– Нет! – крикнула Кинта, когда пуля вонзилась Сорчии в бок.
Храбрая старуха согнулась, потом упала рядом с Твеном, как пшеничный колос под косой.
Сил у Кинты не осталось ни капли, но, когда упала раненая Сорчия, внутри у девушки что-то надломилось. Если понадобится отдать жизнь ради спасения любимых, Кинта ее отдаст. Дэймена нужно было остановить. И она, Кинта, его остановит.
Быстро, насколько позволяло ее бедное истерзанное тело, она рванула к Дэймену.
Краем уха Кинта слышала, как Твен громко зовет ее по имени; краем глаза видела, как он тащит Сорчию к лавке, но ее вниманием владело другое – Дэймен и лунная тень у нее в руке. Заметив ее приближение, Дэймен выстрелил, но Кинта отмахнулась от пуль лунной тенью.
– Ты! Нас! Не! Убьешь! – В такт каждому слову Кинта хлестала воздух лунной тенью. Звездное полотно для побега сияло у нее на плечах. В тот момент она казалась себе прекрасной и ужасной. – Ты не остановишь нас, Дэймен. Ты нас отпустишь.
Дэймен начал что-то говорить, но Кинта была сыта его бреднями по горло. Она еще раз хлестнула лунной тенью, и та метнулась к Дэймену. Он изрыгнул проклятие, а змея заползла ему в рот, оборвав крик. Дэймен потянулся за ее хвостом, но змея слишком быстро скользнула ему в горло и исчезла. Исчезла, чтобы сожрать его изнутри. Несколько солдат бросились к Дэймену, споря, как его спасти. Только было слишком поздно.
Кинта почувствовала, как на плечо ей легла рука, и обернулась. Твен. Он был рядом. В самом деле рядом.
– Я так рада тебя видеть… – Не успела Кинта договорить, как ее ноги подкосились, и она рухнула в объятия Твена.
– Я с тобой, – шепнул он, поднимая ее на ноги.
– Где Сорчия? – Кинта оглядела улицу, но старухи видно не было.
– Я уже занес ее внутрь.
Твен помог Кинте доковылять до порога лавки. Пока они шли, девушка держала его лунную тень наподобие щита, чтобы защитить их обоих от пуль других солдат. Где-то рядом горожане с криками бежали в укрытия, но для Кинты существовали только объятия Твена, звездный свет и лунная тень. И свет, и тень озаряли лицо ее любимого.
– Почему ты так долго? – тихо спросила Кинта, когда Твен завел ее в лавку «Вермиллион».
– Прибыл как только смог, – ответил Твен, укладывая ее на пол рядом с Сорчией. – Но ты девушка, которую так легко не отыщешь.
Кинта перехватила его взгляд, улыбнулась, а потом ее глаза закрылись. Она так сильно устала. Каждая клеточка ее тела болела, хотелось спать.
– Останься со мной! – взмолился Твен.
Кинта открыла глаза. Где-то рядом раздавались крики солдат, голос Руби, Анины всхлипы.
– Заприте дверь, – велела Сорчия. – Это ненадолго их задержит.
Руби подбежала к двери:
– Нужен ключ! А здесь его нет.
– Твен, ключ у меня на шее. – Сорчия со стоном приподнялась. Из раны в боку у нее текла кровь.
Повернувшись, Кинта взяла Сорчию за руку, а Твен осторожно снял ключ со старухиной шеи.
– Подержишь? – спросил Твен Руби, протягивая ей лунную тень.
Девушка покачала головой. Снаружи раздался грохот, и окна задрожали.
– Заприте дверь! Сейчас же! – велела Сорчия. Ее голос снова стал командным и уверенным, как при первой встрече с Кинтой и Твеном.
Когда Твен побежал к двери, лунную тень схватила Кинта. Она засунула змею в бутылку из-под вина и подняла голову, когда Твен вставлял в замочную скважину ключ, который дала ему Сорчия. Невероятно красивый, Твен был тем самым парнем, которого она встретила у лавки «Вермиллион» – и отдала ему частичку сердца, о существовании которой не подозревала, – но при этом кем-то другим. Более приземленным, менее склонным карабкаться на высокие скалы за невероятными, недостижимыми сокровищами. Едва Твен повернул ключ в замке, раздался громкий щелчок, разнесшийся по всей лавке. Сорчия снова упала на пол рядом с Кинтой.
– Так я и знала, – шепнула она так тихо, что услышала лишь Кинта.
Иксилийские солдаты барабанили в дверь лавки и стреляли в окна, но и дерево, и стекло выдержали.
– Что нам теперь делать? – спросил Твен, сжимая ключ.
Сорчия снова открыла глаза и приподнялась:
– Скажи лавке, куда направиться, мальчик мой. Ключ у тебя. Выбери место назначения.
Изумленно вытаращив глаза, Твен посмотрел на Кинту.
– Куда двинемся? – спросил он.
Где безопасно, Кинта не знала, но ей хотелось снова увидеть океан и пройтись по улицам Вермиллиона.
– Обратно в Северон, – попросила Кинта. – Верни нас домой, Твен.
С ключом в руке Твен опустился на колени между Кинтой и Сорчией:
– Верни нас в Северон. Пожалуйста!
Глава 43Твен
Ключ в руке у Твена потеплел. Все ощутили рывок, как в корабле, поднимающемся на волну, потом возникло странное чувство быстрого движения. За окном лавки «Вермиллион» проносился мир: мелькали лучи солнца, моря, реки, города, массивы суши, всё самых разных форм и цветов. Через несколько секунд лавка остановилась.
– Где мы? – спросила Кинта, качая головой. Почему-то она казалась еще более вымотанной, чем раньше. Девушка медленно села.
– В Североне, – прохрипела Сорчия. – Посмотри в окно, увидишь знакомые улицы. Ты вернул нас обратно, Твен. Молодец. Я знала, что это ты.
– О чем это вы? – спросил Твен. Он протянул ключ Сорчии, но та отдернула руку.
– Это тебе. – Голос старухи стал чуть слышным шепотом. – Ты теперь владелец лавки «Вермиллион» как кровный наследник. Ты принимаешь ее?
Твен перехватил взгляд Кинты. Девушка хмурилась; лоб она наморщила, словно пытаясь разобраться в происходящем.
– Что значит – он владелец лавки?
– Это значит, он мой внук, – ответила Сорчия. – Я предполагала, что это так, ведь он копия своей матери – моей дочери Шарлотты – в молодости, но уверена не была. Видите ли, моя дочь не хотела иметь с лавкой ничего общего. Она хотела учиться в Сайнтифике. Потом она встретила твоего отца, Твен, и они стали неразлучны. При нашей последней встрече мы ужасно поругались, и я с ней больше не разговаривала. Но я надеялась познакомиться с тобой. Или с твоим братом. И ты, конечно же, уже знаком со своим дедом.
– С моим дедом? – В голове Твена еще не уложилось, что они нашли Кинту, что участвовали в бою, что Сорчию ранили, – а теперь он пытался уяснить, что все это время у него была бабушка, а он об этом не подозревал.
– С Марселем, – со слабой грустной улыбкой ответила Сорчия. – Полагаю, ему тоже известно, кто ты, хотя я ему об этом не говорила.
– Но Марсель молод, а вы… нет. – Твен прижал к боку Сорчии салфетку, стараясь остановить кровь, текущую из раны.
– Когда-то мы оба были молоды, – сказала Сорчия, и ее глаза затуманились. – Я говорила тебе, что Марсель делает карты из пространства и времени и что он куда старше, чем выглядит.
Такие новости быстро не осознáешь, а время поджимало. Сорчия слабела на глазах, очередная салфетка пропиталась кровью, и Твен заменил ее на протянутую Кинтой.
– И что мне делать с этим ключом? – тихо спросил он.
– Все что пожелаешь. – Сорчия оглядела комнату и прищурилась, заметив статуэтки, запутавшиеся в люстре. – Если хочешь лавку, она твоя. Можешь раскрывать ее секреты, бродить по ее комнатам и связать с ней жизнь, пока не передашь по наследству. Если ты так решишь, конечно же.
– А если я не хочу эту лавку? – спросил Твен. Кинта ущипнула его за ногу.
Сорчия вскрикнула от боли, и ее тело свела судорога.
Она прижала руку к окровавленной салфетке, закрыла глаза и долго не открывала. Наконец глаза открылись, и старуха продолжила:
– Если ты не хочешь лавку, она исчезнет с лица земли. Ты сможешь жить обычной жизнью и однажды, в отдаленном будущем, забудешь, что лавка «Вермиллион» и я существовали.
– Нет! – выпалила стоявшая рядом Кинта. – Твен, ты не можешь так сделать. Мы не можем так сделать. Эта лавка – величайший дар. Это восторг и тайна. Нельзя допустить, чтобы она исчезла с лица земли.
Твен взял ее за руку. Его прекрасная звездная девочка, выглядевшая так, будто и она в этом мире надолго не задержится. Три ее подруги рухнули на кушетку посреди лавки и спали, обняв друг друга. Наверное, магия возвращения в Северон усыпила их.
Справится ли он? Сможет ли привязать свою жизнь к этой странной лавке с бесчисленными комнатами, ждущими, когда их исследуют? А как насчет приключений, на поиски которых он мечтал отправиться? Как насчет стран, которые он мечтал посетить? Как насчет высот, которых он мечтал достичь? Сбудутся ли мечты, если он застрянет в этой лавке? Твен знал, что Сорчия могла отлучаться из нее, но на какой срок? Сможет ли он пожертвовать свободой ради жизни в лавке «Вермиллион»?
– Давай попробуем вместе, – тихо предложила Кинта. – Если хочешь, я останусь в лавке с тобой.
Их взгляды встретились, и у Твена замерло сердце. Они могли бы прекрасно здесь жить. Нет, они стали бы прекрасно здесь жить, не умирай Кинта от того, что из нее вытащили столько звездного света. Наверняка существовал магический способ улучшить ее состояние.
Сделав долгий медленный выдох, Твен принял решение.
– Я приму лавку, – сказал он Сорчии, – если вы объясните, как вылечить Кинту.
Тут Сорчия засмеялась: бледная тень былой жизнерадостности в ней осталась.
– Очень рада, что ты так сказал. Мне гадко при мысли о том, что меня в этом мире не будет, но при мысли о том, что в этом мире не будет лавки «Вермиллион», еще гаже. – Старуха повернула голову к Кинте и медленно погладила окровавленную кружевную шаль. – Милая, ты прекрасно справилась. Ты войдешь в историю как одна из величайших кружевниц. Но теперь ты знаешь страшный секрет магии.
– Хватит с меня кружевоплетения, – твердо проговорила Кинта. – Я хочу просто жить.
Твен стиснул ей руку, словно таким образом мог удержать на этом свете.
– Ты будешь жить. – Сорчия судорожно вдохнула. – Лечение довольно простое: возьми любой оставшийся кусок звездного света и час отваривай. Получится мерцающий чай, который можно пить. Когда приготовишь целую чашку, поделись с подругами. Пейте чай по ложечке в течение месяца, и звездный свет у вас в телах восстановится. Но тянуть нити больше нельзя, не то все лечение пойдет насмарку.