– Прокурор, потребовавший для меня срок.
– В первый раз слышу, – был ответ. Казалось, Вернер готов землю есть в доказательство своей честности.
Митч почти устыдился, что усомнился в нем. Никто не смог бы так убедительно ломать комедию, даже пожилой профессор.
– Рад, что вам не пришлось пострадать. Надеюсь, остальные тоже избежали неприятностей, – сказал Митч.
– Если вам хочется расспросить меня про мадам Ательтоу, можете не утруждаться.
– Честно говоря, у меня и мысли об этом не было.
Вернер потер себе подбородок, погримасничал в своей манере, встал, навалился локтями на прилавок, постучал по нему всеми десятью пальцами и глубоко вздохнул, чтобы придать важности своим следующим словам.
– Неожиданный обыск, судебный процесс, суровый приговор – всего из-за двух книжек? Вы уже меня извините, но это какая-то нелепость.
– Тем не менее все так и было.
– В ваших рассуждениях кроется ошибка. Допустим, полиция не нашла того, что искала, но все ее действия указывают на то, что она все-таки что-то искала.
– Они решили превратить мой процесс в показательный, чтобы запугать библиотекарей и нашего брата-книготорговца, отбить у них охоту сопротивляться.
– Если это так, то тем более непонятно, почему я ничего не знал. Еще удивительнее то, что дражайшая мадам Ательтоу тоже ничего не знала, ни словечка не слыхала о вашем деле от «своего» книготорговца, а ведь она была в восторге от ваших собраний и больше не хотела сидеть сложа руки.
– Она тоже устраивала читки? – спросил Митч, впервые заинтересовавшийся болтовней Вернера.
– Не стоит бранить власть за то, что она не привлекла внимания к вашему процессу. С виду бессмыслица, но поди знай, что происходит в стенах министерств и в головах тех, кто там трудится.
– К чему вы, собственно, клоните, Вернер?
– Аль Капоне кончил свои дни в тюрьме, осужденный за налоговые махинации, а не за свои кровавые преступления.
– Благодарю за столь лестное сравнение.
– Вы знали, что в обмен на неприкосновенность его бухгалтер предоставил ФБР необходимые доказательства? Власти воспользовались этим сравнительно мелким правонарушением, чтобы достигнуть своих целей.
– Нет, не знал. Не вижу здесь никакой связи со мной.
– Не видите, и не надо. Раз вы утверждаете, что отправились в тюрьму из-за двух конкретных книг, значит, так и было, дело только в них, больше ни в чем и ни в ком. В конце концов, кому в этом разбираться, если не вам?
Вернер выпрямился во весь свой немалый рост, готовый уйти.
– Очень рад, что вы вернулись, еще больше я радуюсь тому, что вы все это пережили и уцелели. Если позволите, на днях я опять вас навещу. Как знать, вдруг у вас все же возникнет желание опрокинуть рюмочку вдвоем?
У самой двери он оглянулся и неуклюже улыбнулся.
– Как там божественная Матильда? Вы с ней виделись?
– Со дня моего ареста – ни разу.
– Как жаль! Казалось, вы очень близки.
– Я тоже так думал, но, как выяснилось, ошибочно. Она не пришла ко мне на суд и не навещала меня в тюрьме.
Вернер затворил за собой дверь и зашагал прочь.
Только поздним вечером того дня Митч понял урок профессора, который полным иронии тоном возложил вину за его арест на книги и больше НИ НА КОГО. Митч привык к мысли, что полицейский рейд последовал за рапортом проверяющего, нашедшего у него на полке «Дневник Анны Франк». Он смирился с тяжкими последствиями, упрекая себя за неосторожность и легкомыслие, из-за которых у него в закутке завалялись еще две запрещенные книжки. Только сейчас он догадался, что стал жертвой доноса, и это было похоже на удар кулаком ему в лицо.
Назавтра он закрыл магазин на полчаса раньше обычного и вышел через дворик, оставив рядом с мусорными баками миску сухого корма для спавшего на подоконнике кота. Когда он подошел к Дворцу правосудия, там уже заканчивались судебные слушания. Он появлялся здесь уже в пятый раз за две недели. По четвергам Салинас сбегал по ступенькам перед Дворцом всего через несколько минут после конца заседаний.
В первый раз Митчу удалось проследить за ним до границы соседнего округа. Прокурор погрузился в роскошный темно-синий седан, не позволявший усомниться, что его заработок сильно превосходит заработок книготорговца. Благодаря пробкам Митч не терял его из виду немалую часть пути, но только часть. В следующий раз он лучше подготовился – купил велосипед, на котором доехал за автомобилем прокурора до самых ворот его богатой виллы. Салинас въехал в ворота и оставил машину на внутренней аллее.
Еще через два дня Митч отправился на разведку в обеденное время. Он приковал свой велосипед к решетке в тупичке, занял позицию перед виллой Салинаса и записал в блокнот все подробности, которые счел достойными внимания. Трехэтажная вилла была крыта синей черепицей, по фасаду вилась, дотягиваясь до балкона второго этажа с тремя застекленными дверями, глициния, вся в тяжелых гроздьях лиловых цветов. Над входной дверью не висело камер. Митч все зарисовал, спрятал блокнот в карман и вернулся в магазин пешком: от его велосипеда осталось в тупичке только прикованное к решетке переднее колесо.
Четвертая по счету слежка привела его в темную улочку недалеко от Дворца юстиции. По пути туда прокурор дважды озирался, так что Митчу, тоже боявшемуся быть замеченным, пришлось прекратить преследование.
Из осторожности он сделал перерыв в несколько дней, прежде чем возобновил слежку. Когда Салинас вышел из Дворца этим вечером, Митч пошел за ним, держась на изрядном расстоянии. Прокурор, взявший курс на ту же самую улочку, разок оглянулся и внезапно сменил направление. Митч продолжил движение по прямой, потом избрал наблюдательным постом подворотню напротив подозрительной узкой улочки. Был риск, что в этот четверг он прокурора больше не увидит, но нет, тот вскоре появился и направился к двери какого-то клуба. Митч прошествовал мимо этой двери, не останавливаясь, а чуть поодаль задержался, привалившись к уличному фонарю. Через час, выучив название заведения и устав разыгрывать шпиона, он удалился. Консерватория находилась неподалеку, поэтому он решил заглянуть к Вернеру, чей вечерний урок уже должен был близиться к концу.
Профессор сидел на сцене большого зала и слушал четверых учеников, исполнявших первую часть «Аранхуэсского концерта». Квартет играл искусно, и Митч, восприимчивый к музыке, опустился в кресло и заслушался. Через некоторое время кто-то дотронулся до его плеча.
– Если вам нужен гостиничный номер, так и скажите.
Митч встрепенулся и протер глаза. На него смотрел с почти что осязаемой враждебностью Вернер.
– Не жалуйтесь теперь, что я не приглашу вас на премьеру. Вы храпите, как метроном, это ужасно мешает.
– Прошу меня извинить, в последнее время у меня проблемы со сном.
– Чаще посещайте мои репетиции, хотя бы отоспитесь, – отозвался в тон ему Вернер. – Время поджимает, пора уступить зал танцорам. Вы в настроении угостить меня рюмочкой?
– Разве сейчас не ваша очередь меня угостить?
– Была моя, старина, до того, как вы расхрапелись у меня на занятиях.
Они прошли за кулисы, где готовились к уроку юные балерины. Их движения были исполнены грации, Митч даже остановился, чтобы ими полюбоваться. Вернер поторопил его, и они вышли через служебную дверь.
Город уже окутывали сумерки, небо серело на глазах. Митч, приволакивая больную ногу, старался не отстать от Вернера, развившего завидную прыть.
– Знаете клуб за Дворцом юстиции? Называется «Анаконда».
– Может, «Аннапурна»? – поправил его удивленный Вернер.
– Точно, «Аннапурна».
– Это низкопробный бордель, знававший лучшие времена. При прежнем губернаторе там развратничали видные персоны. Консерваторы – забавный народец, их строгие требования морали применимы только к другим. По будням их катехизис не действовал, зато по воскресеньям они истово молились. Представляю, что звучало из их уст в исповедальнях!
– Откуда вы знаете такие подробности?
– Даже не надейтесь поймать такого старого лиса, как я, в свои самодельные сети. Я давал уроки игры на гитаре содержательнице этой помойки. Вот так-то, и не делайте большие глаза, я обижусь, если вы подвергнете мои слова сомнению. Заведение только для своих, но я могу вас порекомендовать. Хотя не в вашем возрасте и не с вашей внешностью посещать места столь низкого пошиба.
– Туда наведывается каждый четверг прокурор Салинас.
– Теперь моя очередь вас спросить, откуда вам это известно… Только не говорите, что вы за ним следили… – забеспокоился Вернер.
– Нет, я случайно на него натолкнулся.
– Вы так неумело врете, что становится вас жаль. Послушайте, что за игру вы затеваете? Вам мало тех неприятностей, что уже были?
– Наверное, – не стал спорить Митч.
– Позвольте дать вам совет. Не знаю, что у вас на уме, но у вас еще вся жизнь впереди, не вздумайте ее погубить. Поверьте специалисту в этом деле! А теперь выпьем за будущее в более приличном месте. Я знаю одно такое здесь неподалеку, там превосходно кормят… Это на случай, если вам захочется угостить меня еще и ужином.
Митч высоко ценил общество Вернера, но его сильно нервировало, когда тот переходил к нравоучениям, наслаждаясь эффектом от своих театральных тирад.
Они миновали перекресток, прошли еще квартал, потом Вернер свернул на торговую улицу с несколькими ресторанами, один из которых еще только готовился к открытию.
16«Над пропастью во ржи»
Координация усилий каменщиков, электриков и водопроводчиков требовала много энергии и терпения, но, получив чек, Барикес стал редким гостем, его появления смахивали теперь на порывы ветра, в остальное же время он перекладывал функции бригадира на Анну. Та в конце концов даже полюбила это занятие и ту динамичность работ, которую она внедрила в своем будущем ресторане. За две недели там все полностью преобразилось. Полы еще были покрыты пылью, но о былом беспорядке уже ничто не напоминало. В стене между кухней и залом прорубили дверь, вертикальные поверхности приобрели надлежащий вид, старая начинка б