ыла вынесена вон. Вскоре ожидалось завершение прокладки труб, а потом за дело должен был взяться плиточник. При сохранении взятого ритма уже через неделю-другую можно было начать завозить кухонное оборудование, а через месяц приступать к его испытанию. Анна собиралась сначала идеально наладить работу кухни, а уж потом открыть двери для посетителей.
Она в который раз обошла помещения, посмотрела на себя в зеркало, отряхнула от пыли плечи и воротник плаща, поправила волосы и вышла. Заперев дверь, положила ключи в карман и зашагала по улице, весело насвистывая себе под нос. В десяти метрах от нее сделал стойку, как бретонский эпаньоль посреди поля, Митч. Он метнулся в подворотню и там застыл, бледный, переставший дышать. Вернера его поведение напугало.
– Вы издеваетесь надо мной или, может, увидели привидение? Хотя, скорее всего, имеет место то и другое одновременно.
– Замолчите, Вернер.
– Час от часу не легче, – вздохнул профессор и закатил глаза.
Анна свернула за угол.
– Вы меня пугаете! Так заигрались в шпионаж, что повредились рассудком! – воскликнул профессор. – Кто эта женщина, Мата Хари?
– Просто я не хотел ее видеть.
– Не хотели видеть ее или чтобы она увидела вас?
– Перестаньте говорить со мной как с семнадцатилетним.
– Вы себя не видели, иначе этот упрек не прозвучал бы. Итак, кто эта прекрасная незнакомка?
– Мы провели вместе один вечер, она пообещала зайти в мой магазин еще раз и…
– Умоляю, ни слова больше! Мне и так больно вас слушать, старина.
– Перестаньте так ко мне обращаться, вы на тридцать лет старше меня, и это я к вам еще снисходителен.
– Это ничего не меняет. Вы стары внутри.
– Прошу прощения?
– Вы отлично меня поняли. Живете в своей книжной лавке, как монах, дружите только с книгами, а когда у вас на пути появляется женщина, уподобляетесь хамелеону – сливаетесь со стеной. Вы старик, вот и все.
– Представьте себе, остальные мои друзья как-то забыли о моем существовании, пока я гнил в тюрьме, – сказал в свое оправдание Митч.
– Кто именно, простите за нескромный вопрос?
– Да хотя бы вы, мадам Берголь, мадам Ательтоу…
– Да уж, ваши знакомые – сплошная молодежь… На ваше счастье, тогдашняя ваша подружка снижала планку среднего возраста, но в целом вы не можете не признать мою правоту. Если вы уже пришли в себя, то нам самое время выпить, и немало, иначе мне не стереть из памяти зрелище, которому я только что был свидетелем. Для вас это послужит шансом поведать мне, кто эта свистунья, так хорошо воспроизводящая мотив.
Вернер затянул Митча в бар, бывший раньше джаз-клубом, гремевшим в прошлом веке – а может, и никогда. Стены бара были оклеены красными обоями, три алькова манили обтянутыми клеенкой диванчиками, десяток столиков теснились перед эстрадкой, на которой утомленному саксофонисту подыгрывал с закрытыми глазами контрабасист, превышавший возрастом выдержанный виски.
– Мрачное местечко, – проворчал Митч, плюхаясь на стул.
– Просто вы отворачиваетесь от счастья, даже когда оно у вас под самым носом, – парировал Вернер. – Когда я слышу игру этих лабухов, я проникаюсь уважением к собственному музыкальному таланту. Здешний бармен смешивает лучшие в городе коктейли «Манхэттен», а так как я страшно боюсь летать, мне отлично подходят такие условия путешествия.
Спустя два «Манхэттена» Митч стал рассказывать про свою встречу с Анной. Когда он дошел до момента, где она садилась в такси, Вернер, до сих пор молчавший, повернулся к нему с насмешливым видом.
– Раз вам нравится игра в шпионов, от вас не должно было ускользнуть, что она вышла из еще не открывшегося ресторана. Если я правильно понял из вашего рассказа, она не архитектор. Напрашивается вывод, что этот ресторан ее. Думаю, он – ее полная собственность. Добавьте к этому ее неприятности с полицией, о которых мы ровно ничего не знаем, – и получится, что у нее есть все основания, чтобы быть с головой загруженной делами.
– Настолько, чтобы не найти нескольких минут для посещения книжного магазина?
– Зависит от цены этих минут. Встреча – вопрос не времени, а момента. Вам не приходило в голову, что ее молчание объясняется проблемами, о которых упомянул ее друг-повар?
– Нет, – ответил Митч, ждавший от речей Вернера благоприятного умозаключения.
– Вы сказали ей правду о себе?
Митч подтвердил, что рассказал Анне о своем тюремном сроке.
– Позвольте высказать гипотезу – уточню, это всего лишь гипотеза. Представим, что вы ей не противны, побудем даже оптимистами и предположим, что вы ей нравитесь; она слышит, что вы выходите из тюрьмы, у нее самой нелады с полицией. Если она благородный человек, а почему бы нет, то она может думать, что вам опасно с ней встречаться. А поскольку ваш неумный вид принуждает меня поставить точки над i, она запрещает себе с вами встречаться, так она вас защищает, чтобы не впутывать в свои неприятности.
– Мудрено, но не исключено, – допустил Митч, заказывая третий «Манхэттен».
– Когда вы последний раз покатывались со смеху? – спросил его Вернер.
– Не припомню.
– Выпейте коктейль залпом!
– Как бы вы поступили на моем месте?
– Не так, как вы, а наоборот. Я же старый холостяк, так что…
– А как же мадам Ательтоу? Мне казалось…
– Вот и мне казалось, но она предпочла, чтобы мы остались добрыми друзьями. Это худшая пытка, какой может подвергнуть женщина мужчину, который к ней неравнодушен. Беспримерная жестокость! Если у вас есть чувства, никогда не соглашайтесь на компромисс подобного свойства.
Вечер перешел в ночь, но теперь Митч и Вернер говорили только о книгах и о музыке. Когда они прощались, музыка лучше совмещалась с алкоголем, чем литература; под эту музыку Вернер настоятельно советовал Митчу отказаться от преследования прокурора, ибо ступени Дворца правосудия – неподходящее место для излияния чувств.
Последний пригородный поезд давно ушел, и Митчу ничего не оставалось, кроме как скоротать остаток ночи у себя в магазине. Там он первым делом бросил взгляд на коврик, скрывавший люк в подпол. Тамошние пыльные диванчики были бы удобнее, чем голый пол в магазине, но у него не хватило сил, чтобы спуститься вниз.
Рано утром его разбудил кот, с урчанием тершийся о его щеку.
– Как ты сюда пролез? – спросил Митч, перемещая кота себе на грудь.
Ночному сторожу не захотелось его слушать, и он перепрыгнул на радиатор. Митч закрыл глаза и проснулся спустя час, уже в одиночестве.
Он встал, помассировал ногу и покинул магазин через дворик. У себя дома он долго стоял под душем, потом тщательно побрился, выбрал белую рубашку и самый элегантный пиджак и вернулся на поезде в город. Мучительное похмелье не мешало приподнятому настроению, в которое он пришел, приняв решение.
В городе он позавтракал в кафе и заглянул в цветочный киоск. Оттуда, с букетом пионов, он отправился на торговую улицу, где побывал накануне с Вернером, и там остановился перед заклеенной крафт-бумагой витриной. Набрав в легкие побольше воздуха, он толкнул дверь.
Анна, присевшая на карточки перед шлифовальной машиной, не обратила на него внимания. Она провела пальцами по паркету и запустила машину. Воспользовавшись оглушительным шумом, Митч сделал три шага в ее сторону.
– Лак растрескается, если не будет совершенно гладким! – крикнула она.
– Зависит от того, сколько положить слоев! – прокричал в ответ Митч.
Она выключила машину и повернулась к нему.
– Как вы меня нашли?
– Случайно: иду по улице, вижу, вы заходите сюда.
– Цветы тоже купили случайно, когда прогуливались?
– Они вам нравятся?
Анна встала, взяла букет и поставила его в ведерко с водой.
– Никак не дождусь газопроводчика. Сегодня утром должны доставить большую плиту; если не подключить газ, она останется стоять просто так, и плиточники, которых я жду днем, развернутся и уйдут.
– У вас есть инструменты? – спросил Митч, уже заметивший краем глаза верстак со всем необходимым.
– Рабочие оставили в кабинете целый ящик, но вы же не газопроводчик.
Он снял пиджак и повесил его на спинку стула, на глазах у удивленной Анны вооружился сварочным аппаратом и надел сварочные очки. Перед ним вспыхнула электрическая дуга.
– Это ненадолго, – пообещал он.
Она не ответила, еще не понимая, каким образом и, главное, зачем хозяин книжного магазина, которому она не давала о себе знать, взялся сваривать для нее газовые трубы. Но времени задавать вопросы не было: Митч выпрямился, полюбовался сварочным швом, сдул с меди пыль и довольно оглянулся.
– Теперь, зажигая конфорки, вы всегда будете вспоминать меня.
– Как же иначе – в таких очках! Спасибо, вы сослужили мне огромную службу. А теперь скажите, что вы здесь делаете.
– Свариваю. Если вам нужно что-то еще, не стесняйтесь, у меня сегодня выходной.
– Вы заперли магазин, чтобы повидать меня? – спросила она вежливо.
– Нет, я закрыл свой магазин, потому что… потому что захотел. Я же говорю, шел себе, и тут…
В очках сварщика на пол-лица он походил на персонажа со страниц романа Жюля Верна, и это не позволяло верить его словам.
Анна включила электроплитку и поставила греть воду.
– Ваша мечта – этот ресторан? – спросил ее Митч, оглядывая помещение.
– Посмотрим, оправдает ли он ее.
Она сделала две чашки кофе и, расхаживая взад-вперед с чашкой в руках, стала рассказывать о будущем оформлении зала, показала бар, где клиенты станут дожидаться столиков.
– Еда помогает балансировать счета, но больше всего выручки приносит спиртное. Как только позволят средства, я найму хорошего бармена, люди все сильнее налегают на коктейли. Но сначала нужно, конечно, все здесь доделать. Сами видите, работы еще невпроворот.
– Вот я и пришел вам помочь, – заявил Митч.
– Очень великодушно с вашей стороны, но у вас свой книжный магазин. Для своих нужд я нанимаю рабочих. Другое дело, что они, случается, опаздывают.