Голодное детство снилось ей в кошмарах.
Целых три года, пока ей не исполнилось тринадцать, Кинта выживала, прячась в особняках, библиотеках и музеях Северона. Девочка влачила одинокое существование – боясь, что ее поймают, она не решалась заводить друзей и избегала университета с его чрезмерно любопытными учеными.
В особняки она не водила с собой никого.
Единственным исключением стала морозная ночь, когда она наткнулась на маленькую девчонку, съежившуюся в подворотне. Малышка была босая и прижимала к груди ворох тряпья. Кинта так и не поняла, пыталась ли девочка продать тряпье или согревалась им.
«Пойдем со мной!» – шепнула Кинта.
Малышка не шевельнулась. Кинта попыталась поднять ее, но не смогла. Перекинув девочкину руку себе через плечо, Кинта вскрыла дверь соседнего дома, высокого таунхауса с ярким светом в окнах. В главной столовой проводился званый обед, но никто не заметил, как Кинта и девочка проскользнули в дом. Они забились в темную комнату второго этажа. Снизу долетали жар и хохот, но бродяжек никто не побеспокоил. Малышка дрожала ночь напролет, и Кинта накрыла ее одеялами. Глазки она так и не открыла, поэтому Кинта не решилась оставить ее на время, за которое успела бы спуститься вниз на поиски съестного.
Через какое-то время обитатели дома отправились на боковую, а Кинта не спала, опасаясь, что их найдут. В конце концов задремала и она. Когда встало солнце, девочка была мертва – губы посинели, руки остыли.
Кинта оставила малышку в комнате второго этажа под ворохом одеял – пусть обитатели дома найдут ее, недоумевают и беспокоятся. «Как сюда пробралась такая оборванка?!» – станут вопрошать они.
После того случая Кинта перестала помогать людям. Ни свою мать, ни беспризорную малышку Кинта спасти не смогла, поэтому решила заботиться о себе. Но магия могла согреть и накормить малышку, тогда она не умерла бы в чужом доме, не оплаканная никем, кроме Кинты. Непременно нужно подумать о том, как использовать магию во благо.
Улыбка касорины получилась слабой и грустной.
– Дитя, я тебя понимаю. Но думаю, что в магии как таковой мир уже не нуждается. Хорошо это или дурно, но в следующий век нас поведет наука. Вот я и привечаю в Североне всех этих ученых с новыми идеями и экспериментами. Кто-то из них создаст технологии, о которых мы и не мечтаем, – вещи, которые не представляли себе даже мастера волшебного кружева.
– Раз вы так считаете, тогда зачем мы здесь? – спросила Кинта, показывая на Твена и на себя. – Зачем вам платье из волшебного кружева?
Касорина пригвоздила Кинту пронзительным взглядом.
– Затем, что я не могу отказать себе в таком удовольствии. – Касорина негромко рассмеялась. – Как бы я ни верила в науку, я люблю красоту, и я не видела ничего красивее кружева, которое вы плетете. Еще затем, что я довольно стара и хочу, чтобы мою историю вплели в ткань мироздания. Когда я умру, новым главой Северона станет мой сын. Он ученый до мозга костей, а старые легенды и кружевные истории ему неинтересны. Абсолютно уверена, что он поможет Северону вырасти и сделает великие открытия, но перед тем как умру, я хочу надеть кружево, дававшее силу нашим предкам. Хочу покрасоваться в нем на балу, а наутро сжечь.
– Вы впрямь сожжете волшебное кружево? – ошарашенно спросил Твен.
Касорина кивнула:
– Сожгу. Предание, которое ты только что прочел, подтверждает, что столько власти, оказавшейся в недобрых руках, смертельно опасно. Нельзя допустить, чтобы волшебное кружево, как бы оно ни было красиво, превратило нас в чудовищ. На балу я представлю вас обоих гостям, и вы повеселитесь на празднике сколько пожелаете. Потом собирайте вещи, делите заработанные деньги и делайте что хотите.
Разговор успокоил Кинту, и она снова начала плести кружево. Ее пальцы больше не путались в нитях звездного света. Их будущее казалось простым и элегантным, как узор, который она выплетала. Они создадут нечто красивое, потом Твен исчезнет в большом мире. Кинта останется в Североне, репутация кружевницы улучшит ее положение в обществе, как она и планировала.
«Ты рождена для великих дел».
Она станет скучать по Твену, но не слишком сильно. Мечты о власти и успехе ей вполне хватит. По крайней мере, так говорила себе Кинта.
– Спасибо, что дали нам шанс сплести историю вашей жизни, – проговорил Твен, подошел к Кинте и встал у нее за спиной. Он положил руку ей на плечо, и Кинта, не удержавшись, прижалась затылком к его животу. Кого она обманывала, утверждая, что ей хватит мечты о власти и успехе? Ей так давно хотелось стать важной в Североне, разве может она сейчас передумать? Но что происходит, когда появляется парень вроде Твена, который сам по себе мечта?
Эти мысли Кинта отринула. Она разберется в них потом. У них с Твеном есть еще несколько недель. Времени подумать о будущем хоть отбавляй.
Касорина улыбнулась им и допила свой чай:
– Спасибо, что принесли в жизнь старухи любовь и красоту. Давненько я не видела двух молодых людей, так одержимых друг другом. Ваша страсть освежает сильнее, чем весенний ветерок с океана.
От таких слов Кинта зарделась – неужели их чувства столь очевидны? – но от Твена не отпрянула.
– Мы не одержимы друг другом.
Вставая, касорина озорно улыбнулась.
– Допоздна не засиживайтесь, – бросила она через плечо, выходя из библиотеки. – И не забудьте немного повеселиться. – Ее смех наполнил библиотеку, и дверь закрылась.
– Хочешь проветриться? – спросил Твен. – Говорят, в Вермиллионе сегодня выступают музыканты, прибывшие к нам из-за гор. Можно есть плюшки и танцевать, пока ноги не загудят. – Твен глянул в сторону секретного прохода. Кинта клевала носом, но, представив, что вечером выберется в город с Твеном, взбодрилась.
– Концерт я не пропущу ни за какие коврижки, – заявила Кинта. – Хотя танцевать не умею.
– Это легко. Давай я покажу тебе. – Твен протянул ей руку.
– Никаких поцелуев?
– Никаких, – пообещал Твен, поднимая ее на ноги. Кинта положила ему руки на плечи, а ладони Твена легли ей на бедра. – Знаешь, ты могла бы отправиться со мной, – тихо предложил он, убирая ей кудряшку за ухо.
От прикосновения Твена сердце у Кинты заколотилось, как у дикого зверя, пробирающегося по незнакомому лесу.
– Куда? В город сегодня вечером?
Твен покачал головой, медленно ее кружа:
– Нет, когда я уеду из Северона. Ты могла бы уплыть со мной на «Женской мести».
– Я не могу, – шепнула Кинта. Это было полуправдой, но ничего другого она себе не позволила.
Твен приостановил их танец.
– Понимаю, ты получила все что хотела… – Твен кивнул на богатую библиотеку и на дорогое платье Кинты. – Только… знаешь, Тебя-Не-Касается, мне понравилось пускаться с тобой в разные приключения.
– Я… – Кинта отстранилась от Твена, и они вместе застыли посреди библиотеки, глядя друг на друга. Как ей озвучить свои мысли, не обидев его?
Твен смущенно пригладил волосы:
– Извини. Зря я об этом заговорил.
– Я толком не знаю, чего хочу. Просто… я наконец чего-то добиваюсь.
Материнское обещание эхом раздавалось у нее в ушах: «Ты рождена для великих дел».
Это правда, так ведь? Отказавшись от жизни во дворце, она лишится шансов делать великие дела, лишится же? Но стоят ли великие дела разрыва с Твеном? Этого Кинта не знала. Пока не знала.
Твен глубоко выдохнул:
– Мне это, конечно, ясно. Но кто знает, кем могла бы стать ты… кем могли бы стать мы в большом мире? Мы бы многое увидели, многого добились.
– Твен, это твое приключение, а не мое. – В нежном голосе Кинты слышалось сожаление.
Твен поник:
– Но ты же останешься одна.
– Я уже была одна. Кроме того, здесь и сейчас мы вместе. Это главное.
Твен тяжело вздохнул и снова повел Кинту в танце.
– Да, конечно. – От разочарования, звучащего в его голосе, у Кинты разрывалось сердце. Вдруг быть рожденной для великих дел не стоит того, чтобы терять Твена? У Кинты оставалось несколько недель, чтобы это определить.
– Но ты можешь спросить меня об этом еще один раз, в ночь перед Балом Ученых, хорошо? – Кинта придвинулась к нему, прижавшись щекой к его груди.
Твен крепко обнял ее за талию и наклонил назад:
– Обязательно спрошу, Тебя-Не-Касается. Можешь на это рассчитывать.
В его взгляде было столько надежды, что Кинте захотелось точнее ответить ему прямо сейчас. Вместо этого она засмеялась, и их танец продолжился.
Глава 20Твен
После того как Твен нашел новые нити звездного света, на душе у них с Кинтой стало легче. Пролетал октябрь, каждый день был более-менее похож на другой и при этом абсолютно уникален. С Кинтой они познакомились двадцать девять дней назад, и теперь Твен был безумно, безоглядно, безнадежно в нее влюблен. И почти не сомневался, что его чувство взаимно. Не то чтобы Кинта говорила ему об этом.
Твен больше не просил Кинту уехать из Северона вместе с ним, даром что хотел этого каждый день. Он подождет, как и обещал, до ночи перед балом.
По утрам они читали о магии звездного света, гуляли по улицам Северона и исследовали Аурипигмент. После обеда Кинта плела кружево. Выяснилось, что Твен в кружевопряды не годится. Он пробовал, но в итоге лишь путал нити или рвал готовые куски. Плести кружево могла только Кинта. Еще выяснилось, что Кинта могла начать узор по книге, но по его мотивам сплести что-то свое. У обоих накопились вопросы о том, как действует магия и откуда взялся звездный свет, но ответы не находились ни в книгах касорины, ни в Большой библиотеке.
Пока Кинта плела кружево, Твен сидел рядом и читал или пересказывал ей новости о большом мире, которые услышал во дворце. Еще он проводил много часов, разглядывая карту, висевшую на стене библиотеки, и потчевал Кинту историями о странах-соседках Экса и о тех, которые он планировал посетить.
– Ты когда-нибудь замечала, что наша часть мира похожа на скалящегося волка?
Кинта оторвала взгляд от работы, чтобы фыркнуть, но Твен взял ее за руку и подвел к карте.