– Ребят, – Варя с восторгом разглядывала потолок, – смотрите, какие рыбины.
Супруги последовали ее примеру. Под зеркальным потолком висели муляжи зубастой акулы, атлантического парусника, голубого марлина, трехметровой макрели, торпедообразного тунца, большеголовой черепахи и еще каких-то представителей Атлантики. Когда кто-нибудь открывал дверь в паб, поток свежего воздуха потихоньку раскачивал обитателей подводного мира. Их отражения в зеркалах создавали иллюзию присутствия в безмолвном царстве Посейдона. Впрочем, большинство посетителей это мало интересовало, разгоряченные прохладным пивом, они что-то рассказывали или доказывали собеседнику, стараясь быть услышанным в общем гаме.
– Жаль нет тех музыкантов, что пели в «Черном дубе», – грустно заметила Лиза. – Может еще успеем послушать их перед отъездом.
– Если вы устали от меня, поезжайте вдвоем, – отрезала Варя.
– Нет-нет, – вмешался Иван. – Фестиваль без нас не получится. А потом… Потом мы непременно послушаем ирландскую музыку. Будет повод собраться.
– Обещаешь? – Лиза вызывающе подалась грудью вперед и очаровательно улыбнулась. – Мы с Варькой очень доверчивые девочки. Правда?
Она обхватила худенькие плечи подруги и громко чокнулась с ее бокалом пива.
– Представляешь, – Лиза мечтательно откинула голову назад, – этот коварный парень однажды пригласил меня на Рождество. Канары. Бары. Кальмары. Потом меня три дня вылавливали в Атлантике – я голышом дрейфовала на какой резиновой лодке. Обгорела от ушей до пяток.
– Зато с тех пор у тебя самая красивая кожа, – усмехнулся Иван.
– Это намек на то, что все повторится еще раз?
– Варь, прости меня, пожалуйста, – подруга уткнулась своим носом в девичье плечико, – а то я сейчас все тут зарыдаю.
– Разбавление пива преследуется по закону, – Иван насупил брови. – Предлагаю завтра прикупить пиратских тряпочек, а то у всех фестиваль, а мы пиво разбавляем.
– Только, чур, мы выбираем.
Подружки рассмеялись. Мир снова засверкал всеми красками и зазвучал на все лады. Атмосфера беззаботности и предстоящего праздника накрыла их своей тягучей сладковатой волной. Захотелось подурачиться, кувыркаться на сочной зеленой траве удивительного острова в океане и забыть о всех проблемах. Они, конечно вернуться и будут бубнить в ухо о том, что ты должен это и должен то, но сегодня совершенно иной вечер, и это весь мир должен тебе, а завтра будет завтра.
– Ну, как вам стейк по-ирландски? – Иван посмотрел на подружек через бокал с элем.
– Похоже на курицу в пиве, – Лиза сделала утвердительное движение вилкой. – Моя тетушка делает не хуже. Хотя такого паба у нее нет… А давайте на старости лет откроем паб.
– Я буду мыть посуду, – хихикнул Иван, – ты будешь готовить, а Варька будет вышибалой.
– Ну, если компания обеспечит меня черной повязкой на левый глаз, – Варя скривила ужасную рожицу, – и позволит разбивать посуду о неразумные головы, то я подумаю.
– Вы знаете, – Лиза отодвинула тарелку, – что-то мне расхотелось стоять у плиты до конца дней своих.
– Это потому, что наши предки никогда не прислуживали, – серьезно сказала девушка, ни к кому не обращаясь. – Немецкие цари очень старались привить рабство на Руси, да не вышло. Теперь деньгами в кабалу гонят.
– Ва-арька, – покачал головой Иван, – лучше доедай свой стейк. Добрее будешь. Ты вообще когда-нибудь расслабляешься.
– Когда побеждаю, я очень добрая. Даже прощаю некоторых.
– А не пройтись ли нам по ночному острову? – задумчиво произнесла Лиза. – Все потом забудется, а это впечатление останется. Потом длинными зимними ночами будем вспоминать зеленый остров посреди океана, запах вереска и звездное небо…Хорошо эти по-русски не понимают, а то галдят без остановки.
На улице стемнело. Легкий ветерок с берега тщетно пытался разогнать нескольких десятков курильщиков у входа в паб. Казалось, что час назад многие из них стояли в той же позе и с тем же стаканом пива. Очевидно, встретив фаната того же клуба, но из другого города, они в деталях пересказывали все, что произошло за весь год с прошлого фестиваля.
– Они курят на улице? – удивилась Лиза.
– В ирландских пабах действует три НЕ, – пояснил Иван. – Не лезь без очереди за выпивкой, не кури, не давай чаевых.
– Почему?
– За выпивку дадут в глаз, курить закон запрещает, а чаевые – традиция. Паб считается более демократичным заведением, чем ресторан или английский клуб.
– Когда была маленькой, – вдруг вспомнила Варя, – отец летом любил останавливаться на улице у бочки с пивом. Мне покупал мороженное, а сам с друзьями пил пиво. Забавно было смотреть, как они садились на корточки в кружок и вели серьезные мужские разговоры. Ну, как дети в песочнице.
– Почему на корточки? – удивился Иван.
– Тогда был один ресторан в городе и пара кафэшек. Это для богатых. Остальные так и пристраивались к бочке на улице, кто как сумел.
– Так ты к пиву с детства привыкала! – пошутил Иван.
– Нет, мне только тут вишневое понравилось, дома все какое-то горькое.
– Это красное такое, с вишневым привкусом, – подхватила Лиза. – Килкенни.
– Я так понимаю, что у нас теперь всегда будет повод зайти в московский паб и с видом знатока сравнить. То или не то…
– Вот эту роль можете поручить мне, – улыбнулась Варя.
Они дружно засмеялись и не спеша пошли по извилистой пустынной улице. На острове все дороги, как в поговорке о Риме, вели к маленькому порту.
Симас поджидал троицу на веранде. Остров затихал перед субботой, первым днем фестиваля. Утром и вечером ожидались новые «десанты» поклонников романа Энн Чэмберс и компьютерной игры по его мотивам. Причем это были не только ирландцы, немало жителей Западной Европы позволяли себе провести выходные на зеленом острове. Все жители Клэр так или иначе участвовали в подготовке и проведении фестиваля.
– Удалось поговорить с Бреди? – с порога начала разговор о главном девушка.
– Да, – улыбнулся моряк, – завтра он весь день дома. Можем заехать, когда захотим.
– Спасибо вам огромное, дорогой Симас. Утром уточним наши планы, а сейчас позвольте откланяться. Я уже засыпаю на ходу.
– Ты всегда говоришь на таком «королевском» языке? – подшутил над ней капитан. – Мне даже неловко иногда отвечать сидя.
– Это не от снобизма. Просто так у нас преподавали английский. В мое время не было возможности поехать в Англию на стажировку. Знаю, что в Европе даже школьники говорят на двух иностранных языках по выбору. Маленькие расстояния делают связи более доступными.
– Не соглашусь с тобой, девочка, – моряк говорил спокойно, – вот Англичане под боком, и мы говорим на английском, но ближе не стали.
– Почему же в Шотландии референдум по выходу из объединенного королевства сказал «нет»? У вас, ведь, схожие позиции.
– Ты права, но не учитываешь главного. Выросло не одно поколение, которое не интересует история. Их воспитали с позиции англосакских ценностей. Деньги стали новой религией. Народ объединился вокруг католической церкви, когда боролся за независимость от Англии. Север в большинстве своем был протестантским. Мы отвоевали независимость и стали республикой, а Север остался в составе Объединенного Королевства. Там до сих пор не спокойно.
Моряк вздохнул и стал набивать свою трубку.
– Англосаксы боятся терять свои колонии, и применяют новую тактику. Они борются за умы молодежи и побеждают. Новому поколению внушили, что католическая церковь это пережиток, что нет ничего ценнее евро или фунта, нет истории предков, нет традиций. Геи теперь устраивают свои шабаши. Скоро референдум по однополым бракам, и у меня очень пессимистические прогнозы.
Он опять замолчал на некоторое время.
– Извини, я иногда ворчу на весь белый свет. Кейт в таких случаях говорит, что это старость. Просто к слову пришлось, когда ты сказала о расстояниях. Давным-давно наши предки жили на очень больших расстояниях, по одним традициям и дорожили ими. Это продолжалось много веков. Как англосаксам удалось так быстро разрушить нашу историю и традиции, я не понимаю.
– Мне не хочется огорчать вас, дорогой Симас, но в России происходит то же самое. Две мировые войны и гражданская выбили две трети русских в нашей стране. Теперь нас, считающих Россию своей родиной, осталась только треть населения. Остальные пришлые, для них Россия просто территория, где сейчас можно безнаказанно воровать. Политическая власть не только позволяет разворовывать самую богатую страну в мире, но и всячески унижать тех, кто считает себя русскими, от финансового положения до публичных оскорблений. У нас тоже есть опасение, что вырастает поколение, для которого история страны и ее традиции ничего не будут значить. Для этого в страну идут немалые деньги, а еще и из нашего же бюджета тянут.
– Что-то ты совсем меня расстроила, девочка. Может чаю выпьем?
– Спасибо, чай уже не для меня. Поздно.
– Тогда я пожелаю тебе добрых снов, а сам еще покурю.
– И вам добрых снов.
Варя тихонько пробралась в комнату, отведенную хозяином для гостей. Супруги уже спали. Через незашторенное окно тусклый свет уличного фонаря едва доползал до подоконника и терялся в полумраке комнаты. Луна еще не появлялась. Просто какая-то ночь Сварога, подумалось девушке.
Она бесшумно скользнула под легкое одеяло и попыталась заснуть, но тревожные мысли не пускали в мир Морфея. Они перескакивали с одной проблемы на другую, рисуя в воображении нелепые картины. Постепенно усталость взяла свое, и сознание согласилось отпустить расслабленное тело на покой, оставляя какие-то свои частички на страже. Варя давно практиковала осознанные сны, которые переносили ее в гораздо более яркий, справедливый и бесконечно красивый мир.
– Ты была в Белой пещере? – голос настойчиво пробивался откуда-то издалека. – Ты выполнила свое обещание?
– Кто здесь?
– Не шуми, пообщаемся в ментале.
– Я не вижу тебя.
– Ты же умная девочка, зачем тратить энергию на красивые образы. Это Грейс.