По дорожке они пробрались к черному ходу особняка. Кинта уверенно распахнула дверь и вошла на кухню. От печи божественно пахло, и, несмотря на плотный ужин и долгую пробежку, Кинта едва удержалась, чтобы не схватить глазированный кекс с ближайшего подноса. Кинта и Твен пробежали через кухню так, что никто не заворчал на них и даже по-настоящему не заметил. Годами выживая в чужих домах, Кинта усвоила, что, если слуги заняты, а самому напустить на себя деловитый вид, тебя не тронут.
Кинта и Твен беспрепятственно проскользнули на черную лестницу и быстро поднялись на несколько пролетов. В фойе третьего этажа Кинта остановилась и открыла дверь.
– Ты уже бывала здесь? – спросил Твен.
Вереница воспоминаний промелькнула в сознании Кинты, но она покачала головой, не желая, чтобы несчетные месяцы голода и холода отпечатались в памяти. Вслух Кинта сказала лишь так:
– Через несколько месяцев после гибели матери я прожила здесь зиму. Весь дом обследовала. А теперь тс-с-с!
Мимо черной лестницы шли две служанки, и Кинта, выглядывавшая за дверь, отступила в фойе. Пока служанки двигались по коридору, Кинта прижимала палец к губам, а когда они исчезли из виду, повернулась к Твену.
– Чердак в конце коридора. Вот попадем туда, и можно будет болтать сколько душе угодно. – Кинта скользнула за дверь. Буквально за мгновение она пробежала половину коридора, едва глядя на открытые двери гостевых спален. За спиной у нее застучали шаги Твена – Кинта была готова на него цыкнуть, только они уже стояли у двери чердака. Получилось очень вовремя, ведь служанки, которых уже видели Кинта и Твен, громко сплетничая, выходили из комнаты для гостей со стопками постельного белья в руках.
– Сюда! – сказала Кинта, нажимая на панель на стене. Дверь распахнулась, и они с Твеном вошли.
– Ты потрясающая, – шепнул Твен, когда, закрыв дверь, стал подниматься за Кинтой по ступенькам. Они оказались во мраке, но Твен вытащил звездный свет, кольцо которого в темноте превратилось в серебристый шар. Против воли на лице Кинты появилась глупая влюбленная улыбка. Она чувствовала себя потрясающей, но ей об этом никогда не говорили, особенно парни вроде Твена.
Глава 11Твен
Твен никак не мог привыкнуть к компании. После долгих месяцев одиночества находиться рядом с другим человеком, особенно с таким, как Кинта, часы напролет казалось невероятным. Впрочем, уйти ему не хотелось. Нет, даже за все деньги Северона. Он будет здесь, с Кинтой, столько, сколько понадобится, чтобы узнать, действительно ли ее книга научит плести кружево из звездного света.
Футляр со скрипкой бил по ногам, пока они поднимались по ступенькам чердака. Твен до конца не понимал, зачем взял с собой скрипку, но Кинта сказала, что обожает скрипичную музыку, и ему не терпелось попробовать наиграть мелодию звездного света. А еще Твену становилось не по себе при мысли, что до его скрипки доберутся Анри и Гюстав.
– Да тут мебельное кладбище, мать его! – воскликнул Твен, негромко присвистнув.
Он водил кольцом звездного света из стороны в сторону, освещая дикий пейзаж из сломанных столов, древних шкафов, пыльной одежды, старых игрушек и множества других вещей с жилых этажей дома. Пейзаж этот немного напоминал бардак в лавке «Вермиллион», но там горы хлама создавали чувство предвкушения. Они воспринимались как загадка, которую нужно разгадать. А здесь, на чердаке миссис Дэвенпорт, витало лишь чувство заброшенности. Эти вещи сочли ненужными, убрали с глаз долой, забыли про них. Вдова бросила их, так же как бросила Твена и Занда. Какую часть хлама она могла бы отдать братьям в пользование или на продажу? Как изменилась бы жизнь парней благодаря минимальной финансовой поддержке или ненужным ей вещам?
Твен задвигáл эти мысли подальше, пока Кинта пробиралась по лабиринту чердака увереннее, чем дебютантка из Вердигри по бальному залу. Подумав о бальном зале, Твен вспомнил приглашение на Бал Ученых, зажатое в ладони Анри. На бал Твен так и так не собирался – он не желал иметь ничего общего ни с балом, ни с учеными, о чем постоянно и недвусмысленно говорил родителям, – но это не значило, что Анри и Гюстав должны…
– Ты идешь? – В голосе Кинты слышалось нетерпение. – Ты что там застрял?
Твен поспешил ее догнать, игнорируя вопрос, потому что сейчас не хотел углубляться в свои непростые отношения с миссис Дэвенпорт.
– А ты тут, на чердаке, неплохо ориентируешься.
– Я королева империи хлама! Давай посмотрим, на месте ли мое сокровище. – Кинта плюхнулась на желтый велюровый диван, который стоял у круглого витражного окна. Слабый свет уличных фонарей сочился в окно, и на полу отражались узоры витража – сияющие цветы и павлины. Одна ножка дивана сломалась и опасно накренилась. Когда Кинта засунула руки меж подушек, поднялось облачко пыли.
– Ага! – торжествующе воскликнула Кинта, вытащив огарок свечи и коробок спичек. – Я надеялась, что они не пропали.
Кинта чиркнула спичкой, и вместе со звездным светом Твена угол чердака стал освещать шар золотого сияния. Кинта поставила свечу в плошку на приставном столике и выжидающе взглянула на Твена. В свете свечи она была прекрасна. У Твена аж сердце заныло от желания. Кинту с ее резкими чертами лица очень хотелось поцеловать, но ведь она заслуживала куда большего, чем интрижка, как с девицами из таверны. А Твен не знал, сможет ли дать ей больше.
Хотя она ничего и не просила.
– Ты готов? – Кинта протянула Твену книгу, возвращая его мысли к насущным проблемам.
Вопросов у Твена было хоть отбавляй. Не найдут ли их тут, на чердаке? Почему Кинта так уверенно держится на пыльном сломанном диване? Вдруг они разбудят непонятную огромную силу, которую не смогут остановить, вроде книжной лавины в лавке «Вермиллион»?
Ни один из вопросов Твен не задал. Положив футляр со скрипкой на столик рядом со свечой, он подсел к Кинте. Диван накренился, Кинта едва не съехала к нему на колени, но Твен даже не заметил этого. Девушка нетерпеливо придвинула столик к дивану и положила книгу так, чтобы они оба могли ее читать.
– Ты готов?
– Готов.
Резко вдохнув, Кинта открыла книгу – под синей обложкой обнаружились кремовые страницы с крупными пятнами от воды.
Ничего не случилось.
– Ха! – Кинта сердито смотрела на книгу. – Я надеялась на что-то более эффектное, поэтому до сих пор не открывала ее. – Девушка перевернула книгу, встряхивая страницы, словно так могла проявиться магия.
Твен кивнул, стараясь сдержать улыбку:
– Я ждал, что хоть маленький дракон прилетит, когда ты книгу раскроешь, ну или волшебный корабль проплывет. Или целый выводок русалок нас поприветствует.
Кинта недоверчиво фыркнула:
– Ты теперь клоун, да? В этом дело? Не думал в цирковую труппу вступить?
– Да я дразнюсь, Тебя-Не-Касается. Ты же чуть не плакала.
– Плакать я точно не собиралась.
– Ну тогда признаюсь, что ждал чего-то странного и прекрасного, но, похоже, тут чернила и бумага, пыль и истории. Может, прочтем их?
– Восхитительная логика, – пробормотала Кинта, но уголки ее глаз дрогнули в улыбке. – Я начну. «Глава первая. Что понадобится для плетения кружева из звездного света. Во-первых, нужен постоянный доступ к звездному свету…» Ну конечно, звездный свет нам понадобится, только что нам с ним делать? – Девушка нетерпеливо пролистала первую главу.
– Там сказано, где брать звездный свет? – Твен изменил позу, чтобы читать через Кинтино плечо.
– Нет… подразумевается, что запас уже есть. – Кинта пролистала еще несколько глав. – Здесь введение об истории ткачества, глава о преимуществах ручного ткачества над ткацкими станками…
– Эти части ты читать не собираешься? – Твен терпением не отличался, но считал, что, когда имеешь дело с магическими субстанциями, которым и существовать не дόлжно, лучше к этому подготовиться.
– Потом. Сегодня я хочу узнать лишь, как превратить это, – Кинта показала на нить звездного света вокруг руки Твена, – в инструмент для занятий магией.
На улице полил дождь, в окно негромко застучали капли. Кинта склонилась над книгой, Твен сделал то же самое. Вместе они прочитали:
«Плетение кружева из звездного света издревле было заветной целью многих мечтателей. Но, видите ли, сам процесс куда сложнее, чем может показаться. “Так зачем плести кружево? – можете спросить вы. – Какую выгоду…”»
– И далее в том же духе, да? – спросил Твен, отрывая взгляд от страницы.
Так оно и было. Книга, написанная кем-то очень славным и словоохотливым, к делу переходить не собиралась. Кинта пролистывала разделы с заголовками вроде «История кружева и его магических аналогов», «Узелки на память», «Дамы и кружево – мысли вслух». Остановилась Кинта ближе к концу книги на схеме, озаглавленной «Счастливое начало: кружево для исцеления».
– Похоже на рыбацкую сеть, – отметил Твен, ведя пальцем по строчкам. – Не хочешь начать отсюда?
Глянув на покрытые царапинами и ссадинами ладони Твена, Кинта потянулась к ленте звездного света. Сейчас она струилась, словно песок или морская вода, а в книжной комнате лавки была веревкой. Как же она превратится в кружево?
– Давай попробуем исцелить тебе руки, – предложила Кинта, вглядываясь в картинку. Она начала разделять звездный свет на тонкие нити. – Здесь сказано: «Этот узор – основа для всего будущего кружевоплетения, особенно для исцеляющего. Начинать работу – счастье: она успокоит мечтателя, придаст его надеждам конкретные очертания».
Кинта читала, а ее пальцы перебирали нити звездного света, разделяли их, скручивали, создавая непостижимую Твену текстильную магию.
Вперед, назад, вверх, вниз, перегиб, скрутка, продевание – нити звездного света мелькали в Кинтиных руках. Она будто бы знала, что делать, и не останавливаясь сплетала звездный свет, а потом – раз! – и остановилась. Все это время брови девушки были сосредоточенно насуплены, а неутомимые пальцы превращали тайну в магию.
– Откуда ты знаешь, как плести? – спросил Твен изумленным шепотом.