажей не было никаких следов. Ни единого доказательства, что здесь побывало что-то склизкое, огромное и жуткое.
Шепот в моей комнате тоже больше не появлялся. Я даже простучал стенку в коридоре — судя по звуку, за ней не было никакого спрятанного помещения. Маленький чулан в конце коридора оказался набит всяким хламом. Я разглядел несколько стоящих друг на друге чемоданов, сломанный трехколесный велосипед, голову от старинной куклы — жуть какая — и ворох старой одежды. Обои покрывала паутина. Я сморщил нос и закрыл дверь в чулан.
На самом деле я не был уверен, что шепот шел именно из стены. Он до странного походил на тот самый голос, который звал меня по имени там, у леса, возле упавшего дорожного указателя. Что об этом думать, я не знал. Одно дело, когда магия — где ей полагается быть, в комиксе, и совсем другое, когда она вдруг прорывается в самый обычный мир.
— Вы ничего странного ночью не слышали? — я постарался, чтобы мой голос звучал как ни в чем не бывало.
В кухонные окна лился утренний свет. Мы доедали остатки пирога с чаем и грелись в солнечных пятнах. Мама обещала привезти еду вечером — она уезжала уладить какие-то «бюрократические проблемы», что бы это ни значило.
— Слышали, — Агата перестала выбивать ритм на поверхности стола и серьезно посмотрела на меня.
Я замер с надкушенным пирогом.
— И видели, — кивнула сестра. — И сейчас слышим и видим. Уже двенадцать лет, четыре месяца и, дай-ка сосчитаю, сколько с твоего дня рождения…
— Дура. — Я кинул в нее размокшим чайным пакетиком.
Агата увернулась, закинула в рот жвачку и зашагала к дверям.
— Хочу посмотреть «Лавку», — бросила она на ходу, надувая и лопая розовый пузырь.
Я быстро доел пирог.
— Мам, а ты?
— Угу, — рассеянно согласилась мама, судорожно оглядывая кухню.
Со вздохом я сунул ей в руки сумку, преспокойно лежавшую на стуле, где мама сама ее и оставила.
— Ох, спасибо! — Она торопливо чмокнула меня в лоб и пригладила волосы. — И что бы я без тебя делала!
Я взъерошил волосы.
— Ничего странного не слышала?
— А что, должна была? Вечером расскажешь, я ужасно опаздываю. — Мама заспешила из кухни, роясь в сумке.
Спустя час поисков я пришел к одному-единственному выводу — в доме живет чудовище. Не классный монстр из «Монстрыцарей», а жуткое, опасное и самое что ни на есть настоящее чудовище. Я ничего о нем не знал и понятия не имел, как раздобыть информацию. Стоп. Или имел? Я побежал на улицу.
При солнечном свете дом выглядел так же мрачно, как и ночью. Красно-черная громадина заслоняла собой полнеба. Каменная чешуя местами крошилась, а одну из стен захватил дикий виноград. Но витрины «Лавки страха» блестели чистотой.
— Ну ладно, — выдохнул я и толкнул красную дверь. — Просто магазин, подумаешь.
Как должно быть в магазине ужастиков? Пусто. Темно, как в подземелье гоблинов или гробу вампира. Сыро так, что от стен отваливается штукатурка. От холода сводит зубы и болят пальцы. Звуков нет вообще, как будто ты нырнул глубоко под воду. И главное, запах — такой особый запах, как бывает в подвале, от которого кружится голова и тошнит. Приторный запах гнили.
В «Лавке страха» оказалось как угодно, но не так. В воздухе гудели голоса многочисленных покупателей. Его пронизывали солнечные лучи, пробравшиеся сквозь витрины с большими буквами «АХАРТС АКВАЛ». В них едва заметно золотилась пыль. Деревянный пол мирно поскрипывал под кроссовками.
Я шагнул вперед. Книги толпились плотными рядами, создавая целый лабиринт из стеллажей. В глянцевых и матовых обложках, с потрепанными корешками, тонкие, как журналы, толстые, как энциклопедии, — передо мной простирались и вели вглубь целые улочки со стенами из книг. Я задрал голову — полки уходили вверх, к самому потолку — и тут же наткнулся на чью-то спину. Человек сидел на полу, скрестив ноги и уткнувшись в раскрытую книгу.
— Ой! — Я попятился. — Извините!
Человек никак не отреагировал.
— Вряд ли он заметил, — раздалось у меня за спиной.
Я резко обернулся, готовый к чему угодно. Но вместо мумии или оборотня передо мной стоял смуглый парень с шапкой кудрявых волос. Из-за огромного роста я принял его за взрослого, но потом присмотрелся и понял, что он, наверное, ровесник Агаты.
— Я Оскар. — Парень улыбнулся какой-то застенчивой улыбкой. — С ударением на «о».
Я открыл рот, чтобы представиться и спросить, зачем он говорит про ударение, но Оскар меня опередил.
— Многие путают.
Я покосился — человек на полу все так же читал, поглощенный книгой.
— Ему не до тебя, — пожал плечами Оскар. — Он же из ходиков.
Ходиков? Это еще что такое? Спросить я не успел.
— Гремлин, — из-за стеллажа выглянула Агата и ухмыльнулась мне, — поверить не могу, что ты все-таки решился.
— Так это твой брат? — Оскар прямо-таки засиял, глядя на нее.
С ума сойти, они уже познакомились.
— Поверить не могу, что кто-то провел в твоем обществе больше пяти минут и не сбежал, — огрызнулся я и повернулся к Оскару. — Я Вася.
Он протянул мне руку, и я удивленно ее пожал. Впервые здороваюсь за руку со старшеклассником.
— Сбежать не выйдет, я же на работе, — Оскар кивнул в сторону кассы, охнул и тут же заспешил туда — его дожидалась недовольная очередь.
По дороге он обернулся к Агате, покраснев:
— В смысле, я бы и так не стал.
Я снисходительно хмыкнул. Это пока.
У прилавка толпилась очередь еще больше, чем в кассу. Я протиснулся к ее началу. Там, зажатый между шкафами, стоял автомат. Похожий на те, что ставят в магазинах и кинотеатрах, только куда более старый на вид. Опускаешь монетку и вытаскиваешь жвачку или маленькую игрушку. Я подошел поближе — этот автомат был наполнен разноцветными шариками. Таких я никогда не видел.
К автомату подошла крупная женщина со светловолосым мальчиком лет четырех, сжимающим в руке игрушечного робота. Мальчик пихнул робота под мышку, высунув язык от сосредоточенности, опустил монетку в серебряную прорезь, с трудом повернул ручку. Внутри машины защелкало, заскрежетало, и из окошечка в подставленную ладошку выскочил шарик розового цвета.
— Это мячики или конфеты? — Я пошарил руками по карманам джинсов.
Мальчик протянул шарик своей маме — и она покрутила верхнюю и нижнюю половинки в разные стороны. Шарик раскрылся.
— Это твой страх, — зазвучал голос Оскара над ухом. — В «Лавке» нельзя купить книгу просто так. Только через этот автомат.
По коже побежали мурашки. Женщина вытащила из шарика свернутую в спираль бумажку и показала Оскару.
— А — семьдесят пять, — кивнул он, постучал по клавишам компьютера и уставился в экран. — Первый стеллаж справа от вас, на третьей полке снизу.
Мама с мальчиком пошли искать книгу, а Оскар принялся пробивать покупки одному за другим в очереди.
— В каждом шарике из автомата — код книги, — попутно сообщил он мне. — В той, что выпадет, будет то, чего ты боишься больше всего. Эту-то книгу тебе и нужно прочитать.
Я подозрительно сощурился на автомат. К нему подошел парень в кожаной косухе с металлическими шипами.
— Но как такое может быть? — недоверчиво протянул я. — Откуда автомату знать, кто чего испугается и что кому нужно? Ведь выпадает случайно!
Парень крутанул ручку и поймал шарик темно-зеленого цвета.
— За всю историю «Лавки» автомат ни разу не ошибся, — Оскар явно был в восторге от этого.
Я оглянулся на сестру — она поймала мой взгляд и ухмыльнулась, лопнув пузырь.
— Раньше ходили слухи, что тут не обошлось без черной магии. — Оскар помахал в воздухе книгой очередного покупателя. — Глупости, конечно, но…
— Чувак, я ехал сюда за десять тыщ кэ-мэ, — встрял парень в косухе, протягивая Оскару бумажку из шарика. — Через три часа поезд, пошевелись, а?
Оскар что-то смущенно пробормотал, проверил код и отправил парня куда-то в глубь магазина. Потом отпустил последнего в очереди покупателя и оперся локтями на прилавок.
— Каждая из этих книг — особенная. Откроешь ее — и твоя жизнь изменится. Хочешь попробовать?
Я увидел, что он кивает на автомат, и понял, что до сих пор держу руки в карманах. Торопливо вытащил их.
— Мелочи нет.
Оскар открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут вернулись мама с мальчиком. Оскар пробил им большую потрепанную книгу. Пока женщина расплачивалась, мальчик встал на цыпочки, стянул книгу с прилавка и с любопытством принялся листать страницы.
— Ай! — Книга и робот грохнулись на пол, а мальчик захныкал, растирая ладошку.
— Петя! Ну что это такое, на секунду отвернуться нельзя! — Мама посмотрела на его руки. — Ну все, все, ничего нет, все хорошо. На, держи своего робота, идем домой.