ну. Для Твена это был огромный символ всего, в чем он не оправдал родительских ожиданий. Но ему хотелось помочь Кинте сплести платье для касорины и хотелось заработать денег, чтобы выбраться из Северона. Если для этого нужно посетить Большую библиотеку, значит, он ее посетит.
– Думаю, это не помешает, – ответил Твен, стараясь говорить бесстрастно. – А на обратном пути можно заглянуть в лавку «Вермиллион». Вдруг там остались нити и их просто нужно найти?
И вдруг, пока они в городе, он снова услышит музыку звездного света?
– Отлично, – отозвалась Кинта.
Когда Твен и Кинта добрались до Большой библиотеки, она кишела учеными. Одни были в синих и зеленых пиджаках Северонского университета, другие – в красном и желтом, что означало гостей из других заведений. Получилась целая радуга учености с вкраплениями серого и черного в нарядах богачей. Вахтер даже не взглянул на Твена и Кинту, когда те переступили порог Библиотеки в новой дорогой одежде.
– Пару дней назад мы не попали бы сюда, – шепнула Кинта, когда они вошли в просторный читальный зал.
Твен сжал ей руку:
– Но вот мы здесь, и это самое главное.
– Ты в порядке? Что-то ты побледнел.
– Объяснять долго, так что как-нибудь в другой раз. С учеными не очень лажу.
– Хорошо, что мы искатели звездного света и кружевопряды, а не ученые.
Твена накрыла волна благодарности. Пока он проявил себя не ахти каким искателем звездного света, но вера Кинты в него помогала.
– Верно подмечено!
Кинта улыбнулась ему:
– Ну, с чего начнем? Ты видел когда-нибудь столько книг?
Твен не видел. В сравнении с Большой библиотекой даже коллекция касорины казалась бедной. Читальный зал, в котором они оказались, заставили длинными столами. За теми столами сидели люди разных возрастов и расовой принадлежности – корпели над книгами или вполголоса переговаривались. Стеллажи выстроились вдоль стен зала, размером почти с атрий Аурипигмента. Каждые несколько футов стеллажи прерывались арочными проходами, ведущими в другие залы, полные книг.
Откуда-то лилась тихая музыка, но, откуда именно, Твен понять не мог. Красивая, мелодичная, она напоминала птичье пение, но была чем-то более узнаваемым. Твен на секунду замер, прислушиваясь.
– Эй, ты в порядке? – снова спросила Кинта, искоса на него глядя. – Ты – раз! – и застыл на месте.
Музыка исчезла. Похоже, ему послышалось или, может, кто-то из ученых настраивал синтезатор.
– Ага, в полном. Нам сюда. – Твен показал на ближайшую к ним дверь. – Если потеряемся, спросим у кого-нибудь дорогу.
– Вряд ли библиотека больше лавки «Вермиллион» И смерть точно не караулит здесь за каждым углом.
– Тогда что тут интересного?
Кинта засмеялась так громко, что несколько ученых Сайнтифики, корпевших над книгами, удивленно подняли глаза. Кинта зыркнула на них, и они неодобрительно зацокали языками.
Твен и Кинта вошли в зал, посвященный литературе о кораблях.
На полках стояли тысячи книг, и Кинта рассеянно провела пальцем по корешкам некоторых.
– Все знать невозможно, – задумчиво проговорила она. – Но интересно, сколько знаний помещается в человеческую голову?
Твен часто задумывался о том же.
– Предел, наверное, есть. У меня вот точно не уместилось все, что нужно было для сдачи экзамена в Аркану.
– Зачем ты сдавал Вступительный экзамен? – спросила Кинта после небольшой паузы. – Похоже, здесь тебе не очень уютно. – Девушка обвела руками читальный зал.
Твен негромко вздохнул:
– Это из-за моей семьи. Как я уже упоминал, мои родители оба были учеными, но мать работала в Сайнтифике, а отец состоял в Аркане. Мамины родители не принадлежали научному кругу, и мама поссорилась со своей матерью, потому что считала: за наукой – будущее. Каким-то образом мой арканофил-отец нашел путь к ее сердцу. Молодые, дерзкие, они стали ужасной парой. Как родители вместе прожили семнадцать лет, не понимал никто. Бóльшую часть времени они ругались или игнорировали друг друга. Объединяла их лишь ненависть ко мне.
Кинта положила руку ему на плечо:
– Не верю, что они тебя ненавидели.
– Имя мне выбрали короткое, резкое, потому что я – бац! – и вбил между ними кол, – невозмутимо продолжал Твен. – Мое рождение разделило их и сломало.
– Твоей вины тут нет. Никто не вправе укорять тебя за то, что ты родился.
– Мои родители укоряли, – ответил Твен едва не срывающимся шепотом. Воспоминания о родителях причиняли ему невыносимую боль, поэтому он и запер их за семью замками. – Мое рождение стало для родителей первым в длинной цепочке разочарований. Мой провал на Вступительном экзамене лишь укрепил их уверенность.
Оба долго молчали. Кинта легонько сжала ему плечо:
– А как насчет твоего брата? К нему они так же относились?
– Занд был на год моложе меня и настоящим умницей. К книгам он всегда тянулся куда больше, чем я, а в январе этого года поступил в Аркану. Наши родители до этого не дожили, но они очень гордились бы им. Я никогда не понимал, зачем сидеть дома и читать книги, если за окном ждет целый мир.
– Но в книгах тоже скрыты миры, – заметила Кинта.
Они вышли из зала с корабельной тематикой и поднялись по лестнице. Она привела в длинный коридор, по обе стороны которого были другие полные книг залы.
– То же самое твердил мне Занд, – тихо сказал Твен. – Он бы тебе понравился.
Кинта прижала голову к плечу Твена:
– Мне нравишься ты. Очень жаль, что я не смогу познакомиться с Зандом. И что твои родители вели себя ужасно.
– И мне очень жаль.
Не успел Твен что-то добавить, снизу лестницы раздались громкие голоса. Два из них вырывались из общего хора и звучали до боли знакомо. Голоса Анри и Гюстава.
Твен чуть слышно выругался и замер.
– В чем дело? – спросила Кинта, поворачиваясь к нему.
– Это Анри и Гюстав… Парни, которые позавчера вечером ломились ко мне в хижину. Видимо, они здесь работают.
– Ученые, которые дружили с твоим братом?
Твен кивнул и огляделся, решая, где бы спрятаться, пока группа ученых не добралась до них.
– Они самые.
– Хочу с ними встретиться, – заявила Кинта, во взгляде которой появилась свирепость. – Чтобы набить им морды и сказать, чтобы оставили тебя в покое.
Ее желание защитить его вызвало у Твена улыбку.
– Я тоже хотел бы этого, но если они нас здесь увидят, то раструбят всем, что мы не ученые. Тогда придется объяснять, почему мы поселились у касорины и откуда взяли новую одежду. Нас могут выгнать из библиотеки.
Или Анри и Гюстав используют свои привилегии в корыстных целях и добьются его ареста за то, что он их обидел. Возможно, касорина вытащит его из тюрьмы, но рисковать Твену не хотелось.
– Какое им дело до того, чем ты занимаешься сейчас? – спросила Кинта. – Они же получили то приглашение.
Твен потащил ее дальше по коридору к широкому проему двойных дверей. Он надеялся, что за ними еще один выход.
– Эти двое – алчные стяжатели, хоть и выросли в Вердигри, а еще они лудоманы. Мой брат задолжал им деньги. Уверен, если увидят, что я пошел в гору, они попытаются спихнуть меня обратно…
Твен не договорил, потому что группа ученых поднялась по лестнице. Анри и Гюстав стояли к ним спиной, по очереди показывая то одно, то другое гостям, которых водили по библиотеке.
Гюстав махнул рукой в сторону читального зала в конце коридора слева от него:
– Там у нас собраны все книги по истории магии, написанные северонскими учеными.
Твен испытал кратковременный приступ злорадства, увидев, что рука у Гюстава в косыночной повязке. Еще голова шла кругом от того, что в том читальном зале хранились далеко не все книги по истории магии, написанные северонскими учеными. Библиотека касорины заставила бы этих ученых рыдать от восторга, а доступ к ней имели только Кинта и Твен.
– В конце коридора есть аудитория, – объявил Анри, показывая в сторону двойных дверей, за которыми притаились Твен и Кинта. – Прямо сейчас один из наших ведущих ученых читает там лекцию о магии на территории Цаны и…
До конца фразу Анри Твен слушать не стал – схватил Кинту за руку и распахнул дверь аудитории. Там они скрылись в тот самый момент, когда группа ученых повернулась в их сторону.
Стулья в аудитории поставили полукругом вокруг сцены. Ярусы балконов тотчас напомнили Твену театр, где давным-давно он смотрел с родителями оперу. На сцене стоял высокий худой мужчина в сине-сером одеянии ученого. Блондин с коричневой кожей, он носил круглые очки и говорил глубоким теплым голосом, заполнявшим аудиторию.
– Поверить не могу, что здесь столько людей, – шепнула Кинта, пока они спускались по лестнице к свободным сиденьям в конце ближайшего ряда. В аудиторию они вошли через двери на самом верху, в чем им очень повезло, ведь свободные места остались только на верхнем балконе.
Твен пожал плечами:
– Может, это благодаря всем, кто приехал в город на Бал Ученых. Занд рассказывал, что порой лекции длятся часами и, если выступает известный ученый, нужно присутствовать…
– Тш-ш! – зашипел кто-то сзади.
Обернувшись, Твен и Кинта перехватили взгляд краснолицего белого мужчины с толстыми щеками. Подавив смешок, они торопливо заняли свободные места. Ученые в ряду, где они оказались, дружно конспектировали лекцию; ни один из них не поднял глаза, пока Твен и Кинта усаживались.
Ученый, читавший лекцию на сцене в центре аудитории, вещал:
– Считается, что в Цане магия передается по материнской линии и в основном ей владеют женщины, легендарные Чудовищные Дочери. Правда это или нет, мы не знаем, и удачи любому, кто попробует получить наводки от цанских ученых. Иностранцев в эту страну не пускают, хотя я надеюсь, что события вроде бала касорины способны нас сплотить.
В ответ на последнюю фразу слушатели расхохотались от души.
Кинта повернулась к Твену, и тот поднял бровь. Тоже не поняв шутку, Твен пожал плечами: