– Отличная идея! – с улыбкой похвалила Кинта. Мысль была настолько прекрасна, что она могла бы расцеловать за нее Твена. Но, разумеется, это шло вразрез с правилами.
Этого парня она больше целовать не станет.
К сожалению.
Они медленно направились к Лазури, прошли мимо лавки «Вермиллион» – по-прежнему закрытой и с опущенными ставнями – и наконец оказались перед Северонским музеем искусств. Его синяя крыша, выложенная глазурованной керамической черепицей, блестела как горсть сапфиров. Музей открылся перед самым их приходом и был почти пуст.
– Два билета. – Твен поставил футляр со скрипкой на прилавок и вытащил несколько монет. Тощая белая женщина с пучком седых волос на макушке оглядела его с ног до головы.
– В музее дресс-код, – сказала она, показывая на объявление у себя над головой. «Леди должны быть в шляпах; джентльмены – в шляпах и пиджаках».
– Ну тогда никаких проблем, – быстро проговорила Кинта, двигая монеты Твена через прилавок.
Твен схватил футляр со скрипкой и улыбнулся женщине:
– Уверяю вас, я не джентльмен, она не леди, так что эти правила нас не касаются.
Прежде чем женщина смогла их остановить, Твен и Кинта бросились вверх по мраморной лестнице музея. Они бежали и смеялись, чем удивили богатых матрон, болтавших у статуи обнаженного мужчины. Матроны бросили на Твена и Кинту изумленные взгляды, но те бежали по лестнице как ни в чем не бывало.
– Сюда! – Твен взял Кинту за руку и повел ее по галереям, завешанным портретами богачей в пышных нарядах, вышедших из моды двести лет назад.
Остановились они в глубине музея – в галерее с окнами от пола до потолка, выходящими на море. На стенах висели картины, созданные будто не кистью художника, а полетом фантазии. Синий, зеленый, красный, желтый и оранжевый смешивались на полотнах в дикие узоры.
– Смотри! – Кинта показала на картину – морской пейзаж на заре. – Там звездный свет!
Девушка подошла к картине и наклонила голову так, что носом едва не задела полотно. Под слоями белого, синего, серого и нежно-розового мерцала серебряная нить, источавшая тепло. Твен остановился у картины и вгляделся в пейзаж.
– Красиво! – прошептал он.
Вместе они смотрели, как серебряная нить вибрирует под слоями краски, точно живая. Кинта едва удержалась, чтобы ее не коснуться.
Карточка на стене рядом с картиной гласила:
«Звездный свет на воде», Марали, 1646 г.
Замечание куратора: «Как известно, это последняя картина кисти Марали, основательницы Салона. По окончании работы над ней Салон распался, а секрет живописи с использованием звездного света был утерян. На все вопросы о том, почему она перестала писать картины с использованием звездного света, Марали отвечала, что цена слишком высока».
– О какой цене она говорит? – спросила Кинта. Марали была ее прапрапрапрабабушкой, и Кинте с детства внушали, что этим нужно гордиться. Но Элейна не объяснила дочери, почему Марали распустила Салон, а ни дневников, ни писем Марали, чтобы лучше понять ситуацию, не сохранилось.
– Понятия не имею. – Твен переводил взгляд с картины на карточку. Футляр со скрипкой он переложил из одной руки в другую. – Ты нормально себя чувствуешь после плетения кружева?
Кинта чувствовала себя куда лучше, чем нормально.
– Мне много лет так хорошо не было.
– Тогда, может, нет никакой цены? Ну или существенной нет? Может, Марали устала творить, используя звездные нити, а предлог с ценой выдумала?
– Может, и так. Но картина прекрасна.
Они долго наблюдали, как звездный свет мерцает и колышется под краской, а потом переключились на другие картины в зале. На каждой были волокна, пряди, россыпи звездного света, которыми выделяли части изображения. Кто-то из художников подчеркивал лица или тела, кто-то выкладывал из нитей луну, кто-то – пламя в пасти дракона. На миг Кинта задумалась: вдруг драконы так же реальны, как звездный свет, который нашли они с Твеном?
– Неужели мы забыли, как создавать такое? – спросила Кинта тихим от искреннего изумления голосом.
Положив футляр со скрипкой на скамью, Твен огляделся по сторонам. Удостоверившись, что в галерее, кроме них, никого нет – для большого города это было странновато, даже воскресным утром, – он вытащил кружевной платок из кармана:
– Мы не забыли.
Кинте до сих пор не верилось, что она создала из звездного света что-то столь прекрасное. Что она уподобилась Марали и другим художникам, которые прославили Северон. Ее мать очень гордилась бы ею.
Эта мысль едва не сбила Кинту с ног. Если бы мать только увидела, чтó ей удалось сделать!
«Ты рождена для великих дел».
Прежде чем воспоминания сразили Кинту наповал, за спиной у нее раздался голос:
– Святые небеса! Дети, что это у вас?
Кинта обернулась. У нее чуть челюсть не отвисла при виде особы, находившейся с ними в галерее.
Глава 13Твен
Твен никогда не видел касорину своими глазами. Разумеется, он видел ее изображение на монетах – как-никак в Эксе она была почти королевой, – ну и портреты касорины, обвешанной драгоценностями, висели в Североне везде, даже в этом музее, но встретить ее в реальной жизни было чем-то совершенно иным. Первой его мыслью, после того как, обернувшись, он перехватил взгляд касорины, устремленный на них с Кинтой, было то, что она куда старше женщины на портретах. Второй мыслью было то, что, продолжая таращиться, он заработает себе неприятности. Твен потупился, а Кинта присела в глубоком реверансе.
– Миледи, – пробормотала Кинта.
– Встань, дитя. – Кожа у касорины была темно-коричневая, в уголках глаз и на лбу – морщины. В серебристо-седых косах сверкали бриллианты, наряд состоял из роскошного пурпурного платья и шляпы с веером перьев гагарки.
Твен оглядел галерею. Неужели они были наедине с касориной? Словно прочитав его мысли, глава Экса улыбнулась:
– Я осматриваю галереи со звездным светом утром каждого воскресенья. Моя свита – у музея, но в такую рань здесь обычно никого нет.
– Мы можем уйти. – Кинта двинулась к двери.
– Останьтесь, – велела касорина. – Вы должны показать мне свою диковинку. – Касорина потянулась за кружевным платком, и Твен неохотно передал его ей. Едва передав, он остро ощутил отсутствие волшебного кружева.
Только платок лег на ладонь касорины, она резко вдохнула, потом медленно обвела пальцем кружевной узор.
– Платок восхитителен, – прошептала она. – Откуда он у вас?
Твен и Кинта переглянулись. Они должны сказать правду? Если скажут, что с ними случится? А если не скажут, касорина решит, что они украли кружево?
Молчание затянулось. Проницательный взгляд касорины метался от Твена к Кинте.
– У вас есть секрет, верно? – За напускной беззаботностью голоса касорины звенел металл. Этой женщине безнаказанно не соврешь.
Кинта кивнула Твену: им придется рискнуть и сказать касорине правду.
– Кружево сплела я, – призналась Кинта. – Вчера вечером.
– Но как? – Касорина продолжала водить пальцами по кружевному узору. – Ничего подобного ни у кого не получалось со времен моей прапрапрапрабабушки.
– Я нашел нить звездного света, – пояснил Твен. – В гнездах гагарки.
– А я нашла книгу, – поспешно добавила Кинта. – Пособие, научившее меня плести кружево. Я прочитала несколько глав и просто начала плести. Это оказалось куда проще, чем я думала. Но тот платок Твена. Я для Твена его сплела. – Кинта говорила дерзко, словно подначивая касорину взять платок, совершенно очевидно принадлежащий другому.
На лице касорины отразилось понимание.
– А‑а, ясно. Вот почему я не чувствую ничего, кроме тепла, почти как если бы сидела у костра холодной ночью. Эту магию сплели не для меня. – Касорина протянула кружевной платок Твену, и он с благодарностью его взял. Касорина замолчала, постукивая пальцем по округлой щеке. – Вы оба очень интересные люди. Сейчас мне попадается куда меньше интересных людей, чем хотелось бы, хотя я постоянно беседую с учеными. Нужно пригласить вас к себе во дворец, чтобы вы сплели мне платье из звездного света. Сможете такое сделать?
– Не сможем… – начал Твен, но Кинта наступила ему на ногу.
– Вы хотите взять нас с собой в Аурипигментный дворец? Для изготовления платья? – Во взгляде Кинты мелькнул голод.
– У вас есть другие заказы?
– Нет, – ответил Твен. – Но мы не важные персоны, а двое детей из Вермиллиона. К тому же я уезжаю через месяц.
Касорина изогнула бровь:
– Может, вы и «двое детей из Вермиллиона», но персоны явно важные. А мне магия очень пригодится. Вы можете отправиться со мной в Аурипигмент, на несколько недель стать моими гостями и сплести что-то для меня из звездного света. Я щедро вам заплачу, а вы потом отправитесь своей дорогой.
– У нас есть выбор? – спросил Твен.
– Выбор есть всегда, дорогой мой. Но, судя по виду вас обоих, не похоже, чтобы у вас были предложения выгоднее моего.
Тут касорина не ошиблась. Твен это понимал, и Кинта наверняка тоже. Твен взглянул на девушку, и та ответила чуть заметным кивком. Да, они согласятся. Они отправятся в Аурипигмент с касориной, ведь теперь, когда у них есть немного магии, возможно все.
– Мы пойдем с вами, – сказала Кинта. – И мы сплетем вам такое красивое платье, каких Северон не видывал.
Слова Кинты казались не более чем блажью и глупой надеждой, ведь звездного света у них не осталось, но они что-нибудь придумают.
– Рассчитываю на это, – проговорила касорина. – А нашу встречу пока сохраним в секрете. Хочу, чтобы вы сделали мне что-то прекрасное для Бала Ученых в конце октября. Тогда мы и представим ваш талант миру. Пойдемте, пойдемте, сюда!
На этом касорина выплыла из художественной галереи, шурша пахнущими сиренью юбками.
Твен повернулся к Кинте:
– Ты точно не против того, чтобы с ней пойти? Это не обязательно.
– А что еще нам делать? Сбежать вместе? Вкалывать как прежде, надеясь заработать столько, чтобы есть каждый день? Это шанс, им нужно воспользоваться. Тем паче что он означает, что ты сможешь купить билет и уплыть из Северона.