Она убрала книгу в пакет, кивнула Оскару и повела мальчика к выходу.
— Наверное, наткнулся на какую-нибудь жуткую картинку, — хмыкнула Агата.
Я отошел подальше от автомата.
— Как вообще можно добровольно… пугаться?! Кто в своем уме захочет…
Я поймал на себе осуждающие взгляды и осекся, чувствуя, как горят уши. Агата гадко захихикала. Даже Оскар смотрел на меня с недоумением, хоть и постарался сочувственно улыбнуться.
— Пойду осмотрюсь, — буркнул я, отступая за стеллажи.
Я прошел мимо того типа, на которого чуть не наступил перед этим. Он так и не отрывался от своей книги. Оскар еще назвал его каким-то смешным словом… ходик! Что это значило, я не понял, но, пока протискивался между покупателями, встретил еще нескольких странных людей. Две девушки лихорадочно набирали стопки книг, отталкивая друг друга. А один бородатый дядька ворвался в магазин, чуть не сбив с ног выходившую парочку, и промчался к автомату.
Я проходил мимо шкафов, набитых книгами, а они все не заканчивались. Было такое ощущение, что «Лавка» намного больше, чем кажется снаружи. Хотя такого, конечно, быть не могло. Я тут же вспомнил о ночных чавкающих шагах, о шепоте из стены — похоже, представления о том, что возможно, а что нет, придется пересмотреть.
Я прошел мимо кабинета с табличкой «Управляющий», подергал ручку — заперто. Видимо, совсем скоро тут будет работать мама. Проход между стеллажами повернул один раз, другой, сделал зигзаг, и я забрел в самую глубину «Лавки». Здесь никого не было. Книги на полках казались старыми, и пахло чем-то сухим и загадочным, неизведанным и древним. Наверное, именно так и должны пахнуть страшные книги.
— Есть тут что-нибудь полезное… — Я уставился на корешки книг, не решаясь прикоснуться к ним.
На одном из корешков чернела лапа с длинными когтями. Рядом стоял томик, заляпанный странными пятнами, и с него на меня таращилось щупальце с глазами. Я сглотнул и пошел вдоль рядов. Кладбищенские кресты, непонятные символы, вампирские зубы с капающей кровью… На некоторых были изображены самые обычные предметы: летящий воздушный шарик, пара черных пуговиц. Но почему-то мороз от них пробирал, как от когтей или клыков.
— Не думай, действуй, — пробормотал я себе, зажмурился и протянул руку.
Пальцы нащупали что-то тоненькое и шероховатое. Я потянул находку на себя, осторожно открыл глаза. Я вытащил не книжку, а одинокую страницу с порванным краем, непонятно как затесавшуюся в ряд. Кто-то явно вырвал ее из книги, причем очень странной — на странице не было ни текста, ни рисунков. На ней вообще ничего не было — она была целиком черной.
— Эй, гремлин, ты там в обморок от ужаса еще не грохнулся? — ко мне приближался Агатин голос. — Оскар знает, где тут заказать пиццу.
Вот черт! Агата же выставит все так, как будто это я испортил книгу! Как назло, она окажется жутко древней, и неприятностей не оберешься! Я торопливо сложил страницу и сунул ее в задний карман джинсов. В следующую секунду из-за угла выглянула сестра.
— Тебе с колбасой или морепродуктами?
— Ты прекрасно знаешь, обычную с сыром, — выдохнул я. Не заметила.
Агата ухмыльнулась и зашагала обратно.
— Значит, с кальмаром и ананасами сверху!
Я дернулся за ней, чтобы успеть заказать нормальную пиццу, как вдруг…
— Ва-ся… — раздался легкий, едва слышный шепот.
Он доносился откуда-то сверху.
Глава 6. Всех съедят
Я пробежал мимо толп покупателей, мимо Оскара с Агатой, возившихся возле странного автомата, угадывающего страхи, выскочил из «Лавки» и понесся в дом. В холле и гостиной шепот прекратился, но стоило мне начать подниматься по лестнице, как он снова появился — как будто подул ветер.
— Вася… — отчетливо раздалось на площадке. Я уже было завернул в свою комнату, но вдруг понял, что источник звука где-то подальше. Приникнув ухом к стене, я пошел по коридору, пока не уперся в чулан.
— Эй? — Я открыл дверь и шагнул внутрь.
Света из коридора едва хватало, и я чуть не упал, споткнувшись о хлам, сваленный на полу.
— Ты справился ночью. Молодец.
Здесь шепот звучал громче, чем у меня в комнате.
— Оно больше не вернется?
Звук шел от дальней стены, и я стал пробираться к ней, перешагивая через вещи.
— Если бы все было так просто, — печально прозвучало в ответ. — Уловка со щитом работает только одну ночь.
У меня в животе резко похолодело.
— Как это? — беспомощно пробормотал я. — А если я нарисую его снова? Хоть на всех дверях в доме!
— Монстра это не остановит.
По шепоту невозможно было понять, кто говорит: мужчина, женщина или ребенок. Словно он не был ни тем, ни другим, ни третьим — или был одновременно всеми.
— Кто ты? — Я приложил руки к стене. Она оказалась такой холодной, что заболели пальцы. — И где ты находишься?
— Друг. Меня заперли здесь из-за монстра. В этом доме опасно оставаться.
Я рванул к выходу.
— Куда ты?
— Я приведу сестру! И еще одного парня — в общем, остальные должны узнать! Вечером приедет мама, и мы…
— Они решат, что ты сошел с ума, — оборвали меня. — Никто из них меня не услышит — только у тебя это получилось.
Я сам не заметил, как рот разъехался в гордой улыбке.
— Только я тебя слышу? Вот здорово…
— Да, это очень необычно.
Я вернулся к стене, перебирая в голове все, что помнил из фильмов и комиксов.
— Потому что я ребенок?
— Возможно. Или ты просто особенный. И лучше, если это останется нашей тайной.
— Ладно. — Моя улыбка стала шире, но тут же исчезла. — Но что же делать?!
За стеной долго молчали. Наконец раздался тяжелый вздох.
— Не расставайся со своим мечом. Вдруг мне удастся помочь…
Я прикусил губу, лихорадочно обдумывая положение.
— Я расскажу о чудовище маме. Она должна поверить! Мы уедем отсюда, а тебя заберем с собой!
— Детей никогда не слушают. И потому, — послышалась горькая усмешка, — вас всех съедят.
Больше я не услышал ни звука. Я несколько раз бегал в чулан, звал невидимого друга из своей комнаты и один раз в коридоре даже чуть не спалился перед Агатой.
В конце концов я выдохся и ушел на улицу. Дерево рядом с домом очень удобно раздваивалось. Я вскарабкался на него, устроился между толстыми ветвями и принялся листать комикс.
Кора была теплой и шершавой на ощупь, пахло яблоками и ужином, готовящимся по соседству, в траве стрекотали кузнечики. Почти что идеальный летний вечер.
— Может быть, он появляется только в определенное время днем и ночью, — сказал я сам себе. — Нужно будет спросить.
И кто он такой все-таки. Слово «друг» не очень-то много говорит о нем. Может, это дух или привидение? Я еще не придумал, как спросить об этом так, чтобы не звучало грубо. Все-таки он спас нас прошлой ночью и пытается помочь сейчас. А судя по фильмам, призраки бывают очень обидчивыми.
Часов в шесть вечера из дверей «Лавки» появился Оскар с огромным, под стать его росту, велосипедом, запер магазин на ключ, а потом остановился под моим деревом.
— Что читаешь?
Я свесился с ветки, показывая ему комикс.
— Только это не ужастик, но…
— О, новые «Монстрыцари»! — перебил меня Оскар. — Я уже прочитал.
От удивления я чуть не выронил комикс.
— Мой любимый момент — в начале, где они сражаются со слепым людоедом, — с увлечением продолжил он. — Заходят в лабиринт, и он напускает галлюциногенный туман…
— Ага, а потом Дрейкон — хдыщ мечом, — я подскочил на ветке. — Только этого людоеда и видели!
— А вообще я больше всего люблю самый первый выпуск. Там еще их девиз в стихах, как его…
Я не успел перевести тему, Оскар уже щелкнул пальцами и продекламировал:
— «Только мы решать вольны, сколько в нас света, сколько тьмы. Верить в страх или в мечты. Страха много — действуй ты». Супер!
Пока Оскар говорил, у меня в голове звучал бабушкин голос. Где-то глубоко внутри стало так больно, что я прикусил губу.
— А еще… — Оскар поперхнулся на полуслове.
На мою удачу, на крыльце появилась Агата.
— Я буду репетировать! — крикнула мне сестра. — Не вздумай мешать.
— Так установка же еще не приехала? — непонимающе нахмурился я.
Сестра помрачнела, крутя барабанными палочками.
— Ничего. Я найду, на чем постучать.
Она махнула Оскару и ушла в дом. Оскар качнул рукой в ответ, чуть не уронив себе на ногу велосипед, и обернулся ко мне с глупой улыбкой.
— Твоя сестра тоже любит комиксы?
Я фыркнул.
— Размечтался! Она вовсе не такая крутая.
— Ага, — неопределенно протянул Оскар все с той же дурацкой улыбкой. — Ну ладно, мне пора. До завтра!
Уже через минуту он скрылся за углом. Из дома донеслись глухие ритмичные удары — Агата явно нашла, на чем тренироваться.
— Надо было брать наушники, — простонал я, пытаясь одновременно затыкать уши, держать комикс и не свалиться с дерева.
Глава 7. Детей никто не слушает
Мама вернулась только через два часа. За это время к «Лавке» несколько раз приходили люди, тянули ручку запертой двери — но вместо того, чтобы развернуться и пойти домой, начинали творить что-то странное. Они скреблись в дверь, стучали, заглядывали в окна, просили их впустить, висели на ручке. Двум из них я крикнул, что «Лавка» работает до шести и откроется завтра — хоть это и было написано на двери у них перед носом, — но они даже не обратили на меня внимания, поскреблись еще и в конце концов ушли.
Всех переплюнула тетка с высокой прической и большущей сумкой. Она долго колотилась в дверь, а потом вдруг вытащила из прически шпильку и принялась ковыряться в замке. Я замер на дереве, не зная, что предпринять. У нее ничего не получалось, шпилька все время падала, а тетка ругалась. Я набрал в грудь воздуха, еще не зная, что скажу, и вдруг поперхнулся и закашлялся. Тетка испуганно подхватила свою сумку и унеслась, на ходу втыкая шпильку обратно в волосы.