«Тебе нужно чаще улыбаться, – говорила мать. – Иначе никто не узнает, для каких великих дел ты рождена».
Вспомнив это, Кинта нахмурилась сильнее и задала себе тот же вопрос, что задавала всегда, глядя на портрет матери: смерть Элейны вызывает у нее скорее злость, чем скорбь? Да? Нет? И то и другое? Кинта не знала.
Раздосадованно вздохнув, Кинта прикоснулась к стеклянному пузырьку, свисавшему с ленты у нее на шее. Этот пузырек перед самой смертью дала Кинте мать, велев открыть, когда иссякнет любая надежда. Внутри клубился крошечный осколок лунной тени. Она была ярко-синей, явно магической, и Кинта не представляла, что с ней делать.
Не то чтобы Кинта не пыталась. Но попытки лишь добавились к списку неудач. Неудачная попытка стать ученым Арканы и узнать больше о магии. Провальная демонстрация магии, которую она попыталась устроить, используя заклинание, за которое заплатила торговцу. И малышка, которую она не смогла спасти от холода. И тот случай, когда она…
«Прекрати! Даже сто провалов не означают, что нужно прекращать попытки. Ты рождена для великих дел».
Вот еще один наказ матери, который Кинта отчаянно старалась вспоминать. Особенно в тяжелые дни.
«Она была такой талантливой! – вздыхали дамы из СОВ, глядя на фотографию Элейны. – Мы твердо верили, что именно она вернет магию в Северон».
Элейна с Кинтой тоже в это верили. Все время, когда не выступала в цирке, мать Кинты читала книги о магии звездного света, безостановочно разыскивая то, что открыла их прародительница Марали, основательница Салона. Но вопрос о происхождении звездного света оставался неотвеченным, и одержимость Элейны найти на него ответ росла с каждым днем. В обмен на возможность заглянуть в библиотеки дам из СОВ они с Кинтой таскали в особняки Вердигри всевозможные устройства, книги, реквизит. Мать и дочь плели ужасные небылицы о магии и кружеве из звездного света. Элейна вечно клялась богачкам, что вот-вот выяснит, откуда взялись звездные нити. Это был отличный способ подзаработать, даром что вранье.
А потом это враньем не оказалось.
А потом что-то в магии Элейны стало ее убивать.
Даже по прошествии семи лет Кинта не понимала ни что погубило мать, ни что делать с пузырьком лунной тени – зато понимала, что хочет владеть магией. Настоящей магией. Какой владели ее предки. Какая изменит ее жизнь к лучшему и сделает хозяйкой своей судьбы. Какая превратит ее из неудачницы в личность, действительно рожденную для великих дел.
– Кинта! – позвал Пьер, прерывая ее мысли. – Не могла бы ты принести скелет?
– Да, да! – Миссис Дэвенпорт радостно захлопала в ладоши. – Принеси Старого Скелли для следующей фотографии!
Нахмурившись, девушка перестала теребить пузырек с лунной тенью и притащила из подсобки Пьера гремящее костяное пугало. Она поставила скелет рядом с миссис Дэвенпорт, которая ласково ему улыбнулась.
– Прелесть! – прокурлыкала дама. – Он такой красавчик!
Кинта закатила глаза и вышла за черту кадра. Она не нанималась таскать скелеты. Работать с Пьером, бывшим коллегой матери по Небесному Цирку, она стала, потому что дамы из СОВ сочли ее слишком бедной и бесталанной, чтобы присутствовать на их тайных собраниях, хотя, позируя для фотографий, только и делали, что сплетничали. Так Кинта пыталась (пока безуспешно) больше узнать о магическом наследии своей семьи.
– Думаете, эти фотографии помогут вам вступить в СОВ? – спросил Пьер у миссис Дэвенпорт, для следующего фото поставив рядом со Скелли гигантский котел. На губах у него появилась изумленная улыбка. Пьер радовался, что СОВ подгоняет ему работу, но Кинта знала, что потуги дамочек на магию он считает дурацкой затеей. Прежде чем полностью посвятить себя фотографии, Пьер обучался в Сайнтифике.
– Надеюсь на это, – ответила миссис Дэвенпорт, захлебываясь эмоциями. – У меня есть информация чрезвычайной важности. Вчера я услышала – от служанки одной гадалки, которую встретила на рынке, – что в Североне скоро появится лавка, торгующая магическими товарами. О подобных лавках шептались давно, но как подумаю, что такое заведение впрямь открывается у нас… Какое счастье! Знать бы только, где она открывается.
– Лавка, торгующая магическими товарами? – переспросила Кинта, вырванная из плена собственных мыслей.
Голос Кинты прозвучал страстно, надрывно, взволнованно. Это так удивляло, что Пьер с минуту на нее таращился. Обычно Кинта эмоциям не поддавалась, вот Пьер и смотрел на напарницу, будто с ней что-то случилось. Кинта ответила слабой улыбкой.
– Именно, – прощебетала миссис Дэвенпорт. – Магическая лавка должна открыться сегодня где-то в городе.
Миссис Дэвенпорт склонилась над гигантским котлом, делая вид, что мешает ведьминское варево, а Кинта тем временем нащупывала визитку, которую всегда носила в кармане. Ту визитку перед самой смертью дала ей мать. Карточка истерлась: столько раз пальцы Кинты теребили ее за прошедшие годы. Вопреки ветхости карточки, буквы на ней оставались ярко-малиновыми и чуть ли не сияли:
Купля-продажа магического антиквариата
«Найди эту лавку, – велела мать на последнем издыхании. – Тогда поймешь, что делать с лунной тенью».
Когда Кинта только взяла визитку, выполнить материнский наказ казалось просто, однако поиски лишь пополнили список ее неудач. Разыскивая лавку, Кинта годами бродила по извилистым улицам Вермиллиона, но такого заведения в Североне не существовало. Равно как и в других городах, куда тайком наведывалась девушка, тратя деньги, которые воровала из кошельков дамочек вроде миссис Дэвенпорт. Лавка «Вермиллион» оказалась неизвестным местом, заведением, которое не существовало. Разве только на визитке, зажатой у нее в руке.
«Даже сто провалов не означают, что нужно прекращать попытки. Ты рождена для великих дел».
– А название лавки вы не запомнили? – Вопреки желанию Кинты, в ее голосе звучала надежда.
– Нет, не запомнила. – Миссис Дэвенпорт пожала плечами. – Но, похоже, лавка будет чудесная.
Кинта плюхнулась на пуфик, обтянутый шкурой леопарда. Давненько ей не представлялся такой хороший шанс! Пьер перехватил ее взгляд и выжидающе изогнул бровь. Кинта чуть заметно кивнула.
Сегодня.
Сегодня все изменится. Девушка просто знала это, и все.
Глава 3Твен
Каким-то образом Твен спустился со скальной колонны. Да, путь от гнезд гагарок к лодке напоминал туман контролируемого падения, но самое главное, в процессе он не погиб и не потерял ни перья, ни нить звездного света. Сев в лодку, Твен обвязал нить вокруг шеи, подобно шарфу, а сейчас с трудом боролся с соблазном обмотать ею руки, как ребенок куском струны. Музыка звездного света стихла, но эхо мелодии звучало у него в голове. Может, сегодня он попробует сыграть ее на скрипке?
Нет, не попробует. Пусть даже музыка звездного света прекрасна, Твен не был готов играть снова. Да и пальцы он в кровь разодрал.
«Просто вернись в город. Все остальное потом».
Твен поднял маленький якорь лодки и снова посмотрел на вершину скал.
Откуда взялся звездный свет? Как его разыскали птицы? Если влезть на скалу снова, найдется еще?
– Не все сразу, – шепнул себе Твен, вспомнив, что так говорил Занд, когда они вместе готовились к Вступительному экзамену. – Сперва продай то, что нашел.
Напрягая мышцы спины, Твен стал грести прочь от утеса. Волны сопротивлялись его усилиям, стремясь швырнуть на каменную стену. Каким-то образом Твен провел лодку мимо скал и взял курс на Северон, думая только о нити звездного света у себя на шее.
Море было неспокойным, но в итоге, превозмогая боль в ладонях, Твен провел лодку через буруны на мелководье. Пока никто не увидел, Твен размотал петлю звездного света, сунул в карман и свернул узлом. Потом он выпрыгнул из лодки. От соли саднило царапины на стопах и икрах, пока Твен волочил лодку на берег.
Твен потратил бόльшую часть второй половины дня на то, чтобы спуститься со скалы и на веслах приплыть обратно в Северон. Солнце уже клонилось к горизонту, словно часовой, отбрасывая тень на берег. Устроив лодку на песке, Твен помахал рукой старому Хорсту, сидевшему возле коттеджа у самого моря.
– Нашел что-нибудь? – спросил Хорст, шагая к Твену. Борода Хорста пожелтела от табачных пятен, лицо изрезали морщины от бессчетных часов, которые он провел, вприщур глядя на горизонт. Увидев драную, окровавленную рубашку Твена, он изогнул бровь и швырнул парню ботинки, носки и куртку, которые тот у него оставлял.
– Добыча богатая, – признал Твен, уселся на песок и отряхнул ноги. Он натянул носки, и они прилипли к пальцам ног. – Вот продам перья и принесу тебе деньги.
– Мне платить не нужно. – Хорст махнул рукой в направлении своего коттеджа. – Хочешь с нами поужинать? Марта готовит рыбное жаркое.
От такого приглашения у Твена заурчал живот, напомнив парню, что он ничего не ел, кроме побитого яблока, которое с трудом проглотил на заре, прежде чем выйти из хижины.
– Мне пора идти. – Твен быстро натянул ботинки и куртку. Остаться хотелось, но поужинать с Хорстом и Мартой ему было сложнее, чем просто насладиться теплой едой в компании добрых людей.
Два года назад родители Твена и Занда погибли на море во время ужасного шторма. Они отправились в круиз на корабле своего покровителя, но откуда ни возьмись налетел шквал. После их гибели вдова покровителя, небедная женщина, муж которой годами помогал семье Твена, отказалась спонсировать осиротевших мальчиков. За первые бедные месяцы Твен и Занд научились не доверять никому, кроме как самим себе и Хорсту с Мартой, отошедшим от дел музыкантам, с которыми Твен подружился еще ребенком. Прежде чем заняться рыбной ловлей, Хорст был известным скрипачом и научил играть Твена. За последние два года Твен и Занд ели за столом у стариков с полсотни раз. Точнее, братья ели у стариков, пока Занд не выдержал Вступительный экзамен в Аркану и не обзавелся друзьями-снобами.
– Ты точно не хочешь с нами поужинать? – настаивал Хорст. – Вконец ведь исхудал!