– Научный юмор?
В ответ Кинта ухмыльнулась, а ученый на сцене продолжал:
– Предполагается, что магия в Цане лунная, как и во многих других…
Лекция шла своим ходом, и Твен широко зевнул. Сидевшая рядом Кинта прижалась к его плечу.
– На вашем месте я бы не засыпал, – посоветовал голос с заметным акцентом сзади.
Кинта вскинула голову. Обернувшись, они с Твеном увидели улыбку молодого человека, рыжеволосого и веснушчатого. Его крепкое тело не терялось даже в темно-синем одеянии ученого. Этого типа им вчера представила касорина. Твен рылся в памяти, вспоминая его имя.
– Я Дэймен, – шепнул молодой человек, откладывая ручку. – Нас вчера познакомили.
– Мы знаем, кто вы, – чопорно отозвалась Кинта. – И мы не спим.
Дэймен в ответ улыбнулся еще шире.
– Конечно нет. Но уснете, если тут задержитесь. Я за два часа с начала лекции отключался трижды. – Дэймен поднял блокнот, показывая им, что, когда он засыпал, его записи превращались в длинные наклонные каракули. – Может, вы знаете, где тут можно поесть мороженого? Угощу вас, если вы покажете мне свое любимое северонское заведение.
Это звучало куда лучше, чем куковать в Большой библиотеке дольше, чем нужно.
Твен наклонился к Кинте и убрал вьющуюся прядь ей за ухо:
– Что скажешь? Не против, если мы выберемся отсюда и отведем Дэймена к мороженщику?
От его прикосновения Кинта чуть заметно содрогнулась, отчего в глубине души Твена проснулось какое-то чувство.
– Да, бесплатное мороженое – это всегда здорово, и, может, мы узнаем от Дэймена что-то новое о магии, ведь он настоящий ученый.
Они втроем торопливо вышли из аудитории, заработав немало неодобрительных взглядов других ученых, которые продолжали конспектировать.
– Как хорошо на солнце! – воскликнул Дэймен, когда от лотка с мороженым в Лазури они зашагали к променаду у океана.
Твен посмотрел на него в тот самый момент, когда Дэймен от души лизнул свой клубничный рожок и был больше похож на малыша, чем на серьезного ученого.
– Да уж, – согласилась Кинта, аккуратно лизнув свое лимонно-лавандовое мороженое. – Ты впервые в Североне?
Дэймен покачал головой:
– В Бале Ученых буду участвовать в третий раз. Каждый год надеюсь узнать что-то новое, но в основном здесь без конца мусолят одно и то же. В этот приезд мне хотелось как следует осмотреть город.
– А что именно ты изучаешь? – Твен выбрал шоколадно-карамельное мороженое, бóльшая часть которого уже исчезла.
Все трое уселись на скамейку у самого берега. Дэймен с мечтательным видом смотрел на воду.
– Я изучаю историю магии, – тихо ответил Дэймен. – Не знаю, много ли вам известно о моей стране, но Иксилия вечно остается в проигравших.
– Вы поэтому готовите столько солдат? – поинтересовался Твен, вспомнив одну из отцовских лекций по мировой истории.
– Верно, – кивнул Дэймен. – Нам хотелось бы иметь шанс на победу в войне, но страна настолько мала, что в итоге мы просто воюем.
Кинта нахмурила лоб:
– Тогда зачем изучать магию? Почему не военное дело или военную стратегию?
Дэймен засмеялся.
– Этот вопрос я задаю себе каждый день, особенно когда сижу в очередной аудитории и слушаю чьи-то дикие домыслы. Военное дело и военную стратегию изучают многие, и сам я неплохо подкован в обеих дисциплинах, но изучаю магию, потому что в ней надежда для моего народа, для меня и для моей любимой женщины. – Только Дэймен собрался снова лизнуть мороженое, подлетела чайка и украла у него рожок. Дэймен вскочил и замахал руками на птицу. – Сейчас вернусь, – объявил он, вздохнув. – Хотите еще мороженого?
Твен и Кинта покачали головой, и Дэймен отправился за мороженым. Едва он ушел, Кинта придвинулась чуть ближе к Твену, бедром прижавшись к его бедру. От ее близости у Твена перехватило дыхание.
– Здесь красиво, да? – тихо спросила Кинта, не отрывая глаз от неба и моря.
– Да, – шепнул Твен, бездумно рассматривая море. Вдруг взгляд его упал на скалу, где нашлась нить звездного света. Неужели всего три дня назад он карабкался на нее, чтобы спасти свою жизнь? Как же он оказался здесь, на скамье в Лазури, одетым в дорогой костюм и поедающим мороженое в компании ученого с далекого острова и милой ершистой девушки, на которую всерьез запал?
Жизнь – штука очень странная, никто не знает, что случится секундой позже. Пожалуй, в понимании этого имелась какая-то магия, хотя ученым Твен не был.
Не успел он так подумать, раздалась мелодия, игривая, как журчание воды в горном ручье. Твен огляделся по сторонам: откуда эти звуки?
– Ты это слышишь? – спросил он Кинту.
– Слышу что?
Твен повернул голову в одну сторону, в другую, снова прислушиваясь, но музыка стихла. Это снова песня звездного света? Он ее упустил?
– Ничего. Уверен, музыка звучала где-то в городе.
– Мелодия звездного света?
– Нет.
Могла это быть она? Твен не знал. Звучала эта мелодия иначе, чем песня, которую он слышал накануне. Следовательно, она, видимо, не значила абсолютно ничего.
Кинта толкнула его лодыжку своей:
– Ну тогда и не волнуйся. Мы найдем звездный свет, и очень скоро. Абсолютно в этом уверена.
Твен мог бы поцеловать ее сейчас, для успокоения. Они обязательно найдут новые нити. Он обязательно услышит музыку. Иначе нельзя.
В этот момент вернулся Дэймен с очередным рожком мороженого.
– О чем мы говорили? – спросил он, усаживаясь рядом с Кинтой.
– О том, как магия может помочь тебе и твоей любимой женщине, – ответила Кинта, придвигаясь еще ближе к Твену.
– Ни о магии, ни о любви я особо распространяться не могу, – заявил Дэймен. – Не могу, не разгласив больше, чем вправе разгласить. Но скажу вам, что люблю женщину, с которой мне никогда не быть. Если только магия не сотворит чудо. Если выясню что-то здесь, в Североне, то, вероятно, смогу изменить и свою судьбу, и судьбу своей страны.
– Надеюсь, ты услышишь что-то полезное, – негромко проговорила Кинта и снова лизнула мороженое.
– Я тоже надеюсь, – отозвался Дэймен. – Хотя почти уверен, что бал пройдет как всегда и я уеду с пустыми руками.
Твен похлопал его по спине.
– Всякое бывает, – ободряюще проговорил он. – Порой за один день многое меняется. Так, кто хочет кофе? Мне он необходим, иначе никаких мне больше исследований.
С этим согласились и Кинта, и Дэймен, поэтому все втроем отправились искать самый крепкий кофе в городе. По пути Кинта вложила ладошку в ладонь Твена. Тот улыбнулся, на миг почувствовав умиротворение. Звездный свет они, может, еще не нашли, зато нашли друг друга.
Глава 18Кинта
Тем же вечером, но гораздо позднее Кинту разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь ее комнаты. Тук-тук-тук, потом снова тук-тук-тук.
Толком не проснувшись, Кинта выползла из постели и открыла дверь. В коридоре стоял взволнованный Твен в рубашке, брюках и куртке. Сапоги он держал в руках, рюкзак повесил на спину и то и дело оглядывался.
– В чем дело? – зевая, спросила Кинта. – Ты куда-то собрался?
– Я ее слышал! – От возбуждения Твен подпрыгивал на носочках.
– Что ты слышал?
– Музыку звездного света!
Мозг у Кинты включился не сразу, и целую секунду она хлопала глазами:
– Ты уверен?
– Да! Это та же песня, что раньше, и звучит все громче.
– Ты точно кофе не перепил?
Твен закатил глаза:
– Ну же, пойдем! Сегодня ночь открытий, нутром чувствую.
Верить, что звезды поют Твену, было дико, но последние несколько дней научили Кинту, что мир невероятнее, чем ей думалось, а Твен не так прост, как кажется.
Они нуждались в звездном свете и, может, через песни могли его найти. Попробовать стоило.
– Дай мне десять минут, – попросила Кинта.
– Лучше пять. Нужно спешить.
– Хорошо. – Кинта закрыла дверь и торопливо оделась.
Твен
В тот день странную музыку Твен снова услышал, когда они возвращались домой из кофейни. Веселая мелодия была как песня, которую играют в другой комнате. Обрывки той песни долетали до него и потом на разных улицах, но Твен не придавал им значения – решил, что это музыка, звучащая где-то в городе.
Но по возвращении в Аурипигмент музыка усилилась, она звенела у Твена в ушах за ужином и требовала внимания, когда они с Кинтой работали в библиотеке. Когда Твен отправился на боковую, песню звездного света исполнял целый оркестр. Твен пробовал заснуть, но звуки нарастали, словно звездный свет раздражало, что Твен так долго его ищет.
Однако Твен пытался заснуть, не желая отправляться в город навстречу новым разочарованиям. После нескольких часов метания в постели он встал. Он должен был найти источник той музыки.
– Готов? – спросила Кинта уже через несколько минут после того, как Твен к ней постучал. Она надела серое платье, а поверх него – пальто.
– Готов.
Они вместе спустились по дворцовой лестнице, прячась от ночной стражи и слуг, дремавших на своих постах.
– Куда идем? – спросила Кинта, когда они шмыгнули в сад. Луна была почти полная, ее серебристый свет заливал город. Твену вспомнилась картина, скрывавшая дверь в библиотеку касорины.
Твен замер, обратившись в слух.
– Музыка везде, но, по-моему, громче всего она там. – Он кивнул на каменное фолли в глубине дворцового сада. Формой оно было как голова чудовища, в рот которого вели лестницы, а лицо обвивал плющ, листвой сплетая гнездо. В фонтане, мимо которого они прошли, журчала вода, в ночи ухала сова.
– Ничуть не страшно, – шепнула Кинта, когда они брели по залитому лунным светом саду.
– Я сейчас, – пообещал Твен, едва они добрались до каменного чудища.
Музыка звездного света резко усилилась, когда Твен подошел к фолли сбоку. Звучала она где-то над статуей. Ухватившись за толстый побег, ниспадающий с виска чудища, Твен пополз вверх. Серебристое сияние исходило из глубины гнезда из веток, пылающего оранжевыми листьями, рядом с серединой фолли.